Великая Война (СИ) - Афинский Владислав - Страница 21

– Цепляй его и увози! – наружи немцы уже пригнали технику и эвакуировали подбитый танк.

Затем снова раздался знакомый гул и звуки гусеничной техники. По улице ехали новые танки, брошенные из резерва для отбития первых эшелонов обороны. Немцы не собирались держать город любой ценой, однако каждый метр своей земли они продадут за огромную силу, истощат врага и после этого дадут генеральное сражение у Кёнигсберга. Стратегом для понимания этих намерений быть не нужно.

– Брось меня и беги к союзникам, – продолжал говорить Смоленко, который даже шага сделать не мог, а всё его тело было покрыто ожогами: если бы он не был одарённым, то точно бы сдох. – Тебе и так нужно будет прорываться сквозь линии врагов, так ещё и подкрепления прямо сейчас двигаются на позиции. Тебя отрежут.

– Он дело говорит, Саш, – вынужденно согласилась Кристина. – Сюда грузовики едут и бронеавтомобили. Они готовят контрнаступление на первую линию обороны.

Шаги звучали всё громче, первые отряды уже начинают защищать дома и добивать остатки десантников. Смоленко же начал терять сознание, снова мямлил что-то вроде «брось меня, я уже труп», будто бы это хоть как-то мне сейчас поможет. Своей аурой на меня давит и Кристина, как бы говоря: «Саш, тебе ещё преемника искать, у тебя слишком важная цель!».

И принимать решение нужно прямо сейчас. Рациональное бегство или наивная игра в героя?

Глава 11

– Скажи мне, Кристина… – я опустил раненого Смоленко на пол первого этажа. – Ну разве я могу его оставить?

– Конечно можешь. Тем более он захлёбывающий в ненависти безумец, ищущий лишь смерти. Ты его даже толком не знаешь, так почему бы не оставить его?

– Не могу. Просто представляю, что на его мести мог быть я и… мне бы хотелось, чтобы мне помогли. Я бы не хотел умирать. Не хотел бы быть брошенным в одиночестве. И что-то мне подсказывает, что он на моём месте поступил бы также.

– Но лежит-то он, а не ты.

– Наверно я какой-то дурак.

– Нет, просто… – Кристина не нашла что сказать и замолчала.

И штурмовые отделения врагов уже успели подбежать ко входу в дом, со внутреннего двора, не выходя на простреливаемую улицу. Первый солдат быстро глянул внутрь, заметил меня и тут же начал готовить гранату к броску. Вот уже чека оторвалась, и вытянутая ладонь замерла в окне, после чего из моего протеза с хлопком вылетела пуля.

Взрыв, осколки разлетелись во все стороны, разрывая плоть и отрывая конечности. Трое из отделения погибли на месте, ещё двое оказались тяжело ранены. Я же подхватил Смоленко и начал тащить его во внутренний двор. Мне было невероятно радостно, что Алёна добавила в протез два ствола, под стандартные обоймы для винтовок. Девять выстрелов ещё оставались, вернее уже шесть, ведь пришлось добить трёх немцев, сохранивших после взрыва боеспособность.

– Сука, – ругнулся я, когда энергию стали жрать тыловые барьеры, о которые с искрами разбивались пули.

Сбросив Смоленко в сторону, я тут же спрятался за стену, которая простреливалась насквозь, но хоть часть импульса пули на себя брала, снимая часть нагрузки с барьеров. Из кобуры я выхватил револьвер Нагана, подарок к новому званию, начал спокойно отстреливаться. Крутился барабан, из дула вылетала смерть, падали тела и всё больше энергии уходило из моего тела и экзоскелета.

Припугнув своих противников ответными выстрелами, я снова схватил Смоленко и потащил его дальше, на второй этаж. Нужно как-то преодолеть целую улицу, прорваться к нашим, но идей пока что нет. Даже в соседние дома не пробьёшься, ведь во внутренний двор меня обратно уже не пустят. Капкан схлопывался.

– Эй, не теряй сознание!

– Да не теряю я… – Смоленко уже начинал отрубаться. – Интертно-рубиевый раствор…

– Ай, дерьмо, точно же…

Свой набор я ещё не потратил, так что достал из-за пазухи бикс: металлическую коробку, в которой хранили шприц и две ампулы, стандартный офицерский набор. Открыл, выудил шприц, быстро разбил ампулу и вколол лекарство прямо в шею Смоленко, в сонную артерию. Можно конечно и в мышцы, можно даже этот раствор пить, втирать, но в данный момент нужна максимальная усвояемость. К тому же мой капитан мужик сильный, потянет нагрузку. До сих пор же не сдох.

