Гаситель (СИ) - "Mae Pol" - Страница 42

Каблуки цокнули назад. Маленькая нога, меньше крестьянской Иванкиной чуть не в полтора раза. Похоже, девушка сейчас закрывала лицо от удара, отвернулась и сжалась.

В повисшем молчании Зоэ дышала в ухо так горячо, что Иванка не удержалась, ткнула ее локтем в живот. Та дернулась. Плечом ударилась в камень. Неплотно прилегающая плитка клацнула с пронзительным, надтреснутым звуком. Плитка треснула. Обломок зазвенел о медные изразцы.

С каждым мгновение полифония грохота усиливалась. Иванка беспомощно прижалась носом к полу: утихни, утихни, пожалуйста, пусть они ничего не услышат, — но скорее солнце упало бы с неба на землю, прямо в фруктовую вазу рядом с большим розовым яблоком.

— Что это? — «мед» превратился в обычный мужской голос. — Кто здесь?

— Наставник, я… — девчонка залепетала еще более испуганно. Туфельки заметались по мраморному полу, достигни противоположной стены, а потом она остановилась прямо напротив Иванкиного носа.

И наклонилась.

«Она меня не увидит, не увидит, не заметит, здесь темно, они Светочи, они всезнающие, или нет, или… Айнар сказал, они обычные. Айнар их раскусил. Даже здесь. Он их раскусил. Они не такие страшные. Айнар убил Гасителя. Она не заметит. Она не…»

Перед глазами Иванки взметнулось меняющее цвет пламя, а в нем открывал и закрывал рот маленький детский череп.

Девушка-Светоч смотрела на нее. Иванка всматривалась в пламя. Зоэ вонзила ногти в пальцы Иванки, пытаясь удержать, и все же та вывернула руку, схватив по дороге осколок камня и метя прямо в глаз Светоча. Глаза меняли цвет. Синий, зеленый, розовый. Волосы порой повторяли узор, порой сбивались.

Осколок с сочным звуком воткнулся в мякоть. Светоч завизжала.

Она отпрянула, зажимая обеими ладонями залитое кровью лицо. Иванка успела торжествующе ухмыльнуться, совершенно не слыша: «Дура, дура, ты убила нас!», а затем невидимая веревка поволокла вперед. Острые медные края каминных украшений царапнули щеку и порвали платье. Иванка и Зоэ оказались на полу, сверху вниз на них смотрел тот человек в балахоне, и когда он заговорил, в его голосе совсем не осталось меда: только нескончаемый рой обозленных диких пчел.

— Снова мусор нижних этажей. Пылающий Шпиль похож на дырявую лодку без единой Искры: сколь ни вычерпывай воду, все равно затонет.

Линнан скулила, зажимая глаз. Иванка заставила себя смотреть на мужчину: сейчас их убьют, но обмирать мышью под веником она не станет. «Наставник»-Светоч оказался очень высоким и худым человеком с длинными темными волосами и нездорово-бледным лицом того, кто редко покидает душные комнаты и показывается на свежем воздухе. Высокий черно-зеленый воротник под горло заставлял держать узкий подбородок вздернутым. Темные глаза не выражали даже презрения — скорее легкую брезгливость, будто на светлом мраморе вдруг обнаружился мерзкий «пылевой кролик».

Линнан подошла ближе, кровь еще стекала по лицу. Полупрозрачное платье уродовали красные пятна.

— Ну довольно, глаз потом себе отрастишь, — фыркнул «наставник» в ожидаемо-желчном тоне. — Ты поняла меня по поводу Гасителя, не хочу продолжать этот разговор. В конце концов, девочка ты способная, справишься. У тебя много времени: больше, чем у него. А пока займись этими, может быть, придумаешь, куда их использовать. Услышали они многовато, едва ли что поняли, но болтовня на улицах не нужна. Разберись.

Он развернулся, подхватил спелый персик из фруктовой вазы и ушел. Тяжелая обитая золотом дверь хлопнула.

Иванка сглотнула.

«Прости, Айнар».

Все-таки она всхлипнула.

«Мрак после удушающего света — это оригинально», — Айнар не удержался от ухмылки. Еще бы научиться наощупь добираться до умывальника, кровати и… всего остального, а так — его устраивало. Тьма ощущалась приятной, словно к воспаленным векам приложили чистую ткань, смоченную в отваре корня таума.

