Танкист-4 (СИ) - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 29

— Я танкист.

— Танкист. Только в Шанхае ты как-то мало об этом думал.

— Там нужно было выжить, и без подготовленных бойцов поддержки меня сожги бы в момент.

— Вот и здесь думай так же, Ты у нас вообще привык мыслить нестандартно.

— Олег Николаевич, а нельзя мне сегодня быстренько откататься, посмотреть и пощупать, а утренним поездом во Владивосток?

— Это не от меня зависит. Ты ведь должен ещё и с конструкторами пообщаться. Неделя, и это минимум. Что-то срочное? — приметив как скис Нестеров, поинтересовался Первых.

— Да у моих завтра выпуск, хотел попасть.

— Х-хе. У кого-то только выпуск, а кто-то уже успел хлебнуть лиха лопатой. Утёр ты нос однокашникам.

В этот момент постучали в дверь, и в кабинет вошёл батальонный молчи-молчи, поручик Неженский. В руке папка, и у Нестерова нет и капли сомнений по поводу её содержимого. Уже давно знакомые ему подписки о неразглашении. После ещё и к начштаба наведается, чтобы закрепить их по Сути. Старый, добрый Виноградовск и его нравы, что тут сказать.

— О! Викентий Петрович. На ловца, как говорится, и зверь в корзину.

— Так это вы меня, Олег Николаевич, в ловчую заманивали, когда к себе вызывали? — деланно испугался поручик. — Здравствуйте Виктор Антипович.

— Здравия желая, — поднявшись поздоровался Нестеров.

Не сказать, что за ним водилось предвзятое отношение к ДБР и особистам в частности. Их работа важна и нужна, но это не значит, что признавая это, он должен общаться с ними накоротке или всячески содействовать в их работе. Поэтому предпочитал всё же держать дистанцию. Правда, так уж вышло, что с момента встречи с полковником Григорьевым он всё больше имеет дела именно с департаментом безопасности.

— Так в чём дело, Олег Николаевич. Что-то помимо моих обязанностей? — поинтересовался особист.

— Есть у меня к вам просьба, — произнёс Первых.

— Весь внимание.

— Вы вроде бы упоминали, что завтра поутру с коллегами выезжаете во Владивосток, в управление.

— Так и есть. Выдвинемся в шесть, чтобы к началу рабочего дня быть на месте.

— Предполагаю, что дела могут задержать вас там до вечера.

— Возможно. Это зависит не от меня. К чему вы клоните?

— Дело в том, что у однокашников Виктора Антиповича завтра выпуск. Не найдётся ли у вас в машине одно место.

— Выпуск? — в удивлении вздёрнул брови Неженский, но потом к нему пришло понимание. — А. Ну, да. Наш пострел везде поспел. Кстати, Олег Николаевич, он ведь уже не ваш юнкер, но вполне себе состоявшийся офицер, а с них вы привыкли снимать стружку.

— Он был МОИМ юнкером, им и останется. Пока не станет моим подчинённым, — счёт всё же нужным уточнить Первых.

— Ага. Логично. Но тут такое дело, я сам пассажиром, однако обещаю переговорить с кадровиком, к которому прицепился.

Ну что сказать, да сотрудники ДБР, но и они ведь люди. А потому если есть возможность вырваться в столицу на денёк, кто же не воспользуется этой возможностью. Использование служебного положения в личных целях? Так. Самую малость.

Выпуск

— Вот!!!

— И-и-и ВСЕ!!!

Начищенные до блеска монеты взмыли над парадным строем, сверкая на полуденном солнце праздничным фейерверком. Молодые подпоручики прошли мимо трибуны печатая шаг, и выдерживая строгое равнение. Сегодня каждый из них старался не ударить в грязь лицом не за страх, а за совесть. Потому что это самый важный день за все четыре года обучения, и к нему подошли ответственно даже законченные разгильдяи.

Виктор смотрел на новоиспечённых офицеров, ощущая как ему сдавливает грудь, к горлу подкатил твёрдый ком, а глаза щиплют готовые пролиться слезы. Он должен быть среди них! Должен вот так же, идти парадным строем, плечом к плечу с однокашниками, как бы они друг к другу не относились. Это ему должны махать столпившиеся вокруг зрители, среди которых лишь малая часть является родителями и родственниками выпускников.

