Перекрестки сумерек - Джордан Роберт - Страница 21

• Предыдущая
• 21/199
• Следующая

– Благодарю тебя, Коргайде. Ты очень нам помогла. А теперь не оставишь ли ты нас наедине?

Быть резкой с Хранительницей Ключей – верный способ обеспечить себе грязное постельное белье и скудно приправленные блюда, неопорожненные ночные горшки и не доставленные вовремя послания – тысячу досадных мелочей, способных превратить жизнь в сплошные страдания, когда думаешь не о том, как реализовать свои планы, а лишь о том, как справиться с грязью. Однако каким-то образом благодаря улыбке обращенные к Коргайде слова Сашалле утратили свою резкость. Седовласая женщина слегка склонила в согласии голову и вновь присела в минимально допустимом реверансе. На сей раз знак учтивости был адресован явно Сашалле.

Едва дверь за Коргайде затворилась, как Самитзу повернулась к Красной Сестре, с силой опустив серебряный кубок обратно на поднос. От резкого движения теплое вино выплеснулось ей на запястье. Она была на волосок от того, чтобы потерять контроль над Айлил, а теперь ей казалось, сам Солнечный Дворец ускользает меж пальцев! Скорее Коргайде отрастит крылья и взлетит, чем станет хранить молчание о том, чему была тут свидетельницей, и что бы она ни сказала, ее слова с быстротой молнии облетят дворец и дойдут до всех слуг, вплоть до работников, что выгребают навоз из конюшен. Прощальный реверанс ясно дал понять, что за мысли в голове у Коргайде. О Свет, как Самитзу ненавидит Кайриэн! Правила хорошего тона тщательно соблюдались Сестрами, но Сашалле не занимала достаточно высокого положения, и перед лицом такого бедствия Самитзу не будет держать язык за зубами. Сейчас она устроит этой несносной женщине головомойку!

Но, нахмурившись и посмотрев на Сашалле, она увидела ее лицо – по-настоящемуувидела, возможно, впервые – и вдруг поняла, почему оно так ее беспокоило, и даже, вероятно, осознала, почему ей так трудно глядеть открыто на Красную Сестру. Это лицо больше не было лицом Айз Седай – вне времени и вне течения лет. Обычно люди замечали безвозрастность, только когда им указывали на это качество, но для любой Сестры оно было очевидно и несомненно. Возможно, что-то еще осталось, какой-то мизер, из-за чего Сашалле выглядела более привлекательной, чем была на самом деле, однако любой приблизительно определил бы ее возраст – женщина, которая скоро достигнет зрелых лет. Когда Самитзу поняла это, язык у нее примерз к гортани.

Об Усмиренных женщинах известно было мало, скорее слухи, чем что-то достоверное. Они пускались в бега, скрывались от других Сестер; рано или поздно они умирали. Обычно раньше, чем позже. Долго переносить столь большую потерю, как утрату саидар,большинство женщин не могли. Но все это пустая молва; насколько известно Самитзу, за многие-многие годы ни у кого не доставало мужества, чтобы попытаться узнать больше. Они боялись узнать слишком много, их удерживал страх – страх, который гнездился у каждой Сестры в самом темном уголке души; страх, в котором мало кто признавался, страх, что подобная судьба однажды, если она сделает легкомысленный шаг, может обрушиться и на нее. Даже Айз Седай прячут глаза, когда не хотят чего-то увидеть. Но такие слухи ходили всегда, хотя о них редко упоминали и были они столь туманны, что нельзя даже припомнить, когда она впервые узнала о них: шепоток, едва уловимый, но не смолкающий никогда. Один подобный слух, который Самитзу до сих пор смутно помнила, утверждал, будто Усмиренная женщина, если остается в живых, вновь молодеет. До сих пор это представлялось абсурдом. Восстановление способности направлять Силу не вернуло Сашалле всего. Только спустя многие годы работы с Силой Сашалле обретет лицо, увидев которое вблизи любая Сестра поймет, что перед нею – Айз Седай. А… обретет ли Сашалле такой облик? Это казалось неизбежным, но тут начиналась неиследованная область, сплошные догадки и домыслы. А если лицо Сашалле изменилось, то что еще в ней претерпело изменения? Самитзу ощутила дрожь, причем более сильную, чем при мысли об Усмирении. Пожалуй, ей пока не стоит торопиться разгадать способ Исцеления, которым воспользовался Дамер.