По ощущениям тьма наступила часов десять назад. В животе бурчало от голода, но воды пока хватало, умывальник не иссяк вместе с яркой милостью Светочей — или проклятием, тут уж как рассудить. Если его просто морили голодом, то выбор так себе, он ожидал худших пыток после того, как заявил Линнан эт Лан: вы всего лишь узурпаторы.

Нет никаких «магов» и «немагов». Нет никаких «Светочей», любой может стать таким, как вы — каждый крестьянин, каждый нищий, каждый раб.

Линнан эт Лан сказала тогда с очень приклеенной и очень фальшивой ухмылкой: «Кроме тебя, Гаситель», а потом — спецэффекты сработали на отлично, — свет и впрямь погас, но Айнар только расхохотался во весь голос.

— Напугали ежа голой…

Он не договорил, снова срываясь на смех.

А затем заснул и проспал долго, с наслаждением, наконец-то темнота приняла в объятия, даже холод не мешал насладиться умиротворяющим покоем. Сейчас приходилось двигаться по камере наощупь, и все равно — это лучше слепящего света. Из двух зол Айнар выбирал меньшее.

«И что, никаких пыток?»

Это его всерьез беспокоило. Линнан эт Лан определенно сбежала к кому-то старшему, умному. К настоящему палачу. Она-то была всего лишь очередной девчонкой, Айнару с ними везло, вот взять хотя бы Зоэ из Орона, Зоэ Кейпер, которая подкинула ему в первый раз утерянные вещи. Или Иванку, спасшую после нападения наемных убийц.

Хорошие девочки. Может, и Светоч Линнан эт Лан не хуже.

Может, Айнар вообще с ней подружится.

Гарат Ашшала не запрещала ведь ничего подобного, правда? Только хотела, чтобы он помог уничтожить магию… нет, не так. Научить людей технологиям помимо магии, но, думал теперь Айнар, а есть ли в этом настоящий смысл? Если любой способен владеть чарами, то не лучше ли миру Глеоры, Тесхена, Воосы и прочих там Кьеннингарских островов идти своим путем?

Ах да. Конец света. Апокалипсис — слово из чужого мира, Айнару оно казалось смешным, неприличным, как эвфемизм для названия полового органа или акта, — и почему-то от магии. Он поговорит еще с Гарат, а то и с «Белкой», с теми, кто…

«Отправил меня сюда, да, Билли. Хватит меня игнорировать».

Снова этот второй.

«Билли — это ты второй».

— Отстань, — в темноте мысли путались. Наверное, на то и рассчитывали Светочи. В темноте он будет говорить и наболтает еще больше.

«Билли, не тупи…»

— Заткнись.

«Я все равно еще поговорю с Гарат насчет всей этой магии. Когда выберусь отсюда. Если».

Айнар достал до умывальника из положения сидя и плеснул в лицо и на волосы холодной воды. Он и без того мерз, но это ощущение почти бодрило, заставляла мысли двигаться быстрее.

Светочи знали о («Билли»!) том, что он не совсем обычный человек. Раб по имени Айнар Венегас столкнулся с кем-то еще; прежде, в самом начале, другой был главным, а сейчас сдался.

И это как-то связано с магией.

— Во мне нет магии. Ни единой капли. Линнан считает. Что это плохо.

Антивещество.

Голова болела, но сильнее мучали спазмы в желудке. Голод заставлял тереть под ребрами, легче не становилось. Айнар попытался зачерпнуть еще воды, но влага лишь заставила живот урчать еще громче.

— Да ладно, заморить голодом в темноте? Это довольно скучно. У вас, наверняка, фантазия получше.

Наверняка, ему следовало радоваться: всего-навсего голод. Всего-навсего темнота. Вырванные ноги, раскаленные прутья, кислота на слизистые оболочки — все это куда хуже.

Нет, радоваться не получалось. Жрать все равно хотелось слишком сильно, Айнар, пожалуй, заплатил бы ногтем или двумя за хороший обед, если только там окажется достаточно мяса и картофеля, и еще те сладкие штуки из красной пшеницы с медом.

«Зря я подумал о еде».

Дверь открылась. Айнар пропустил этот момент, и тут же себя обругал — надо было выскочить, кинуться в драку… ах да. Темнота немного рассеялась, обрисовав фигуру Линнан; после мрака желтоватое свечение обожгло и без того воспаленные глаза. Айнар сжался в углу и закрыл голову руками. Он пытался предугадать: что еще они придумали, какую пытку изобрели. Ответил его желудок: в камере одуряюще запахло жареным мясом, картофелем и густым заварным кремом с ванилью и горьковатыми пряностями, название которых вспомнить не получалось.