Да, Нестеров оставил всех их позади. За его плечами серьёзный боевой опыт, и звание у него выше. Из всего выпуска погоны поручика получили только двое. Он отмечен высокими боевыми наградами республики. Но вот стоит сейчас в первых рядах зрителей и откровенно завидует этим счастливым мальчишкам. Им только-только предстоит встать на тот путь, по которому он уже идёт, но они счастливее его.

— Витя. Витя, ты чего? — почувствовав его настроение потеребила его за руку Таня.

— А? Нет, ничего.

— Мне так не кажется. Такое впечатление, что ты сейчас заплачешь, — в самое ухо произнесла она.

— С чего ты взяла, — нервно ответил он, и быстро проморгался, чтобы и впрямь ненароком не пустить слезу.

— Брось, они же простые желторотики, и это они должны завидовать тебе, — прижавшись к его плечу, горячо прошептала она ему в ухо.

Будто он сам этого не понимает. Как и того, что позволил себе совершенно недопустимые телячьи нежности. Вот только ничего не мог поделать с обуревавшими его чувствами. Ему хотелось быть среди них, и точка!

— Витя! Витя! Насилу тебя сыскал, — выпалил пробившийся сквозь толпу Аршинов, — Здравствуй Таня.

— Здравствуй Рома. Поздравляю, — поцеловала она его в щёку.

— Спасибо. Так, давайте за мной, — решительно произнёс друг.

— Куда? — удивился Виктор.

— Много вопросов, товарищ поручик. Шевели поршнями, — и не думая вдаваться в объяснения, потянул его Аршинов.

Виктор переглянулся с Татьяной, та лишь пожала плечиками, мол, это же Рома, что объясняет многое. Ну и пошли за ним, не в силах потеряться в толпе, так как тот сжимал руку Нестерова, а он в свою очередь невесты.

— А вот и мы! Встречайте мой сюрприз! — возвестил во всеуслышание Роман, когда они приблизились к большой группе молодых офицеров.

Выпускники как раз сбивались для общего фото, с командованием училища, командиром роты и взводными. Есть такая традиция, фотографироваться сразу после прохождения торжественным маршем. Вот только посторонним там не место, лишь лица причастные, и никак иначе.

Виктор ожидал чего-то подобного. Но признаться, полагал, что это будет фото в кругу семьи Аршиновых. Благо приметил среди зрителей Анну Фёдоровну, как видел и Данилу, участвовавшего в организации мероприятия. Но никак не предполагал, что друг потянет его сниматься на общее фото.

Реакция выпускников оказалась неоднозначной. Большинство возбудились, и поспешили обступить бывшего однокашника, но немало нашлось и тех, кто воспринял его появление, если не в штыки, то с некоторым раздражением, если не сказать враждебностью.

Причём это относилось не только к устоявшейся группе дворян. Он не был одним из выпускников, распрощавшись с однокашниками после второго курса, и этим всё сказано. К тому же, Владивосток ещё не забыл скандальную дуэль недельной давности, и моментально закрепившейся за ним репутации бретёра. А в особенности того, что он добил уже беспомощного противника. И плевать, что всё было в пределах дуэльного кодекса. Офицерская честь требует проявления великодушия даже на поле боя, что уж говорить о поединке.

— Здравия желаю, товарищ полковник, поручик Нестеров, — подойдя к начальнику училища, бросил он ладонь к обрезу фуражки.

— Здравствуйте, поручик. Пришли посчитаться с кем-то за старые обиды? — холодно поинтересовался Родин.

На Виктора словно ушат воды вылили. Он на секунду опешил от подобной встречи, но всё же совладал с собой, и улыбнулся в ответ.

— Просто хотел поздравить своих однокашников с выпуском.

— Это дело хорошее. Несмотря ни на что, молодым офицерам есть чему поучиться у георгиевского кавалера, успевшего оставить за плечами две войны, — и уже к окружающим. — Товарищи офицеры, мы будем фотографироваться с выпускниками, или нет. У меня не так много времени, как хотелось бы.

При этом нужно было быть полным остолопом, чтобы не понять, к чему он сделал акцент на выпускниках. Как ни крути, а Нестеров до выпуска не дошёл. По факту, он был отчислен и являлся, пусть и необычным, но всё же пиджаком, офицером не имеющего за плечами военного училища.