Сашалле перебирала пальцами айильское ожерелье и как будто не подозревала ни о том, что Самитзу затаила какую-то обиду, ни об ее испытующих взглядах Самитзу.

– Может, в этом нет ничего важного, а может, следует проверить, – сказала она, – но Коргайде всего-навсего сообщила о том, что слышала. Если мы хотим что-то толком узнать, нужно пойти и удостовериться самим.

И, не сказав больше ни слова, Сашалле подхватила юбки и двинулась прочь из апартаментов, оставив Самитзу перед выбором: последовать за нею или остаться. Это просто невыносимо! Но остаться тут… Совершенно исключено!

Хоть Сашалле и не превосходила Самитзу ростом, но последней пришлось поторопиться, чтобы не отстать от Красной Сестры, которая плавной и быстрой походкой двигалась по широким, с прямоугольными сводами коридорам. И речи не было о том, чтобы идти впереди – иначе Самитзу пришлось бы припустить бегом. Вся кипя от гнева, она молчала, хотя ей и потребовалось собрать волю в кулак. Затеять на людях спор с другой Сестрой – поступок в лучшем случае неприличный. И что хуже всего – и в этом нет сомнений – совершенно бесполезный. Она только еще глубже выроет ту яму, в которой очутилась. Самитзу так и подмывало что-нибудь хорошенько пнуть.

Стоявшие на одинаковом расстоянии друг от друга высокие шандалы хорошо освещали даже самые темные участки коридора, который не мог похвалиться красочным декором, не считая изредка встречающихся гобеленов, причем их композиции были исполнены в старомодной манере, будь то изображения охотничьих сцен или храбро сражающихся благородных рыцарей. Отдельные стенные ниши украшали золоченые орнаменты или фарфоровые изделия Морского Народа, а карнизы некоторых переходов имели бордюры, по большей части не выкрашенные. И все. Свое богатство кайриэнцы напоказ не выставляли, скрывая его точно так же, как поступали с очень многим в своей жизни. Слуги и служанки, с деловитым видом спешившие по коридорам, подобно веренице муравьев, носили ливреи угольно-черного цвета, за исключением тех, кто состоял на службе у знатных обитателей дворца. Наряд этих слуг по сравнению с прочими казался даже ярким – на груди вышиты эмблемы Домов, а вороты и иногда рукава отмечены родовыми цветами их хозяев. Двое или трое, чьи куртка или платье были целиком цветов господских Домов, выглядели среди остальных едва ли не чужеземцами. Но все слуги ступали потупив взоры и приостанавливались только для того, чтобы приветствовать проходящих Сестер быстрым поклоном или реверансом. Для Солнечного Дворца необходимы были несчетные сотни слуг, и этим утром они как будто все разом заторопились по своим повседневным делам.

По коридорам неспешно прохаживались также благородные лорды и леди, осмотрительно обходительные с проходившими мимо Айз Седай. Возможно, их приветствия были тщательно продуманы, ведь приходилось балансировать между иллюзией равенства и подлинным состоянием дел; а звук их приглушенных голосов далеко не разносился. Знать являла собой наглядное подтверждение старого присловья, что странные времена сводят нас со странными спутниками. Перед лицом новых опасностей прежняя вражда отступает. Ненадолго. Тут и там два-три бледных кайриэнских лорда в одежде из темного шелка, с тонкими разноцветными полосами на груди, некоторые – с выбритым и напудренным на солдатский манер теменем, прогуливались в компании с парочкой смуглых, выше их ростом тайренцев в ярких кафтанах с пышными полосатыми рукавами. Неподалеку тайренская дама в прилегающем, шитом жемчугом чепце, в красочном парчовом платье с плоеным круглым воротником из светлых кружев, шагала под ручку с дворянкой-кайри-энкой, чьи волосы б ыли уложены в вычурную башню, приходившуюся вровень с головой ее спутницы, а то и возвышающуюся над нею. Высокий дымчато-серый кружевной воротник упирался в подбородок кайриэнки, а по переду темного шелкового платья с широкими юбками сбегали узкие полоски цветов ее Дома. Ни дать ни взять – задушевные друзья и давние наперсники.

• Предыдущая
• 21/199
• Следующая