Я знаю точно: не было войны (СИ) - Тарханов Влад - Страница 4

Мира хотели все. Октябрьскую революцию он принял сразу же и однозначно, так же, как и большинство его солдат. Как-то сразу же вспомнил то самое собрание в саперной роте Сибирской дивизии, происходившее в старом нетопленом бараке. И дым махорки, поднимавшийся клубами к темному сырому потолку, почти черные небритые лица солдат, всклокоченные бороды, глаза, горевшие надеждой. Его выбрали председателем собрания. И он говорил. И его слушали. И приняли резолюцию в поддержку Октября и большевиков. Тогда же начались серьезные неприятности. Такие части как саперная рота, генералом Щербачевым были объявлены бунтовщиками. На подавление восстания были двинуты каратели. А тут еще Петлюра, требовавший переподчинения армейских частей украинскому правительству в ультимативной форме. Революционный совет, который в то время взял руководство армии на себя, поручил Карбышеву создать вокруг Могилева-на-Днестре укрепления, и организовать оборону мостов через Днестр. Тогда, для отражения наступления контрреволюционного генерала Щербачева и немцев, стали формироваться отряды красной гвардии, в один из которых Карбышев тут же вступил. После переговоров с украинским правительством, вместе с инженерным управлением армии он был отправлен в Воронеж.

Удивительным было то, что его наброски по созданию оборонительных сооружений в районе Могилева-на-Днестре пригодились в двадцать девятом, когда стали разрабатывать проекты оборонительных линий на Западных рубежах. Вот и сейчас он ехал инспектировать укрепления, строительство которых под городком подходило к концу.

Время было тревожное, Германии рвалась к гегемонии в Европе. Правительство Гитлера быстрыми темпами укрепляло немецкую армию, а англичане и французы подталкивали агрессивного фюрера на восток, против Советского Союза. И необходимость иметь хорошо продуманную систему оборонительных сооружений на западной границе СССР было жизненно важно.

Как автор системы укрепрайонов Дмитрий Михайлович Карбышев был самым надежным инспектором. Он всегда определял состояние строительства самым объективным образом. Преподавательская деятельность на кафедре академии Генштаба частенько прерывалась инспекционными поездками на оборонительные линии, быстрыми темпами создающимися по периметру европейских границ страны Советов.

И вот, он снова в Могилеве-на-Днестре. Волна ностальгии так же внезапно схлынула, как и до этого захватила его, а через несколько секунд открылась картина на оборонительные сооружения, которые он хотел осмотреть. Действительно, строительство было на заключительной стадии.

Группа местных жителей занималась высаживанием деревьев в маскировочных целях. Сложность была в том, что высаживался далеко не молодняк — деревья должны были быть разновозрастными, так, чтобы создавалось впечатление старого леса, скрывавшего следы инженерных работ.

Время от времени для подобных работ привлекались местные жители, чаще всего комсомольцы и молодые активисты партийной организации. Вот и сейчас группа молодых ребят, занятых делом, обратила внимание на подъехавший автомобиль, но продолжала работать, как будто ничего не происходит. Карбышев вышел из автомобиля. Высокого роста, сухопарый, с объемистым портфелем, набитым бумагами, строгим удлиненным лицом и зализанной прической со строгим пробором посередине, полностью открывавшей высокий лоб, он казался человеком ушедшей эпохи. Молодой политрук вышел за ним следом. Не говоря ни слова, инспектор направился по узкой тропинке вниз. Политрук последовал за ним, как собачка на привязи, ему поручили быть рядом с инспектором, и теперь он выполнял задание со всей возможной ответственностью. Скорее всего, высокий гость хотел посмотреть, насколько хорошо замаскированы укрепления, если смотреть снизу-вверх. Через какое-то время оба военных поднялись по той же тропинке на вершину холма. Инспектор собирался пройти внутрь ДОТа, рядом молодежь ожидала, когда подъедет машина с посадочным материалом.

