Совесть негодяев - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 70

• Предыдущая
• 70/79
• Следующая

– Он из ваших? – спросил Пахомов, положив трубку.

– Полковник Родионов, бывший сотрудник Первого и Второго главных управлений КГБ. В разведке он работал в отделе контрразведывательных операций по поддержке нелегалов, а в контрразведке занимался вопросами терроризма. Он крупнейший аналитик и специалист в области международного терроризма. Кстати, наши оппоненты могли в этом убедиться лично. Они послали за Дронго и Родионовым несколько наблюдателей, а потом решили, что Родионова вообще следует убрать. И просчитались. Он оказался проворнее и быстрее нанятого боевика. Тот не успел даже нажать на курок, как получил два выстрела в голову. Как видишь, старики еще многое могут. Я бы не советовал с ним связываться кому бы то ни было. Только из-за крайней необходимости он приехал сюда лично.

В кабинет постучали.

– Войдите, – крикнул Пахомов.

Дверь открылась, и вошел высокий седой мужчина в крупных роговых очках. Он близоруко прищурился, глядя на Пахомова.

– Павел Алексеевич, – сказал он, протягивая руку, – очень рад с вами познакомиться. Я о вас много слышал хорошего от нашего друга подполковника Комарова.

– Спасибо. Я тоже о вас наслышан, – Пахомов пожал еще крепкую руку полковника.

Родионов опустился на стул. Пахомов, обойдя свой стол, сел рядом.

– Слышал и о вашем несчастье, – спокойно заметил Родионов, – они, конечно, поработали здорово. И главное, оперативно. Но на этот раз немного увлеклись. Перцов-то сразу не умер. Они его добивали. Воспользовавшись общей сутолокой, один из них сделал два выстрела в Перцова. Стреляли из пистолета с надетым на ствол глушителем, видимо, оттащив тело раненого капитана к машине «Скорой помощи». А вот Чижова они считали мертвым, поэтому и не тронули. Но на теле Перцова все равно останутся огнестрельные ранения. Теперь им так просто не выкрутиться.

Пахомов закрыл глаза. У Перцова было двое маленьких детей, вспомнил он с ужасом.

– Как дела у Дронго? – спросил Комаров.

– Как всегда, – ответил Родионов, – видимо, его любят боги. Он сумел встретиться в Лондоне с Багировым и убедить того сдать документы. Правда, помогло и то, что наши соперники, решив воспользоваться нашим именем, припугнули Багирова, пообещав конфисковать все его деньги. Тот и решил сдать документы. В аэропорт мы опоздали. Они хотели взять Дронго прямо в депутатской комнате. Но он сумел вырваться. А потом позвонил Иваницкому и сейчас спит на нашей квартире. Завтра утром они поедут за документами.

– Мне иногда кажется, что он не совсем обычный человек, – с восхищением сказал Комаров, – ему всегда удается остаться в живых.

– И не только остаться в живых, – немного ворчливо напомнил Родионов, – но и выполнить порученное ему дело. А это всегда сложнее, чем просто остаться в живых.

– Наверное, вы правы, – подумав, ответил Комаров.

– Получив документы, мы должны сразу дать понять нашим оппонентам, у кого находятся эти списки, – продолжал Родионов, – судя по всему, там могут быть списки не только нашей, но и зарубежной агентуры. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Наши разведчики? – понял Комаров.

– И осведомители, – кивнул Родионов, – списки не должны не только читать, но даже видеть посторонние люди. Иначе могут пострадать интересы нашей страны.

– А сам Дронго, – вдруг вспомнил Комаров, – он ведь, кажется, теперь гражданин другой страны?

– Только не говори этого при нем, – поднял указательный палец Родионов, – он может страшно обидеться. Для него по-прежнему существует только его страна – та, в которой он родился. Мне иногда кажется, что он последний романтик уходящей империи. Но я пришел не только из-за этого. Завтра утром в вашем здании, Павел Алексеевич, должно состояться убийство.

– Что должно состояться? – ошеломленно спросил, казалось, ко всему привыкший Пахомов.

