Чудаки - Комар Борис Афанасьевич - Страница 39
- Предыдущая
- 39/49
- Следующая
— А где же лопата? — оглянулся по сторонам Микола.
— Я еще не успел дойти до сушильни. Сейчас сбегаю, возьму, — рванулся Сашко.
— Идите вдвоем, — сказала Валентина Михайловна. — Прихватите несколько штук. Девочкам лопат не хватило. А я вас здесь подожду.
До сушильни недалеко. Миновали несколько яблоневых рядов, смородинник. Оставалось перейти участок малинника — и все.
Вон она, сушильня, возвышается, словно сказочный терем.
Вдруг в «тереме» медленно приоткрылась дверь, и оттуда высунулась большая голова Шморгуна. Сюда верть, туда круть — и сразу же спряталась.
Микола вопросительно взглянул на Сашка: что бы это могло значить?
Сашко побледнел, опустил глаза.
Через какое-то мгновение из двери снова высунулась голова сторожа. Никого не заметив, Шморгун вышел из сушильни. На спине у него был огромный мешок. Микола потянул Сашка за густые кусты малины. Оттуда стали наблюдать за сторожем.
Тот запер сушильню и, озираясь по сторонам, потрусил к посадке.
— Сушеных фруктов украл, — догадался Микола. — Давай проследим, куда понесет.
Он снял с брюк пояс, накинул Кудлаю на шею и, ведя его на поводу, стал осторожно продираться малинником за сторожем.
Сашко плелся следом. Он был вконец растерян и подавлен, потому что знал, куда направлялся Шморгун. Там, возле посадки, наверное, ждет его с машиной отец. Заберет и отвезет Ольге, обменяет на самогон. И об этом узнают все-все. А самое страшное, что Сашко никак не может предотвратить беду.
Сторож вбежал в посадку, бросил мешок в кювет, присыпал опавшей листвой. Поправил на голове скособочившийся картуз, сплюнул, не спеша вышел на дорогу.
Мальчики тоже вскочили в посадку. Затаились неподалеку в зарослях акации.
— Кого-то ждет, — прошептал Микола и пригрозил Кудлаю, чтобы тот не лез к его пазухе, где был спрятан тушканчик.
Сашко утвердительно кивнул головой.
«Знал бы ты, кого он ждет, — горько подумал он. — А может, рассказать, признаться? Нет уж, пусть будет как будет!»
По дороге, видимо, кто-то ехал, потому что Шморгун снова вбежал в посадку и присел за кустом. Совсем близко от них.
Кудлай вскочил, но Микола придержал собаку и зажал ему пасть.
Мимо них прокатил на велосипеде участковый милиционер.
— Давай позовем, — прошептал Микола.
— Не надо, подожди, — сказал Сашко.
Вскоре послышался гул машины. Сторож встал и вышел на дорогу.
Подъехал колхозный грузовик, в кабине сидел Антонюк, отец Сашка.
— Здоров, Павло! — обрадованно шагнул к нему Шморгун.
— Здоров, — нехотя ответил тот.
— Я мигом, — кинулся сторож к посадке, но его остановил оклик Антонюка:
— Погоди, Иван!
— Га? — рывком повернул голову Шморгун.
— Иди сюда, говорю.
Сашко чувствовал себя так, как будто его выставили перед людьми на суд.
— Ну что там? — подошел к машине сторож.
— Понимаешь, Иван… не хочу я в это дело встревать. Передумал…
— Как это передумал? — вытаращил глаза Шморгун. — Мы же с тобой вчера договорились!..
— Знаешь, тогда мы были во хмелю, а теперь… Одним словом, не хочу. И тебе, Иван, не советую…
У Сашка, как только он услышал это, куда девалась неприязнь к отцу.
«Татусик, миленький, дорогой! — хотелось ему крикнуть. — Какой же ты молодец! Все-таки послушался меня…»
— Так я же приготовил! — покраснел от злости Шморгун. — Вон лежит в посадке…
— Отнеси назад.
— Испугался! Встретил милиционера и испугался?
— Никого я не встретил! И не то чтобы испугался — просто…
— Дурак ты набитый! — сердито процедил сквозь зубы Шморгун.
— Что хочешь обо мне думай, а я не повезу, и не уговаривай.
— Ну и катись ко всем чертям! — выругался Шморгун. — Без тебя все проверну.
Антонюк ничего не сказал, завел мотор, и машина медленно тронулась с места.
Собаки, как известно, почему-то не любят машин. Завидят — лают, гонятся, пытаются ухватить зубами шину, хотя это им никогда не удается. Наверное, это нелюбовь от зависти — сами-то они не могут так быстро бегать. Кудлай особенно ненавидел машины — однажды его основательно помял грузовик, — но все равно гонялся за ними.
Вот и теперь, как только тронулась с места колхозная полуторка, он вырвался и как бешеный бросился за ней.
Микола сгоряча вскочил, громко позвал Кудлая, выдав этим себя и Сашка.
Шморгун дернулся, точно его кнутом огрели, оглянулся. Увидев хлопцев за кустом, понял: за ним следили. Однако попытался выкрутиться.
— Чего это вы тут лазите? — накинулся на ребят. — Ветки обламывать? А ну, прочь отсюда! И чтобы в сад ни ногой!..
— Нас дедусь Артем послал, — не испугался Микола.
— А-а, выследить захотел!.. