Легенда советской разведки - Н Кузнецов - Гладков Теодор Кириллович - Страница 17

- Наверху эти сообщения принимаются с раздражением, - многозначительно сказал он Федотову. Затем, подумав, добавил: - Писать ничего не надо, но делайте то, что считаете нужным.

Помню хорошо едва ли не последнее донесение Кузнецова перед самой войной: приятельница "Руди" из посольства печально, с намеком на что-то сказала, что скоро им придется расстаться...

Уже было известно и то, что в посольстве сжигают в подвале документы, что на обоях стен гостиных появились светлые пятна - здесь многие годы висели дорогие картины, теперь их сняли и вынесли, свернули великолепные ковры и гобелены, убрали старинные фарфоровые вазы".

Как уже было сказано, Кузнецов за годы пребывания в Москве выполнил несколько ответственных, можно сказать "штучных" заданий, исходящих лично от Райхмана и Ильина с ведома самого Федотова. Но для проведения повседневной контрразведывательной работы решено было передать его на оперативную связь ответственному сотруднику не столь высокого ранга.

Автор должен честно признаться, что и не чаял найти этого человека, ведь с той поры минуло более полувека, уже и то удача, что застал в живых Ильина и Райхмана, которых даже успели снять для двухсерийного документального фильма "Тайная война", в создании которого он принимал участие в качестве сценариста.

И вдруг в марте 1994 года в квартире автора раздался телефонный звонок. Глуховатый голос очень пожилого человека сообщил, что именно он перед войной, тогда капитан госбезопасности, руководил работой "Колониста".

- Приезжайте... Станция метро "Алексеевская", проспект Мира, большой дом напротив станции...

- Еду...

...Небольшая двухкомнатная квартира, очень запущенная, а потому неуютная. Старая рижская мебель, престижная в конце сороковых годов, а теперь уже исцарапанная, с потускневшим, местами облупившимся лаком. Хозяин - сухонький, легонький, в домашних брюках и тапочках, в старенькой защитной офицерской рубашке, давно утратившей первоначальный цвет. Этому живущему бобылем человеку за несколько дней до моего прихода исполнилось девяносто лет. Через год его не станет... А вот его фотография, сделанная, видимо, в пятидесятых: рослый, широкоплечий генерал-лейтенант, на мундире и слева и справа - самые высокие награды, в том числе полководческие.

В свое время он занимал посты наркома внутренних дел Украинской ССР, начальника главного управления контрразведки и замминистра МГБ СССР, и замминистра МВД СССР. Именно он от МГБ обеспечивал безопасность и порядок на Красной площади при похоронах Сталина.

В интересующие нас предвоенные годы Василий Степанович Рясной был начальником того отделения в контрразведке, которое опекало посольство Германии и миссию тогдашней союзницы Словакии1 в Москве.

Вот что рассказал В.С. Рясной:

"Работать с "Колонистом" мне поручил лично начальник контрразведки П.В. Федотов. Уже одно это означало, что высшее руководство придает этому парню с Урала особое значение. Появляться Кузнецову в нашем "Большом доме" было никак нельзя, поэтому я договорился с ним по телефону встретиться на площадке возле памятника первопечатнику Ивану Федорову. Узнали друг друга по описанию и приметам. Мне он понравился с первого взгляда. По всему чувствовалось, что этот молодой человек - ему еще и тридцати не было личность, и личность не ординарная. Я был старше его на девять лет, уже носил, если по-армейски, полковничьи "шпалы" в петлицах, занимал серьезную должность в центральном аппарате, тем не менее разговаривать с ним начальническим тоном не хотелось. У нас сразу сложились товарищеские отношения. Я никогда не давил на него, а он, в свою очередь, не пытался подладиться ко мне.

Остановился Кузнецов в гостинице "Урал", была тогда в Столешниковом переулке недорогая гостиница с рестораном, тоже недорогим, а потому популярным, тем более что кормили хорошо, кухня русская - печенка в горшочке по-строгановски, селедочка с отварным картофелем, грибки маринованные, соленья, и не какой-то там фабричный лимонад в бутылках, а холодный клюквенный морс по-домашнему... Теперь это здание дореволюционной постройки снесено.

