Красная машина. Юниор (СИ) - Барчук Павел - Страница 9

Тем более, в свете взаимоотношений с соседними районами, выражение "отдать жизнь" выглядело вполне себе реальным.

Вообще, город условно делился на пять частей: Низ, Девятка, Березка, Собачий, Поселок.

Поселковые как раз и были нашими самыми главными врагами. На пустыре, в тот день, когда я очнулся в теле брата, решался очень важный вопрос между нами. Такой важный, что несколько человек загремели в больницу. Правда, суть вопроса сводилась к тому, кто круче, что по моему скромному мнению было полной ерундой. Но тем не менее, противостояние длилось годами и периодически переходило в откровенный мордобой с последствиями.

Два дня, суббота и воскресенье, прошли как-то спокойно. Даже с Алешей, к счастью, я не встретился. Когда вернулся домой, узнал, что младшего отправили в гости к тетке. Это, да. Алеша любил ездить к родственникам.

Тетя Тоня, материна родная сестра, ухитрилась выйти замуж за мента. Удивительно, но вот так распорядилась жизнь. Причем, не просто какой-то обычный мент. Дядя Дима был следователем по особо тяжким преступлениям.

В то время в Воронеже, имелось здание, которое в народе прозвали “Серый дом". Оно и правда было серого цвета, находилось в самом центре, на улице Володарского. Вот там, как раз, сидел тот самый "шестой отдел", где служил муж тетки. Помимо прочего, в сером же доме сидели гэбешники. Поэтому об этом здании говорили с каким-то придыханием и опасением. Если кому-то выпадала участь быть вызванным в “Серый дом”, как правило, родня провожала “счастливчика” практически с полным набором вещей, начиная от сигарет и заканчивая зубным порошком.

Отец и дядя Дима держали нейтралитет в отношении друг друга. Во время каких-то семейных встреч, они оба садились по разные стороны стола, но, как правило, после нескольких рюмок их дислокация менялась, а расстояние между ними значительно сокращалось.

Так понимаю, чисто по-человечески, существовала всё-таки у отца некая симпатия. По крайней мере, батя иногда, если нисходила на него благодать в виде хорошего настроения, дядю Диму называл "правильным" ментом. Тогда, в детстве я не понимал значения этих слов, искренне недоумевая, как милиционер может быть правильным или неправильным. Будучи уже взрослым, догадался, скорее всего дело в том, что дядя Дима не брал денег у желающих их дать за некоторую помощь, и в определенных моментах, вспоминая о родственных связях, предупреждал отца о каких-то грядущих проблемах. Особенно, в отношении Славика.

Так вот, Алеша очень любил ездить в гости к тете Тоне, которая жила в Воронеже. Во-первых, его поражала квартира, в которой было много книг. Книги стояли и лежали везде. На полках, на столах, просто на полу. Сама тетка работала учителем русского языка и литературы. Свой предмет любила фанатично, считая, что нормальный человек должен непременно много читать.

Но ещё больше , Алешу удивляло то, что за столом никто не матерился. Что даже, если дядька выпивал за ужином несколько рюмок, никто из детей не бежал прятаться. То есть, в понимании Алеши, это была самая настоящая семья. Поэтому, при каждой возможности он сбегал в гости к родственникам. Тем более, дядя Дима был его крестным. И это, кстати, вообще не выбор отца. Младшего сына мать родила, когда отец сидел. Съездила на свиданку и вернулась оттуда с "подарком". Поэтому, кто будет крестить Алешу, решила самостоятельно. Отец узнал об этом факте, только вернувшись домой. Мягко говоря, он сильно был против. Но его слово уже ничего не решало.

Как бы то ни было, мне отсутствие младшего было на руку.

За побег от матери получил по самые не балуйся. Она ждала нас с Ржавым во дворе, делая вид, будто занимается делами. Ковырялась в кустах, типа, нас и не видит вовсе. На самом деле, как только я открыл калитку, моментально выскочила на улицу, за ворота, с пластмассовой выбивалкой для ковров. Меня не трогала. Опасалась, наверное, за голову. А вот Петьку гнала резво. Корешу не повезло.

— Теть, Валь! Да я при чем! — Голосил Ржавый, вприпрыжку убегая от матери.

