Квартирник (СИ) - Путилов Роман Феликсович - Страница 23

Что было не отнять у Близнюка — собутыльником он был неплохим — весело шутил, не становился агрессивным, когда были деньги на оперативные расходы — щедро делился вкусными напитками с нужными людьми. Опер ИТК №2 отзвонился своему городскому другу и последние несколько дней Владимир Борисович каждый день ездил в колонию, авансируя руководства будущим фонтаном раскрытий, не уступающему по интенсивности уже мелеющему ручью явок с повинной от Глазырина. Чем занимались молодые и ранние Кадет и Студент, я не знаю. Я сам целыми днями пропадал, пытаясь на своем «горбатом» установить банду «фельдшеров» в полном составе. Чтобы моя приметная «ласточка» не вызывала подозрений своим оригинальным внешним видом, я на ночь оставлял ее под окнами соседнего с общежитием медработников дома, создавая видимость ее принадлежности местному жителю. Каждое утро, я, прыгая по лужам, бежал к своей ласточек, опасаясь, что застану ее без колес, «дворников», либо еще, чего-либо ценного. Но, наверное, горбатый «Запорожец» не привлекал даже местных малолетних угонщиков, которые мотались по соседним дворам, в поисках «Жигуленка», который можно было завести, сломав замок и соединив провода напрямую, и весело проехать метров пятьсот, до перебегающего дорогу столба. Так вот, с облегчением обнаружив, что и эта ночь не стала для моей машины фатальной, я быстро нырял в салон и замирал там. Пропитанный густой и холодной влагой уличный воздух мгновенно превращал стекла машины в матовые и я, тихонечко, как мышь, наблюдал за подъездом медицинского общежития, ожидая выхода моего подозреваемого — молодого фельдшера Дениса Козлова. Дни его дежурств я выучил наизусть, поэтому скрытое наблюдение осуществлялось исключительно во второй выходной Дениса. Мокрые, холодные капли, льющиеся с неба, кажется, исключительно за воротник, заставляли моего фигуранта поднимать повыше вороник и не оглядываясь по сторонам, а тем более не проверяясь, бежать в сторону остановки общественного транспорта. Поэтому я спокойно следил за ним, то пешком, то на моем, так сказать, автомобиле. Вскоре круг общения моего подопечного был четко очерчен. Кроме его однокашника по медицинскому училищу, брюнета Игоря Михайлова, который однозначно был наводчиком по нашему зажиточному району, парень регулярно встречался с молодым человеком, очень высокого роста, который очевидно был в шайке ответственным за транспорт. По правилам наружного наблюдения высокому парню был присвоен псевдоним «Жираф». Сегодня Игорь доехал до театра марионеток на старом, хронически больном «ЛИАЗе» который, при переезде через мост, два раза оказался в состоянии клинической смерти, замирая над великой сибирской рекой в средней полосе движения. Я вынужден был проехать мимо припадочно дергающегося автобуса, так как вторая аварийная машина, замершая на мосту, недалеко от автобуса, очень пожилая, как моя, могла вызвать подозрение даже у такого невнимательного человека, как Денис. Через пятнадцать минут оживший автобус громыхнул гармошками дверей у копии домика, что до революции снимал невинно убиенный при Сталине Мироныч, из его недра выскочил Денис и быстрым шагом, сильно опаздывающего человека, бросился в сторону театра «Марионеток». Я, бросив машину и выждав пару минут, двинулся следом, прикрывшись от преследуемого холодным беляшом, завернутым в большой лист пропитанной жиром бумаги. У кооперативного магазина, где работала товароведом мама моего друга Ломова Димы, Денис пожал руку что-то недовольно выговаривающему ему Жирафу, после чего они перебежали дорогу и скрылись из зоны моего зрения. Двадцать минут я смотрел через витрину «Коопторга» и моросящий дождь на двор ухоженного дома сталинской эпохи, чувствуя жгущий неприязнью взгляд продавца молочного отдела, которую раздражал гражданин, прячущийся от непогоды напротив ее рабочего места и надеялся, что Дениска с Жирафом не ушли дворами куда то дальше. На мгновение я отвлекся на барышню, что забежала в магазин, отряхивая от влаги большой черный зонт — женщины в моей жизни давненько не случались. Барышня была очень интересной, поэтому я, под лошадиное фырканье продавщицы за спиной, сделал маленький приставной шажок в сторону девушки. Внезапно боковым зрением я заметил знакомые силуэты — Денис и Жираф, в компании двух больших сумок, торопливо шествовали через двор в противоположную сторону. Под недоуменным взглядом девушки я как бешенный мустанг, чуть не сбив входящую в магазин бабуля, промчался мимо нее. Между мной и преследуемыми было около ста метров, мне надо было незаметно подобраться поближе и задержать хотя бы одного, главное, чтобы при нем была сумка. Парни, не оглядываясь, прошли на параллельную улицу, и к моему неописуемому горю сели в оранжевую «копейку», которая шустро сорвалась с места. Когда я, выхаркивая горящие легкие, выбежал на дорогу, оранжевая корма малолитражки лисьим хвостом уже заворачивала у правый поворот. Мой мозг лишь успел зафиксировать две белые цифры на черном фоне государственного регистрационного знака — «двадцать пять». В любом плохом надо находить что-то хорошее. В противоположность упорхнувшим из-под моего носа жуликам и ожидающего меня, через пару часов, выездом в этот дом, где я буду около часа смотреть на выброшенные на пол вещи и слушать вой хозяев, что милиция ни хрена не хочет ловить распоясавшихся бандитов, остается светлое пятно — симпатичная девушка с черным зонтом, брошенная мной в магазине. Я опять побежал. Через пару минут влетев в храм кооперативной торговли я был вынужден довольствоваться довольным ржанием продавца молочного отдела — девушка уже ушла.