Гостиница дело временное, потому было решено поселить его в одной из моих трех конспиративных квартир на улице Карла Маркса. Я был в ней прописан под фамилией Семенов, Кузнецова прописал как своего родственника. Квартира состояла из двух комнат. Окно одной комнаты выходило на улицу, вернее, в палисадник перед домом, другой - в боковой дворик между домами.

Из мебели имелись кровать, стулья, платяной шкаф, этажерка для книг, радиоприемник. На кухне газовая плита, столик, табуретки. О домашних холодильниках тогда никто и понятия не имел.

Главным объектом внимания нашего отделения были посольства Германии и Словакии, их дипломатический и технический персонал, квартиры дипломатов и сотрудников, не имеющих рангов.

Немецкое посольство располагалось на улице Станиславского (ныне снова Леонтьевский переулок), словацкая миссия на Малой Никитской, 18.

Штат германского посольства достигал двухсот человек. У одного только военного атташе генерал-майора Эриха Кестринга1 было около двадцати сотрудников. Мы точно знали, что шпионажем занимались почти все. Нам также было известно, что представителем немецких спецслужб был советник посольства, глава его консульского отдела Генхард фон Вальтер1. У него была любовница со странным именем Пуся - красивая, высокая, стройная блондинка лет тридцати. По должности - технический сотрудник аппарата военного атташе Кестринга. Вдвоем, фон Вальтер и Пуся, вертели всем персоналом посольства, кроме, разумеется, трех-четырех самых высокопоставленных дипломатов. К слову сказать, Пуся откровенно заглядывалась на всех попадавшихся ей по дороге мужиков, была, грубо говоря, "слаба на передок". Это позволяло, как мы надеялись, найти к ней какие-то подходы.

В обслуге посольства мы имели свою агентуру, но собираемая ею информация большой ценности не представляла, так, крохи..."

В.С. Рясной не знал, что "соседи" - разведывательное управление Генерального штаба Красной Армии - имели среди персонала германского посольства своего человека. Им был заместитель заведующего отделом торговой политики советника Густава Хильгера - Герхард Кегель. Подпольщик, член Компартии Германии с 1931 года, соратник знаменитой ныне советской разведчицы Ильзы Штебе, впоследствии казненной гитлеровцами. Кегель регулярно встречался со своим советским куратором из военной разведки и передавал тому доступную ему по службе информацию.

За несколько месяцев до начала войны он сообщил интересную новость. В Москву под видом представителя химической промышленности Германии приехал странный человек, явно ничего в химии не смыслящий. Он был весьма молод, но почему-то все посольские "шишки" относились к нему с чрезвычайным почтением. Однажды в узком кругу сотрудников после ужина с богатыми возлияниями в ресторане "Националь" этот "химик" разоткровенничался и сообщил, что война Германии против СССР начнется в ближайшее время, даже показал на карте исходные позиции немецкой армии и главные направления намечающихся ударов. От него Кегель впервые услышал выражение: "Наша цель выйти на линию А-А", что означало на линию Архангельск-Астрахань.

Звали этого эрудированного господина - Вальтер Шелленберг. Сотрудник "амт-IV" в РСХА, более известного как гестапо, тогда имел чин всего лишь оберштурмбанфюрера СС1. Но в день нападения Германии на Советский Союз он станет шефом "амт-IV" в РСХА, то есть внешней разведки всемогущей эсэсовской службы безопасности - сокращенно СД. Войну Шелленберг закончит и пойдет под суд уже бригадефюрером СС.

Пока Кузнецов жил в "Урале", он успел присмотреться к специфической атмосфере Столешникова переулка. Здесь уцелел последний осколок нэпа, он стал центром, который словно магнит железные опилки притягивал к себе тьму спекулянтов, перекупщиков, жуликов, аферистов, карточных шулеров, сводников.

В дорогих магазинах, а их в Столешниковом во все времена было много, в том числе самый крупный в Москве ювелирный, существующий по сей день, и на тротуарах возле них постоянно клубилась сомнительная публика и конечно же иностранцы. Тут покупали и продавали драгоценности, меха, антиквариат, часы - товар по тем временам дефицитный. В ближайших ресторанах - "Урале", "Арагви", "Астории", "Авроре", кафе и пивных барах теневые дельцы (таковые в Москве не переводились никогда) заключали крупные и мелкие сделки. Хватало в Столешниковом и модных дам, так сказать женщин из общества: красивых, ухоженных, хорошо одетых и... дорогих.