В этой группе выделялась девушка, невысокая, спортивная, подтянутая, загорелая, она была душой небольшого коллектива, все тянулись к ней, прислушивались. Было ясно, что ее мнение и настроение многое для них значит. Проследив за взглядом Карбышева молодой политрук, Аркадий Арамович Григорянц, уроженец далекого Коканда внезапно остановился и вслед за инспектором не пошел. Он узнал эту девушку, это была молодая учительница, Ребекка, та самая, которая выступала в их части вместе с другими учителями-синеблузниками. Тогда он мельком познакомился с нею, но почему-то сейчас это казалось ему чем-то большим, не просто встречей, и не такой уж и случайной. Гость подошел к группе ребят. Они о чем-то разговаривают, он шутит, звучит веселый смех. Теперь начинает говорить с Нею. Говорит. Она ему отвечает: весело, задорно. Опять смех. Аркадий начинает чувствовать какое-то непонятное беспокойство. Это тревожит его, потому что вроде никакого повода для беспокойства нет. Или есть? Или что это? Но тут инспектор возвращается к нему.

— Показывайте, политрук!

Аркадий ведет инспектора к хорошо замаскированному входу в огневую точку. Видно, что генштабист доволен тщательным исполнением работ. Только бы сейчас не опростоволоситься!

Когда они вышли из ДОТа, посадка деревьев и кустарников была закончена, и молодежь уже увезли. Карбышев повернулся к политруку:

— Откуда такие хорошие знания инженерного дела, товарищ младший политрук? Думал, придется самому во всем разбираться, но ваши объяснения четкие и исчерпывающие.

— Я по профессии инженер-строитель, до призыва в армию работал на стройках Ташкента.

— Инженерное дело знаете не в теории, а на практике. Чувствуется. Это хорошо. По инженерному устройству укреплений у меня вопросов нет, видно, что потрудились на славу. А вот комплектация вооружением меня не устраивает. Впрочем, это не в вашей компетенции, политрук. Давайте-ка теперь поедем в Бронницу. Они сели в машину. Действительно, Карбышев был доволен объектом: ДОТ расположился на хорошем месте, прикрывая место вероятной переправы противника через реку —тут был брод, река сужалась. Если наводить понтонный мост, опять-таки в этом месте. А хорошо замаскированный ДОТ доставит противнику серьезные неприятности.

Дивинженер был недоволен тем, что артиллерийское орудие, которым должен был быть укомплектован ДОТ, так и не установили, из запланированных пулеметов на вооружении было только два — станковый и ручной, что совсем не годилось для войны. И инспектор Генерального штаба, Дмитрий Михайлович Карбышев точно знал, что сделает все, чтобы положение дел исправить немедленно.

Глава третья

Неразлучная четверка

Ребекка спешила, то и дело переходя с быстрого шага на легкий бег. Изящная невысокая фигура прямо-таки скользила по тротуару. Ей надо было в школу. Наверняка детей поведут на праздник организованно. В силу своей высокой ответственности за порученное дело, молодая учительница считала, что должна быть в курсе всего, что происходит в школе, особенно с ее учениками.

Для нее не существовало мелочей, особенно в том, что касалось детей. Именно поэтому она знала, какие у них семьи, родители, климат в доме, чем живут, чем дышат, о чем мечтают ее ученики, к чему они больше всего склонны, но самое главное, она знала, как поступать с ними, как лучше заинтересовать их предметом, как сделать процесс обучения максимально интересным.

Ей очень нравилось учить детей. Обладая феноменальной памятью и выдающимися математическими способностями — легко усваивала новый материал, и могла легко этот материал передать ученикам. Тот же Миша Горский: Горский он по матери, полячке. Отца нет, уже как год, как за ним пришли из НКВД. Его родители не состояли в официальном браке — семья Горских не дала согласия на брак с евреем, ни в какую. Вот маленького Мишу и не замечают в семье. Парень растет с живым умом, но слишком уж непоседлив. И на шалости горазд. Стремится стать лидером, доказать, что он лучший, не смотря на то, что его отец — враг народа. Мальчишка слишком болезненно реагирует на любое упоминание об отце, а сколько раз дрался за него, и не только в школе. В драке всегда жесток, поэтому его постепенно и оставили в покое. А вот на доброе слово и поощрение реагирует очень хорошо, чувствуется, что тепла семейного не хватает.