– Завтра днем ваш коллега Шестаков, вернувшийся из отпуска, вызывает Гурама Хотивари для дачи показаний по бандитскому нападению на его дачу. Вызывает якобы в качестве свидетеля. Шестакова специально отозвали из отпуска, чтобы он завтра ждал Хотивари. Но его завтра не будет. Вместо Шестакова Хотивари будут ждать двое киллеров, готовых покончить наконец с лидером грузинской преступной группировки, так мешающим новой мафии. Его пристрелят люди Хаджи Асланбекова. Эта операция согласована с полковником ФСБ Вениамином Самсоновым. Он тоже завтра будет здесь.

– Неужели такое тоже возможно? – Пахомов, узнавший в этот вечер много нового и неожиданного, тем не менее продолжал удивляться.

– Еще как возможно, – Родионов нахмурился, – конечно, Гурам Хотивари убийца, садист и вообще сукин сын. Но те, кто будут его расстреливать, тоже не ангелы. И в тысячу раз более опасны, чем Хотивари. Поэтому мы приняли решение завтра вытащить этого бандита отсюда, помогая ему избежать казни. Правда, очень заслуженной, но все-таки незаконной казни.

– Вы хотите его спасти? – понял Пахомов.

– Честно говоря, да, но это не главное. Мы хотим прежде всего немного испортить настроение другой стороне. Чтобы завтра с утра у них у всех было плохое настроение. Чтобы завтра с утра они больше думали о Гураме Хотивари и как можно меньше о нашем Дронго. Надеюсь, вы не считаете, что я слишком пристрастен к своему любимцу? Кроме того, мы сможем наконец воочию увидеть киллеров Асланбекова, тех самых, которые, возможно, стреляли и в самого Караухина.

– Но как они войдут в здание прокуратуры?

– У них будут пропуска, – мрачно ответил Родионов, – а в коридоре Самсонов передаст им оружие. Принесет его в своем «дипломате». Сотрудников ФСБ обычно не проверяют.

Подойдя к машине, Дронго улыбнулся. Рядом с водителем сидел полковник Иваницкий. Очевидно, устав за день, он и его спутники задремали, не заметив, как к ним подошел Дронго.

– Просыпайтесь, господа. Уже утро, – громко сказал Дронго, и почти сразу встрепенувшийся водитель едва не выпустил в него всю обойму своего пистолета, уже наведенного на подошедшего чисто рефлекторным, выработанным годами навыком. Иваницкий, посмотрев, кто стоит перед ним, засмеялся.

– Садись в машину, – предложил он.

– Это майор Михеев, – представил своего спутника Иваницкий. Среди них не принято было слово «бывший». Они его просто не знали, он работал в уголовном розыске. – Большой специалист по мафии. Кстати, лично встречался с твоим визави Рафаэлем Багировым.

– Я хотел вас поблагодарить, – сказал Дронго, – в Шереметьеве вы подарили мне несколько драгоценных секунд.

– Вы меня все-таки узнали, – усмехнулся Михеев, – пришлось изображать слепого, чтобы хоть как-то остановить ваших преследователей.

– Я узнал вас по кепке, – признался Дронго, – еще когда стоял в подъезде. Вспомнил, как мне помог в аэропорту слепой в точно такой же кепке. Вспомнил и сразу решил подойти к вам.

– А мы хотели просто подежурить тут, охраняя ваш сон, – сделал невинное лицо Иваницкий.

– Поэтому пытались задержать нападавших на меня людей в аэропорту? Я уже давно все понял, товарищ полковник. Понял, что и вы, и Родионов, и Михеев являетесь тем самым таинственным «Фениксом», о котором все боятся говорить.

– Давно ты это понял? – спросил Иваницкий.

– Почти с самого начала. Откуда у вас деньги, если нет сплоченной и достаточно богатой организации? Как вы смогли сделать мне визу в Англию за два дня, если у вас нет соответствующих сотрудников в МИДе? И тому подобное. Но самое главное – почему за пенсионером Родионовым не только наблюдали, но и хотели его пристрелить. По-моему, фактов более чем достаточно.

– Логика железная, – восхищенно подвел итог Иваницкий, – признаюсь, мы действительно «Феникс». Но мы не хотели говорить, чтобы не подводить тебя и в случае необходимости иметь возможность вывести из игры, как гражданина другого государства, не рискуя таким сильным специалистом.

– Только не нужно мне напоминать о другой стране, – серьезно попросил Дронго, – мы, кажется, все родились в одной стране.

• Предыдущая
• 70/79
• Следующая