Корона Тафелона (СИ) - Авербух Наталья Владимировна - Страница 30

— Вот это я понимаю — этот… церемониал! — говорил вечером у костра Медный Паук. В походе никто из наёмников не пил ничего крепче травяных отваров (разве что для дела было нужно), но убийца не считал себя связанным чужими правилами. — Не то что у некоторых. Говорят, Дюк-то наш. И вовсе без доклада пускает! А князья эти болотные? Вообще… рубашки где попало развешивают. Про шавок я и не говорю. Никакой политики! Заходи кто хочет. А тут — неееет. Правильно он с вами. Сперва встретил. Потом подумает. А там, глядишь, и решит что-нибудь.

Подробности приёма у горного князя были пересказаны раза на четыре. Все сошлись на том, что тот чего-то ждёт, а вот чего — сказать было трудно. Магда, когда её спросил Увар, пожала плечами и ответила, что никакой опасности нет. Не больше, чем раньше.

Сейчас ведьма привычно для всех держалась позади убийцы и время от времени стискивала пальцы. Потом встала и пошла отыскивать брата Юлди.

— Ты ведь режешь по дереву? — спросила она, когда нашла юношу. Он по своему обыкновению прогуливался возле шатра Даки и Иргая: всё надеялся, что ему дадут понянчить девочку.

— Откуда ты?..

— Я ведь ведьма, — ухмыльнулась Магда. Юлди осенил себя священным знаком. — Послушай. Ты видел физантского монаха.

— Видел, — кивнул юноша, хотя ведьма его ни о чём не спрашивала.

— Рано или поздно он придёт сюда поговорить, — сказала Магда. — Или тебя позовут к нему.

— Откуда ты знаешь?...   — начал было монах, но осёкся и осенил священным знаком свою собеседницу. Ничего не изменилось и он слегка успокоился.

— Не может быть, что ему не захочется поговорить с кем-то, разделяющим его веру, — нетерпеливо пояснила ведьма. — Тут ведь одни язычники. Слушай. Ты должен будешь ему кое-что подарить.

— Но у меня ничего нет! Членам нашего братства запрещено копить богатства.

— Освободитель! — рассердилась женщина и монах отшатнулся. — Я дам тебе то, что ты подаришь.

— Я ничего от тебя не…

— Ты дурак! Ты скажешь, что… как это у вас называется… для послушания вырезал фигурки для игры. Они полезны для ума и… как это называется?...   проясняют мысли. Я научу тебя как их сделать. У меня есть с собой подходящее дерево. Подаришь ему.

— Я не ремесленник! — обиделся монах.

— Ты дурак, — презрительно повторила ведьма. — Ты же не будешь их продавать. Подаришь. От всего сердца.

— Я могу подарить фигурки святых.

— Не можешь, — отрезала Магда. — В Физанте святых изображают совершенно не так, как в Терне.

— Откуда тебе знать?! — вспылил монах.

— Мне Лонгин рассказывал, — пожала плечами ведьма. — Он дружит с каким-то волшебником из Физанта. Он меня и игре этой научил. Мне фигурки понравились когда-то, а Лонгин сказал, что нет смысла делать то, чего не понимаешь.

— Кто такой Лонгин? — сдался Юлди.

— Злой колдун, — усмехнулась ведьма. — Очень умный и очень злой. Из Серой пустоши. Так мне нести дерево?

— А что у тебя есть? — против воли заинтересовался монах.

— Яблоня. Прихватила, когда собиралась в дорогу. Немного, правда, но должно хватить.

— Ну и зачем? — спросил Виль, когда ведьма принялась в своём шатре копаться в сумке.

— Напугал, — вздрогнула Магда.

— Ты мне зубы-то не заговаривай. — Зачем тебе этот святоша? Духи нашептали?

— Дались тебе эти духи, — вздохнула ведьма. — Я просто подумала: физантский монах играет в эту игру… с армиями… а они с Юлди тут единственные, кто знает церковный язык. Мало ли о чём им захочется поговорить.

— Мало тебе одного святоши, решила сразу двоих окучивать, — проворчал убийца. — Неровен час, передерутся ещё. Ты не так кланяешься, ты не так молишься, да ты не имеешь права, да ты самозванец…

— Не передерутся, — неуверенно отозвалась ведьма. — Людей всегда тянет к себе подобным, а других монахов тут нету. Или запрещаешь?

