Маневры. Дилогия (СИ) - "АЗК" - Страница 49

Грохот этого боя внезапно прервался. В первое мгновение наступившей тишины, я растерялся и меня посетила дурная мысль: «Это что все? Их вдвое. Если не втрое больше!!! Что же делать?». А могучий рефлекс, намертво вбитый в подкорку моего мозга, уже дал ему команду и охрипшим от жажду горлом я заорал: — Доложить о потерях!

И пошла отражаясь лесным эхом:

— Чернобай!

— Я!

— Воронихин! — А в ответ тишина. И опять: — Воронихин!!!

— Убит Воронихин, прямо в голову!

С другой стороны нашей засады была такая же картина — кто живой, а кто убит. И еще повезло тем кто ранен, может и выживут...

И только после выяснения потерь, я отдал приказ предельно осторожно произвести зачистку, обязательно страхуя друг друга и не оставляя за спиной живых врагов. Прошло буквально пара-тройка минут и люди ожили, где-то недалеко послышались неестественно громкие и возбужденные голоса.

Уцелевшие бойцы стали оказывать посильную помощь раненым, а убитых оттаскивать на небольшую полянку рядом с обочиной и приводили себя в порядок. Еще через несколько минут доложили — восемьдесят семь убитых немцев и один живой офицер, правда без сознания. Это немного успокоило и одновременно обрадовало: все таки убитых у немцев намного больше. Все таки великая вещь засада! Приободрился и оттого, что несмотря на уже третий бой машины, БТР и орудия — все они оказались целыми. Казалось, что всё закончилось, одержана победа.

***

Эйфория от завоеванной с трудом победы, была жестоко обломана плотной пулеметной стрельбой в нашем тылу.

«Еханный бабай! Какой же я поц! Как я мог забыть про этих еб...ых байкеров!!!»

Буквально за несколько мгновений сформировалось решение дальнейших действий.

— Кирилл! Кирилл твою мать! Ты где?

— Тут я, тут, товарищ капитан!

— Всех наших, в наблюдение на опушку! БТР с экипажем на дорогу, мордой в тыл! И пулей!!! — И набрав полную грудь воздуха заорал:

— Всем слушать мою команду! — Убедившись что большинство людей прекратили суету и смотрят на меня. — Первое. Противник в нашем тылу. Второе. Всем найти укрытие и скрытно занять его. Третье. Без команды не стрелять. Четвертое! Ис-пол-н-н-ять!!!

Удивительное дело, что командирский пендель, животворящий делает!!! Бойцы зашуршали, и через тридцать секунд никого не было видно. Еще через минуту, по кювету, на малых оборотах подъехал Рамзан и занял удобную ямку, так что над дорогой выглядывала только башня. Так получилось, что я и командир батареи укрылись с одной стороны дороги, а Миша Третьяк с командиром стрелкового взвода с другой.

В наступившей тишине, сзади негромко порыкивали на холостых моторы «семидесятки», а где-то спереди за поворотом доносился звук мотоциклов, который постепенно нарастал.

«Еще секунд двадцать-тридцать и все... вперед» — обреченно, но и одновременно зло подумал я. И тут произошло неожиданное. Работу немецких двигателей стало не слышно. «Что за черт?».

Подняв к глазам бинокль, спустя несколько секунд, через мощные линзы, увидел как качнулись несколько веток у поворота и на меня уставился фриц тоже с биноклем. «Пипец! А немцы не дураки, ой не дураки! Это что получается? Услышав за спиной у себя что идет бой, они повернули назад, по пути уничтожив наши пулеметы, но дальше дуриком не полезли, а сначала решили провести разведку! Умно!!! Стоп! А как они умудрились за треском моторов услышать бой? Да очень просто Ватсон, они регулярно делают остановку и глушат мотоциклы!»

— Третьяк! Миша, ты меня слышишь? — Негромко позвал капитана.

— Тут я. — Он начал поднимать голову из-за укрытия.

— Замри! Он сейчас сюда смотрит!

— Кто? — Протупил красный командир.

— Да немец, епта! Разглядывает нас и своих комрадов через бинокль.

— А ты откуда знаешь?

— Забыл? У меня свой бинокль имеется.

— Что предлагаешь?

— Идем лесом в обход. Ты по своей стороне дороги, я по своей. Но! Берем только тех бойцов, кто может скрытно, я повторяю, СКРЫТНО покинуть свои укрытия. Иначе спугнем. Понятно?