— Добрый день, Владимир Борисович — я вошел в кабинет и стал развешивать намокшую ветровку на вешалке, чтобы она успела хоть немного просохнуть. Мой непосредственный шеф, как всегда в костюме и галстуке, сидел над литерным делом. Сейф был открыт, несколько дел секретного делопроизводства лежало на столе перед капитаном, который почему-то не ответил на мое вежливое приветствие.

— Владимир Борисович?

Фигура за столом, с ровной, как на строевой подготовке, спиной, сидела не шевелясь. Я встал напротив и увидел абсолютно бессмысленные, но широко открытые глаза на красном, как молодая редиска лице. Очевидно капитан изволил где-то принять «на грудь», но как старый солдат, обладал способностью спать в любом положении.

Я помахал ладонью перед круглыми, как у совы, глазами, пару раз щелкнул пальцем. Пациент был скорее жив, чем мертв, но на внешние раздражители не реагировал.

Телефон прямой связи с дежурной частью, что не имел ни диска, ни колесика уровня громкости, взревел мерзким жужжанием и деловитый голос дежурного по отделу попросил кого— то из господ –квартирников изволить выехать на только что заявленную квартирную кражу— карета уже подана. Это было очередное ноу-хау руководства — вместо дежурного опера на преступления по нашей линии отправляли кого-то из нас, для полного погружения в обстоятельства преступления. Так как из наличных господ квартирников самостоятельно передвигаться мог только я, я вздохнув, пообещал подойти через минуту, после чего собрал секретные папки и сложил их в сейф шефа, сунув ключ от него в карман пиджака капитана.

— Дядя Паша, дело есть на миллион. Вы мне двести рублей не займете? — поздний звонок моего агента вырвал меня из состояния злобного полусна. Выслушав вой и стенания хозяев вскрытой квартиры из полногабаритного дома напротив «Коопторга», у которых имелся двоюродный брат, я так и не понял, с чьей стороны, что, в случае, если я в течении суток не верну хозяевам похищенное, сдерет с меня шкуру, я дежурно обошел всех соседей, что, ожидаемо ничего не видели и не слышали. После этого, провожаемый многообещающими взглядами потерпевших, я выехал с дежурной группой еще на две квартирные кражи, и домой попал около одиннадцати часов вечера или ночи. Ожидаемо, объекты советской торговли были уже закрыты, холодильник был пуст, поэтому мы с демоном на двоих ели банку тушеной свинины на двоих. И если Демона все устроила, то я без хлеба есть эту жирную массу не мог, поэтому половину своей половины отдал облизывающемуся и радостно взвизгивающему псу. Но я смог настроить себя, чтобы не послать Рыжего подальше.