— Ты сперва делаешь, а потом папашу Виля спрашиваешь, — хмыкнул убийца. — Увару-то сказала бы. Это же его отряд как-никак.

— Пусть с ним Юлди разговаривает, — отмахнулась Магда. — Ему же дарить. Я тут при чём?

Яблони оказалось недостаточно, это выяснилось, когда ведьма и Юлди приступили к работе. Материала едва хватило на фигурки пеших воинов и только одного войска. Что делать, не могла же Магда тащить с собой целое бревно в дорогу. Она и ту-то ветку взяла только руки по вечерам в дороге занять, да так ничего с ней сделать и не сподобилась. Работа, как ни странно, отвлекала от духов — и от тайного знания, которое они нашёптывали, и от посулов, и от требований. Виль, немного посидев с ними, уверился, что Магда не ткнёт монаха ножом, и следить за ними перестал. Зато вокруг ведьмы и монаха, чинно сидящих рядышком и вырезающих что-то из куска ветки, ходили по очереди посмотреть все наёмники. Магда мало обращала на них внимания. Работа спорилась, яблоня заканчивалась и надо было придумывать, что делать дальше. Отступать не хотелось. Мало обращала внимания ведьма и на Фатея, брата той смешной степной женщины Даки. А он всё крутился рядом, всё выспрашивал Юлди и насчёт святых, и насчёт игры (о которой монах ничего не знал) и насчёт резьбы по дереву.

Через два дня всё, что можно, было сделано, и этого было очень мало. Почему Юлди сразу не сказал, что не будет заниматься зряшной работой, ведьма не понимала. Может, из вежливости, может, не знал, как отказать, может, заметил, что от этого дела на душу ведьмы снисходит долгожданный покой. Он даже пытался проповедовать… слушать его было забавно. Магда слишком хорошо помнила, что совсем недавно поклялась Вилю, что будет делать всё, что полагается «хорошей» ведьме. Проповедовать веру в Освободителя, помогать другим прозревшим, слушаться старшего брата… уверуй она вдруг в Заступника, Виль выпотрошил бы её как недавно языческих жрецов. Больно надо! Самой Магде было всё равно, кому поклоняться, она не нуждалась ни в богах, ни в небесной помощи, ни в обещании посмертия. Для неё вера была чем-то, что позволяет рассчитывать на помощь тех или иных людей — не больше и не меньше.

Одним словом, яблоня закончилась, а с ней закончилась и отсрочка от вечного шёпота духов… а наутро после этого ведьма нашла возле своего шатра грубо разломанную на куски палку… хорошую палку, из хорошего сухого дерева. Похоже на клюку, вон, как истыкан о землю один конец… и какой гладкий другой… видно, что не день и не два хватались за это место человеческие руки. Хорошая палка, её как раз хватит на работу и даже ещё останется.

Магда даже говорить никому ничего не стала, просто села недалеко от своего шатра, как сидела и до этого, и занялась делом. Чуть позже к ней присоединился Юлди, который, конечно, заметил, как успокаивается сестра оберста от этой работы, и считал своим долгом её поддерживать, хоть и неженское это занятие — резать по дереву. Палка уже была распилена на совершенно неузнаваемые кусочки, когда в лагерь пришёл посланник от князя и заявил, что в ближайшей деревне украли клюку у старика Каджика и князь убеждён, что палку «по незнанию» взял кто-то из гостей. Может-де гости не знают, что в землях князя никто не запирает свои вещи от соседей, потому что под правлением славного Рехора никто и пылинки со двора не берёт. В мудрости своей князь просил гостей не выходить из лагеря, чтобы не случилось непонимания между ними и людьми князя. Кто-то нарушил этот приказ, но князь не будет требовать наказания. Всего лишь выкуп за пропажу.

— Сколько? — без всякого этикета хмуро бросил Увар. Ему эта история показалась вздором. Пропавшая клюка, надо же! И уж конечно, чужаки украли, больше некому!

Посланник назвал цену.

— Сколько?! — переспросил наёмник. За такую цену на базарах Дарилики можно было раба купить, причём не из дешёвых.

— Выкуп князю за бесчестье, — спокойно пояснил посланник, — подарок Каджику за обиду, новый посох для старика.

— Золотой он посох, что ли, просит?! — не сдержался наёмник.