Анатомия соблазна (СИ) - Десса Дарья - Страница 35

Я, узнав об этом, так скрипнула зубами от злости, что едва коронку из металлокерамики не сломала. Возникло ощущение, что Уваров, ещё не получив официально новую должность, уже переменил Гиену на свою сторону. И она, дура старая, подспудно решила начать его охаживать. На всякий случай, заранее. «Ничего, — подумала я. — Вот когда это место мне достанется, ты у меня попляшешь, грымза! Будешь вместе с документами кофе носить, когда потребую!» Вообще я человек не злопамятный. Но ощутить свою власть над такой гадкой тёткой, как Эльвира Денисовна, очень даже хочется.

Сколько раз я получала от неё замечания! Сколько раз она тыкала меня носом в дерьмо, и я ощущала себя при ней, как наложившая в штанишки маленькая девочка! «Ничего, совсем немного осталось, — думала я. — Вот попляшешь ты под мою дудку, вот ты у меня побегаешь на своих тощих ножках!» Она же продолжала вести себя со мной, как и прежде. Очень высокомерно, холодно и давая понять: я тут лишь потому, что Филипп Валентинович считает меня полезной. Иначе давно бы получила пинком под зад.

Моё мысленное сафари на Гиену через неделю после возвращения пришлось срочно отложить. Возникли дела поважнее. Причем траблы заявились не оттуда, откуда можно было ждать. В пятницу вечером, вернувшись домой, я вдруг, открыв дверь, дёрнулась от испуга: в квартире горел свет (никогда его не забываю!), из жилой комнаты доносилась романтическая музыка.

Первая мысль была — вызвать копов, попутно сообщив, что ко мне кто-то вломился. Но за ней последовала вторая: вор странный какой-то. Разулся, куртку повесил на крючок, шапку положил на тумбочку в прихожей, перчатки… И тут до меня дошло. Вещи-то всё чрезвычайно знакомые! Это же… Леонида вещи! Мысленно помянув его мамашу очень нехорошими словами, я скинула сапожки и влетела в комнату.

— Солнышко! Как я соскучился! — вскочил с кресла Леонид, раскинув руки и сделав ко мне пару шагов.

— Стой, где стоишь! — грозно сказала я, нащупывая в сумочке небольшой нож с лезвием, которое выскакивает, стоит только на кнопку нажать. Очень острая штука, между прочим. Купила на рынке специально, обороняться, если вдруг нападут. У меня с детства есть такая фишка — ножики. Я не маньячу по ним, но ещё в детдоме завела один и не расставалась. Однажды был момент, когда мне перочинный друг честь спас.

— Ну что ты, Ликуся? — растерялся, продолжая жалко улыбаться, Леонид. — Я же к тебе со всем сердцем, а ты? Посмотри, все готово к твоему приходу, милая.

Он показал рукой на журнальный столик. Шампанское, фрукты, свечи, музыка… Да, и ещё в кармане штанов я заметила три квадратика проступили через ткань — презервативы. «Вот же самоуверенный сукин сын!» — подумала о бывшем.

— Во-первых, не смей называть меня Ликуся. Ты прекрасно знаешь, что я ненавижу этот вариант своего имени. Для тебя с некоторых пор я Анжелика, и точка. Во-вторых, как ты сюда попал?

— У меня же есть ключи, солнышко, — Леонид полез в карман, вытянул оттуда машинально упаковку презиков, жутко смутился и тут же запихал её обратно. Из другого кармана достал ключи. Я вспомнила: вот же идиотка! Надо было их у него забрать! Совсем забыла: закрутилась с этой командировкой.

— Верни их немедленно.

— Пожалуйста, — с видом оскорблённой невинности протянул ключи Леонид. Но стоило мне попытаться их забрать, как ухватил меня за запястье, резко потянул к себе. Я упала бы, резко подавшись вперед, но бывший раскинул руки и крепко сжал в объятиях, а затем влепился ртом в мои губы. Тут же я ощутила, как он попытался разомкнуть их своим языком. Ощущение было, что мне в голову пытается забраться змея.

Ничего не оставалось, как сделать резкое движение ногой. Моя коленная чашечка, взметнувшись, с неприятным «шмяк!» влепилась прямо в кокошник Леонида. Язык его мгновенно забрался обратно в пасть, руки выпустили меня и ухватились за ударенное место, он сжал их ногами и, по-собачьи заскулив, повалился на кровать. Принялся там перекатываться с боку на бок и подвывать:

— У-y-y! У-y-y!

