Они должны умереть. Такова любовь. Нерешительный - Хантер Эван (Ивэн) - Страница 52

— Ты был с ним слишком груб, — внезапно резко произнес Хейвз, даже не повернувшись к Клингу.

— А может быть, это он убил их, — бесстрастно возразил Клинг.

— А может, и нет. Кто ты, черт возьми? Великий инквизитор? -

— Ты ищешь со мной ссоры, Коттон? — заметил Клинг.

— Нет, просто говорю.

— Что именно?

— Говорю, что есть хорошие полицейские и есть дерьмо. Мне противно смотреть, как ты становишься таким.

— Благодарю!

Какое-то мгновение они еще молча стояли на тротуаре, мимо них спешили домой служащие. Казалось, им больше нечего сказать друг другу. Они стояли, как чужие, пальто нараспашку, руки в карманах.

— Ты возвращаешься в участок? — спросил наконец Клинг. ' -

— Я полагаю, ты захочешь напечатать рапорт, — заметил Хейвз и, помолчав, добавил язвительно — Ведь это ты задавал все вопросы.

— Ну и что?

— Ну вот и пиши.

— Злишься?

— Да.

— Ну и катись! — Клинг выругался и исчез в толпе.

Какое-то мгновение Хейвз еще смотрел ему вслед, сокрушенно качая головой, затем вынул руки из кармана, помедлил, засунул их обратно и решительно направился к станции метро на углу.

Он был рад отдохнуть от Клинга, от полицейского участка; рад, что с ним сейчас Кристин Максвел. Она вышла из кухни своей квартиры, держа в руках поднос с миксером для мартини и двумя бокалами со льдом. Когда она шла к нему, он не спускал с нее глаз. С тех пор как они познакомились, она отрастила длинные волосы и теперь они свободными, светлыми прядями обрамляли овал ее лица. На гладких волосах отражались отблески света предзакатного солнца, проникающего в комнату через окно. Она сняла туфли, как только пришла с работы, но на ней все еще были чулки, в них она бесшумно передвигалась по комнате с прирожденной женской грацией. Все в ней было женственно: прямая черная юбка при каждом движении плотно облегала бедра и ноги, поднос для коктейля плавно покачивался в длинной и тонкой руке, другой она смахивала упавшую на щеку ресничку. На ней была голубая шелковая блузка, под цвет сиреневатой голубизны ее глаз, которая свободно прилегала к мягкому изгибу ее груди. Она поставила поднос, почувствовав на себе его взгляд, улыбнулась и сказала:

— Перестань! Ты меня заставляешь нервничать.

— Что перестать?

— Так смотреть на меня.

Она быстро, до краев, наполнила оба бокала.

— Как так?

— Ты меня раздеваешь.

Кристин подала ему один бокал и поспешила добавить: — Взглядом!

— Это самый непрактичный способ тебя раздевать, — произнес Хейвз, — взглядом.

— Да, но тем не менее ты это делаешь.

— Я просто смотрю на тебя. С удовольствием, — он поднял бокал и сказал — За тебя, за то, чтобы смотреть на тебя, — и отпил большой глоток джина с вермутом.

Кристин села напротив него в кресло, поджав под себя ноги и стала потягивать напиток. Поглядывая на него из-за края своей рюмки, проронила:

— Думаю, тебе следует на мне жениться. Тогда ты сможешь на меня смотреть целыми днями.

— Не могу, — возразил Хейвз.

— Почему?

— Потому, что хорошие полицейские умирают молодыми. —  > , .

— Тогда тебе не о чем беспокоиться.

— Ты хочешь сказать, что я плохой полицейский?

— Совсем наоборот. Думаю, что ты просто великолепный, но ты уже не очень-то молод.

— Ты права… У меня, уже и суставы начинают хрустеть. — Помолчав, он добавил — Но хорошие полицейские и старыми умирают тоже. Собственно, рано или поздно все полицейские умирают: хорошие ли, плохие, честные или мошенники.

— Мошенники, это те, которые берут взятки?

— Да, они тоже умирают.

Кристин, не согласившись, покачала головой и с озорной улыбкой на губах произнесла:

— Мошенники никогда не умирают!

— Не умирают?

— Нет. Им просто платят, чтобы они убрались.

Хейвза передернуло. Он осушил стакан.

— Полагаю, ты хватила через край.

— А я полагаю, ты просто избегаешь разговоров о нашей скорой свадьбе.