— Я те говорила, чтоб не показывался?! Говорила?! А ты опять. Дня не дал ему отлежаться. Ходишь тут. Не́чего! И дружкам передай, увижу рядом со Славкой оторву яй… — В этом месте мать осеклась, видимо решив, что насчет яиц можно подростку и не говорить, а потом уточнила — Голову оторву. Понял?

Отбросила в сторону сломавшуюся о спину Ржавого выбивалку и пошла в дом.

Воскресенье, соответственно, я провел в постели. Аж задница отнималась к вечеру. Меня кормили, поили, налаживали по голове, как собаку, и очень жёстко контролировали, чтоб не произошло никакого вторжения извне. Даже отец получил выговор, когда пытался пробраться в спальню, чтоб узнать всё-таки детали про случившееся на пустыре.

Меня же сильно нервировал момент предстоящей тренировки.

Понедельника я ждал со страхом. Почему-то казалось,тренер непременно догадается, я ни черта на Славик. Во-первых, понятия не имею, как это вообще будет выглядеть. Теоретически, тело знает все, что ему надо знать. Всё-таки, мышечная память и какой-никакой опыт имеются. В голове — тоже присутсвует представление. Но оно мое! А я, в отличие от брата, начал заниматься хоккеем, будучи взрослым человеком. Хрен его знает, что в итоге получится.

Выйду на лёд, а мне скажет Сергей Николаевич, батенька, что за херня происходит? Где Славка? Вот до какой фигни додумался, размышляя о предстоящей встрече с тренером.

Кстати, да. Сергея Николаевича я тоже знал. Именно знал. Когда думал о нем, сразу видел перед собой крепкого мужика с холодным взглядом и седыми висками. Правда, личных моментов не мог вспомнить никаких. Тужился, старался — хрен там. Хотя, надо бы. Чтоб понимать, как себя вести. Однако в голове, когда хотел вспомнить тренера, как человека, его привычки, поведение, особенности — мутная, вязкая пелена. Похоже, сознание либо решило выдавать информацию порционно, чтоб крыша не поехала, либо пока мне это не надо.

В понедельник в школу не пошел. Конец октября и каникулы избавили от необходимости ещё с этим заморачиваться. Потому и Алеша исчез из дома на неделю. Мать пыталась выпихнуть меня в поликлинику, но от этой перспективы я тоже отбрехался. Обещал, обязательно, непременно, сто процентов сходить, но потом. Когда-нибудь. Голова не болела. Не кружилась. Без сознания, как нежная барышня, я не падал. Какого черта мне делать в поликлинике?

С трудом дождался обеда. На тренировку надо было явиться к шести часам вечера. А для этого сначала требовалось попасть в Воронеж. Наш город находился от областного центра относительно недалеко. Километров тридцать в общей сложности.

Наверное, на нервяках, собираться я начал часа за четыре до нужного времени. Взял сумку, в которой всегда возил снаряжение, укомплектовал ее. Посидел, посмотрел на часы, а потом всё-таки направился к выходу. Погуляю, если что, рядом с дворцом спорта.

— Ты куда? — Отец как раз заходил в дом, когда я был уже на низком старте, натягивая кеды.

Тяжеленная сумка с формой стояла рядом. Кстати, обратил внимание на коньки. С амуницией было все непросто. Но Славке мать где-то по блату достала настоящие чехословацкие "Botos". Брат был безумно счастлив. Сейчас в сумке лежали именно они.

Мать ушла на работу еще утром, поэтому батя успел метнуться к ненаглядным корешам по своим “серьезным” делам. Лёгкий запах алкоголя я почувствовал сразу.

— Так это… Тренировка же… Пойду, не хочу опаздывать.

— Ааааа… ну, понял. Давай там, нормально все чтоб было.

Умрешь. А то без его напутствия будет плохо. Я молча кивнул и, обойдя отца, открыл дверь.

— Смотри мне… Я уже сообщил всем, что эта “Золотая шайба” станет нашей. Понял?

Я ничего ему не ответил, пожав неопределенно плечами. Но пока шел к остановке автобуса, осмыслял сказанное батей и ту информацию, которую услужливо подсунула память. Опять же, похоже, не моя память, Славкина.

“ Золотая шайба”... Можно сказать, основное соревнование для юных хоккеистов. За время ее существования появилось множество всемирно известных личностей, для которых этот турнир был своеобразным стартом. Короче, значимый момент.