«Какой артист умирает!» — вспомнила я высказывание одного императора о самом себе. Правда, Леонид не умирал, но делал вид, что ему был нанесен смертельный удар. «Ага, прямо в сердце, но на метр ниже», — усмехнулась я.

— Боже мой… как больно… — выдавил бывший из себя.

— Полежал? А теперь вставай, забирай свои манатки и вали отсюда, пока не добавила. Второго знакомства с моим коленом твоя мошонка не выдержит, — сказала я, отходя в сторону.

Леонид встал и поковылял в прихожую. Там неспешно оделся, охая и ахая, а когда выходил, посмотрел и прошипел злобно:

— Какая же ты сука, Анжелика! Ничего, отольются кошке мышкины слёзы!

— Иди на улицу, там поплачешь, мышка, — усмехнулась я и закрыла дверь. «Всё, надо срочно поменять личинки в замках, у этого типа запросто может быть ещё одна копия моих ключей! Жаль, что от подъезда поменять не получится, — там замок на общественные деньги покупали», — подумала я. Но ничего. Надеюсь, Леониду будет наука, чтобы впредь не смел ко мне даже приближаться.

Хорошо, ножик не пригодился. Иначе этот неудавшийся актёришка непременно помчался бы в полицию на меня заявление писать. Потом плати штраф, да ещё уголовку бы замутили за нанесение телесных повреждений, а того гляди, приплели бы угрозу убийством. Этого мне только не хватало! Я стояла в прихожей и старалась привести нервы в порядок. Вот же напугал, сволочь!

В тот раз, когда меня едва не изнасиловали, было, конечно, намного страшнее. Это случилось… да, точно. Летом, когда детдом остался позади. Мы с Маришей как раз сняли квартиру на окраине города, денег было в обрез. И вот я иду через пустырь поздно вечером, наперерез мне трое. Стали задираться, приставать. Гопота тупоголовая. Пытались сумочку отнять. У меня там и вещей-то нет почти, денег пятьдесят рублей с мелочью.

Но как стало обидно! Разбудили придурки во мне зверя. Даром, что ли, у меня прозвище было — Стрела?! Я вытащила ножик, и когда следующий тип попытался у меня вырвать сумочку, воткнула ему металл прямо в руку. Как он заорал! Второй попытался ударить, я резко нагнулась и ему — тык в бедро! Теперь уже двое орут, дырки затыкают ладонями. Третий бросил подельников, свалил. Я забрала сумочку и тоже умчалась. Больше там не ходила.

Кто их знает, чертей безмозглых? Пьяные были, безбашенные. Изнасиловали бы скопом, а потом я ходила всю жизнь с этим позором. Вот уж нет. Зато помнить будут Анжелику Разумовскую! Как и Леонид теперь. Ничего, оклемается. А если попробует на меня стукнуть в органы — хрен чего докажет. Скажу, что не видела его уже несколько недель, пусть ёрзает, пыжится.

«Если бы встречалась с Артуром, ничего этого бы не произошло», — возникла в голове гаденькая мыслишка. Я её прогоняю. Справилась и сама. Мне чтобы от дурака отбиться, ухажёр не нужен. И снова в голове: «Вот любимый мужчина — очень нужен». Я вздохнула и пошла стирать боевую раскраску. Потом пришлось убираться за Леонидом. Сделала это своеобразно: устроила себе пир в одиночестве.

Шампанское выпила, фрукты слопала, киношку романтическую посмотрела и улеглась, счастливая, спать. Но снилось мне почему-то не радостное, а странное. Будто я иду по огромному цеху, вдоль стеллажа. Он высокий, от пола до потолка, метра два с половиной. И там лежат яйца, Только не куриные, а размером со страусиные — видела в магазине как-то. Крупные, но не гладкие, а отчего-то покрытые кожей и короткими волосками.

У меня в руках металлический половник. И вот я иду вдоль стеллажа, размахиваюсь и — бах по яйцу! Бах по другому! Они кожаные, не бьются и только сжимаются, но после всякого удара на всё огромное помещение верещит кто-то голосом Леонида: «Ликуся! Только не по яйцам! Прошу! Умоляю-y-y-y-y!» А мне смешно, и я опять — дрынц половником! «Милая! Не надо-о-о-о!»

Проснулась оттого, что смеялась. «Хорошо, что это был лишь сон. Иначе пришлось бы ему компенсацию выплачивать за разбитый кокошник», — подумала я и стала убираться. Потом поспала немного и принялась собираться. Вчера ещё договорились с Маришей в кафе посидеть.