– Полегче стало? – Я захлопнул крышу и спрятал бикс.

– Да, стало… – ответил Смоленко и его голова опустилась.

– Он потерял сознание, – подытожила Кристина. – Организм отправляет все ресурсы на борьбу со смертью.

– Да вижу я.

– Не злись. Просто уточнила.

И снова в дом полетели гранаты, одна за другой, солдаты во внутреннем дворе подобрались в упор и не собирались экономить взрывчатку. А мне ведь и спрятаться нельзя, иначе осколки порешат Смоленко, который ещё и отрубился в самый важный момент. Энергетический ранец начал нагреваться. Раздался щелчок и ещё один кристалл расщепился, после чего шестерёнки завертелись словно бешенные, разгоняя турбину и выдавая ещё больше раскалённого пара. Процесс поглощения энергии из мироздания и последующая транспортировка к телу носителя выделяли очень много тепла.

– Он сдох?! – раздавались голоса солдат снаружи.

– Откуда я знаю?!

– Вперёд, зачищайте здание! – отдал приказ командир.

И едва гости завалились на первый этаж, как я багровым вихрем атаковал врага. На дворе ночь, а в помещении ещё темнее, они даже не успели рассмотреть моих движений. Всё внимание врага теперь приковано ко мне, про раненого Смоленко они забыли, а значит пора переместить поле боя к другому зданию. А то ещё случайная граната прибьёт командира.

Резко выскочил наружу, изрубил противников, три секунды и отступление обратно, смена позиции через второй этаж, повторить. Повторил ещё раз, снова, опять. Грохочущие танки ехали по главной улице, слава Богу, им некогда было на меня отвлекаться.

В бой штурмовые отряды немцев вели младшие офицеры, но они уже не представляли для меня угрозы. Сильнее оберста я никого здесь не встречу, да и то скорее всего против меня брошена рота, которой командует капитан близкого к уровню Смоленко.

– Простая смертная кровь уже приелась… – с досадой произнесла Кристина, пока из четвертованных тел к клинку стекалась кровь. – Нужно переходить на одарённых.

– Ослабь свою ауру, копи силы, – я отдал новый приказ.

Острота моего духовного оружия выросла, однако в ней нет никакого смысла. Да, я могу разрубать врагов на половинки, но зачем? На это просто уйдёт больше энергии, чем при простом вспарывании глотки. К тому же у меня выработалась привычка бить в слабые места. Кристина же что-то разошлась, дай ей волю в тяжёлый двуручник превратится.

– Вон он! – раздался голос, и стрельба во внутреннем дворе возобновилась.

Только вот все пули дырявили оставленные мной тени, играющие с воображениями моих врагов в эту тёмную ночь. Экзоскелет стал мешать и стеснять движения, поэтому его я просто снял, всё равно заряда в нём почти не осталось.

– Мы возвращаем силу, Кристина, – тихо, даже вроде бы вслух, произнёс я оказавшись в середине построения противников.

Один удар и остриё рапиры причудливой траекторией вскрывает каждому из бойцов артерии. В основном целился либо в шею, либо в бедра. В этих местах почти никакой защиты нет даже у офицеров, которые прикрывают броне пластинами в основном грудь, защищая себя от осколочных ранений.

Бойцы не умерли мгновенно и начали разворачиваться, однако кровь вытекала с удивительно огромной скоростью. В результате никто даже выстрелить не успел, все потеряли сознание, а многих и вовсе парализовало даже раньше от простого касания Кристины, которая уже вернула себе возможность частично подчинять себе кровь слабовольных, даже при их жизни.

– Вспышка сзади! – снова закричала Кристина.

И сразу же я усилил тыловые барьеры, едва избежав смерти. Пламя окутало меня, а языки безумной и яростной стихии начали жадно облизываться, понимая что не смогут пробиться через защиту.

Развернувшись, я увидел, как один из домов, расположившихся квадратом вокруг внутреннего двора, фактически лишился значительной части первого этажа. Стену снесло заклинанием очень странного солдата в паровом экзоскелете, неизвестной мне модели. Он стоял фактически на улице и смотрел на меня сквозь разгорающееся пламя. И до меня вдруг дошло: броня сделана под заказ, куда большая магическая сила, дорогие артефакты, а сам он, судя по гербу, из дворян.