— Ты, наверное, хотела сказать замечательной!

— Я говорила о том, чтобы она была поскорее, но она, конечно же, будет и замечательной тоже.

— Ты знаешь, у меня такое чувство, что я пьян. А ведь я выпил всего лишь одну рюмку.

— Это я тебя опьяняю. Уж такая я женщина, — пояснила Кристин.

— Иди сюда и опьяни меня немножко.

Кристин отрицательно покачала головой.

— Нет. Я еще хочу выпить!

Она осушила свою рюмку и снова налила мартини им обоим. '

— К тому же мы говорили о женитьбе. А ты ведь честный полицейский?!

— Абсолютно, — подметил Хейвз и взял свой бокал.

— А тебе не кажется, что честные полицейские должны искать честных женщин?

— Точно!

— Так почему тебе не сделать из меня честную женщину?

— Ты и так честная. Только честная женщина смогла бы так смешать коктейль.

— В чем дело? Ты опять меняешь тему разговора?

— Я просто подумал о твоих ногах, — пояснил Хейвз.

— А мне казалось, что ты думаешь о моем мартини.

— Поэтому тебе и показалось, что я сменил тему разговора.

— Теперь я чувствую, что немного пьяна, — она тряхнула головой, будто хотела, чтобы она стала ясной. — Ну и как!

— В чем дело, — не понял Хейвз, — ты на что-то намекаешь?

— Не только намекаю, но и не понимаю.

— Иди ко мне на тахту. И я все объясню.

— Нет, — отказалась Кристин, — ты будешь приставать.

— Конечно! ¹

— Полагаю, мужчина и женщина сначала должны пожениться, а потом ему можно все разрешать.

— Ты так считаешь? Да?

— А ты что думал?

— Точно!

— А что ты там говорил о моих ногах? — вспомнила Кристин.

— Какие они хорошие.

— Хорошие? Кто же так говорит о женских ногах!

— Ну, стройные.

— Да?

— Красивой формы!

— Ну, ну. Продолжай.

— Великолепные.

— Великолепные?

— Мм-м… Мне бы хотелось снять с тебя чулки, — промолвил Хейвз.

— Зачем?

— Чтобы потрогать великолепные ноги.

— Никаких приставаний. Забыл? — напомнила Кристин.

— Да, совсем забыл. Мне бы хотелось снять с тебя чулки, чтобы лучше разглядеть твои великолепные ноги.

— Тебе хочется снять с меня чулки, — настаивала Кристин, — но тогда ты сможешь залезть мне под юбку и расстегнуть их.

— Я об этом и не думал. Но теперь, когда ты говоришь об этом…

— Это ты говоришь об этом.

— А на тебе грация?

— Нет.

— Пояс с резинками?

— Да.

— Мне нравится пояс с резинками.

— Всем мужчинам нравится.

— Почему всем мужчинам должен нравиться пояс с резинками? И откуда ты это знаешь?

— Ты ревнуешь?

— Нет, — сказал Хейвз.

— Если бы мы были женаты, у меня не было бы возможности знать, что нравится всем мужчинам, — пояснила Кристин, — ты был бы единственным в моей жизни!

— Ты хочешь сказать, что в твоей жизни есть другие мужчины?

Кристин пожала плечами.

— И кто они? — потребовал Хейвз. — Я их арестую.

— На каком основании?

— На том, что мешают настоящей любви.

— А ты действительно меня любишь? — спросила она.

— Подойди ко мне и я скажу тебе.

Кристин улыбнулась.

— Ну иди же. ’

Она снова улыбнулась.

— Ты знаешь, сколько лет мы уже знакомы, Коттон?

— О, дай вспомнить! Четыре года?

— Верно. Как ты думаешь, сколько раз за это время мы были вместе?

— Два, — сказал Хейвз.

— Но я серьезно!

— Ну конечно, серьезно. Серьезно… мы были вместе… ну умножь триста шестьдесят пять на четыре.

— Не правда же. Серьезно!

— Да, ладно. Я не знаю, Кристин. Почему ты спрашиваешь?

— Мне кажется, нам уже следует пожениться.

— А! Вот в чем дело? — протянул Хейвз с таким видом, будто сделал открытие. — Ты к этом вела? Теперь понятно.

— А разве я тебе не нравлюсь в постели?

— Очень нравишься.

— Так почему же ты на мне не женишься?!

— Ну, иди ко мне, и обо всем поговорим.