Аномалия Шарли (ЛП) - Форд Ша - Страница 11

С тех пор я не подходила к нему слишком близко.

— Так у тебя выходной или нет?

— Да… что-то в этом роде.

— Тогда пошли смотреть футбол! Говард запер меня в лаборатории на всю неделю — кажется, я пропустила три игры, — я уже была на полпути к двери, прежде чем поняла, что Ральф меня не преследовал. — Тебе помочь?

— Нет, это не… — он отвел взгляд от моего лица. После еще одного быстрого вдоха он скинул маску. — Я не могу сегодня смотреть с тобой футбол. Мне нужно кое-что сделать.

— Например?

Я оглядела комнату, но не видела ничего отличного от его обычного беспорядка. Потом я заметила, что его шкаф был пуст. Я помнила стук, который услышала, когда была в гостиной — шум, который я приняла за крыс.

— Шарли, подожди…

Но было слишком поздно. Я уже присела на корточки и нашла его: чемодан, который Ральф собрал и попытался спрятать под кроватью. Молния была застегнута только наполовину, из чемодана выпирали комбинезон, комплект нижнего белья и все его пары носков.

Я не понимала.

— Ты едешь в лабораторию? Ты болеешь?

— Нет, нет, ничего подобного, — быстро сказал он.

Я ненавидела, когда Ральф болел. Он говорил, что просто получал сброс и спал; Говард клялся, что не заставлял его проходить эксперименты. Но я не доверяла им настолько, чтобы поверить, что они говорили мне всю правду. Говард мог делать со мной все, что хотел. Но если он когда-нибудь причинит боль Ральфу…

— Я не болен, — снова сказал он. Он поднял руки, словно пытался удержать меня от падения. — Все в порядке. Я просто… мне нужно ненадолго уйти.

— Куда? — сказала я.

Он неловко заерзал. Его метка была такой красной, что вот-вот могла вспыхнуть пламенем.

— Мистер Блэкстоун заходил ко мне сегодня утром — это было всего через пару часов после твоего отъезда. И он сказал, что мне пора заканчивать школу.

Я фыркнула.

— И тебе? Он говорил мне то же самое в течение почти шести месяцев. Но я сказала ему, что это будет несправедливо… — мой голос прервался. Я перевела взгляд с пылающего лица Ральфа на выпирающий из-под кровати чемодан — и мне потребовалась секунда, но я, наконец, соединила две вещи воедино. — Нет.

— Шарли…

— Нет. Нет! — закричала я. Или кто-то кричал. Такое ощущение, что эти слова не слетали с моих уст. Мне даже не казалось, что я стояла в комнате. Меня наполовину вытащили из тела, и я смотрела, как кто-то кричит за меня. — Я… — как ты мог…? Я ждала тебя!

— Ну, я никогда не просил тебя ждать, — резко сказал Ральф. — Если у тебя был шанс, то ты должна была им воспользоваться. Я не знаю, о чем, черт возьми, ты думала…

— Что для меня было несправедливо жить в Опале, пока ты застрял в Граните. Вот о чем я думала, — огрызнулась я, и мой голос надломился в конце.

Ральф покачал головой.

— Прости, Шарли. Мне жаль, что ты так подумала. Это было мило с твоей стороны — не пойми меня неправильно. Но это было глупо. Говард с самого начала сказал, что у него есть место только для одного из нас в Опале. И он сказал, что тот, кто не выйдет, должен будет остаться в Граните… Я имею в виду, ты должна была это знать, верно? Ты знала правила, — его лицо стало жестким. — Так что не обвиняй меня в том, что я хочу немного большего от своей жизни. Прости, но ты должна была уйти, когда у тебя был шанс.

Моя голова подпрыгивала, как шина на ухабистой дороге. Я уже с трудом соображала, но с каждым словом, исходящим из его уст, я врезалась головой в выбоину.

— Как ты мог? — повторила я, потому что между смятением и болью я не могла думать ни о чем другом.

Ральф не ответил. Его губы сжались, и он смотрел на меня так же, как в тот день, когда я поняла, что мои родители никогда не придут на встречу. Мне тоже потребовалось некоторое время, чтобы понять это. Но от этого не стало меньше боли.

Это ощущалось в тысячу раз хуже.

— Я не ушла, потому что ты сказал… ты сказал мне, что надеешься, что я никогда не уйду. Ты сказал, что не справишься без меня.