— Да.

— Тогда действуем. И не копайся, а то откатят на руках свои мотоциклы метров на двести и ищи их потом, как ветра в поле.

Мне удалось набрать полтора десятка человек, думаю у Третьяка приблизительно столько же.

— Значит так бойцы, идем тихо, что бы даже белки ничего не поняли. Все что стучит, гремит и дзинькает оставить тут. Даю на это тридцать секунд. Время пошло!

— Попрыгали!!! За мной...

Немцев увидели неожиданно. Они вовсю толкали свои байки, особо не смотря по сторонам. «Успели, это плюс. Они при пулеметах это минус!»

Из леса, где сидели наши пулеметчики, вдруг вывернула толпа красноармейцев, впереди которых весело покрикивая, легко бежал капитан Третьяк, за ним виднелся командир стрелкового взвода с наганом в руке и вперемежку противотанкисты с короткими карабинами и стрелки с ихними длинными винтовками. Теперь можно было драться.

— Внимание всем! Бить в первую очередь пулеметчиков, всем ясно? — В ответ бойцы только энергично закивали.

Моя группа успела сделать только пару нестройных залпов, прежде чем группа Третьяка смешалась с немцами и началась рукопашка.

— Урааа, — кто-то из моих реванул дурным голосом.

Я выскочил из укрытия, махнул карабином и, не дожидаясь остальных рванул навстречу немцам.

Бежавший впереди меня красноармеец отвел приклад своей винтовки назад и тут же сделал длинный укол штыком, вложив в него всю свою выучку и сноровку, но немец ловко отбил его укол и теперь сам заносил автомат для удара, что меня совершенно не обескураживало. Сделав быстрый шаг правой ногой и, одновременно вынося правую руку по кругу, я нанес по дуге страшный удар прикладом по голове противника. Если бы на голове у него не было каски, его башка бы лопнула от удара, а так голова лишь дернулась и он рухнул на дорогу. Дальше все слилось в сплошную пелену ударов, прыжков увертываний. Кругом царил хаос рукопашной схватки, крики, вопли, жуткие звуки раздробляемых костей, хрипы сломанных гортаней, одиночные выстрелы. Боковым зрением уловил момент, когда трое бойцов кучей набросились на одного немца. Он упал, с навалившимися на него красноармейцами, а через несколько секунд эта куча солдат вспучилась взрывом гранаты. Слышались одиночные выстрелы и предсмертные крики умирающих людей.…

Рукопашная закончилась сразу вся и буквально одним мгновением. Это я заметил еще «за речкой», поучаствовав в паре схваток. Вокруг, еще метались с дикими глазами красноармейцы и сержанты с командирами ища себе противников, но также как и я начали понимать, что все! ПОБЕДА!!! Живых немцев больше нет!

В отличии от меня, они были все до единого растеряны, застыв на том месте, где их настигло понимание, что все… Рядом со мной стоял кто-то из командиров, хрипя как запаленная лошадь и держа наготове свой ТТ.

— Эй братишка! Все уже, все. Война закончилась...

На мой голос он повернулся как волк, всем телом с оружием заодно. Мое счастье, что пистолет стоял на затворной задержке и мне ничего не грозило. Почувствовал как сильно засаднило в боку, где, когда и от кого я получил этот сильный удар — хоть бейся головой об стенку, не вспомню. Также и с карабином — где и когда его пролюбил?

И тут меня накрыло дикой, животной радостью, что остался жив, что на это раз косая прошла мимо. Но посмотрев вокруг себя — стало грустно. Хоть немцев было на вскидку раза в два больше, даже эти потери были для наших скромных сил существенными.

Заработал слух, как будто кто-то включил радиоточку. Начали доноситься стоны и крики раненных. Но меня привлек комбат противотанкистов, с лицом белее мела он сидел на заднице прямо в пыли и с лицом, на котором отображалась боль и страдание, он держался обеими руками за грудь. Кто-то из его подчиненных, озабоченно суетился рядом с ним.

— Как?

— Живой… — Произнеся это он сморщился и еще сильнее прижал ладони к своей груди и только глазами указал на валяющегося неподвижно, рядом с ним мощного немца. — Под самый конец уже, зазевался, и получил автоматом в грудь… А кто его завалил — не знаю…