— И это все еще правда, — быстро сказал Ральф. — Без тебя я бы не справился.

— Но теперь ты собираешься оставить меня здесь одну?..

— О, ты в порядке! — рявкнул он, перебив меня. Его лицо было все еще красным, но теперь по другой причине. — Ты будешь в порядке. Вряд ли у тебя что-то не так. Тебе не составит труда жить в Граните. Но если я не выйду…

— Я не хочу жить в Граните!

Пришли слезы. Я чувствовала, как они стекали по моему лицу с силой. Снаружи они были ледяными, а внутри раскаленными. Я не могла решить, злилась я или обижалась.

— Разве ты не понимаешь? Я не хочу вечно жить в Граните, — выдавила я. — Я хотела уйти много лет назад — это все, чего я когда-либо хотела. Но ты нуждался во мне. Ты попросил меня остаться, и я осталась. И я собиралась продержаться, пока Говард не скажет, что мы оба можем уйти. Я бы никогда… я бы никогда…

Я не могла этого сказать. Я ненавидела плакать. Еще больше я ненавидела плакать перед другими людьми, и больше всего я ненавидела плакать перед Ральфом — потому что мой плач обычно заставлял его плакать. Но не в этот раз.

На этот раз он смотрел на меня так, будто я была самым несчастным человеком на земле. Он жалел меня. Ему было жаль меня, потому что я не мог понять, насколько глупо было не покинуть Гранит, когда у меня был шанс. И теперь, когда у него появился шанс, он им пользовался.

Он не собирался меня ждать.

— Шарли… Шарли, вернись! Просто позволь мне объяснить…

Я захлопнула дверь в ответ. Я выбежала в холл, устремилась к своему крылу и взлетела по лестнице. Мое тело взяло верх, потому что мои глаза были ослеплены слезами.

Это было невозможно. Ничто не казалось реальным. Я плакала, пока не заснула, а проснулась, надеясь, что это был всего лишь сон. Но это было не так.

Когда я проснулась, Ральфа уже не было. И я была одна.

ГЛАВА 5

Я была одна.

Впервые за двенадцать лет я провела ночь в тишине. У меня ничего не было. У меня никого не было. У меня не было причин вставать. Я лежала неподвижно, когда наступило утро, когда солнце поднялось и превратило свет из серого в золотой, пока я пыталась понять, что я сделала, чтобы заставить Ральфа покинуть меня.

Но я не могла.

Это было непостижимо, мысль о том, что кто-то, о ком я так сильно заботилась, мог так мало заботиться обо мне. Я бы сделала все для Ральфа, бросила бы все ради него. Я принимала побои за него. Я брала на себя вину. И Бог знает, я жила бы сейчас намного лучше, если бы не Ральф.

Я отказала Говарду семнадцать раз. Семнадцать раз. Я стояла в дверях Опала — свободы — семнадцать раз. И семнадцать раз я уходила. Я уходила, потому что Ральф был для меня дороже, чем моя свобода.

И меня поражало, что я стоила для него меньше.

Может, я не хотела это понимать. Может, это было проблемой. Может, это имело смысл. Ральф всегда был умнее меня. Он всегда мог видеть вещи ясно и понимать их намного раньше, чем я. Может, я была глупа, раз уходила так много раз, и это я получила за то, что была глупа.

Я никогда не придумывала причину, чтобы встать с постели. В конце концов, я вставала, потому что всегда так делала. Это все, что я когда-либо собиралась делать. Это все, что мне оставалось сделать. Так что я решила, что я могла дальше делать это.

— Доброе утро, Билл, — сказала я, забираясь на заднее сиденье мусоровоза.

Было еще слишком рано. Солнце находилось в половине ладони над горизонтом, а у Билла была очень большая батарея. Я слышала слабые гудки, исходящие от его солнечной панели, которая изо всех сил пыталась впитать часть света. Звуковой сигнал начинался медленно, но становился быстрее, когда батарея почти полностью заряжалась. У меня было около минуты до того, как его двигатель заведется.

Я пыталась держать себя в руках. У меня сегодня был Изумруд: это был один из самых больших районов, и была вероятность, что я отстану. Я не могла гоняться за Биллом, если у меня в носу были сопли. Поэтому я залезла в Билли и схватила фотографию, надеясь, что океан меня успокоит.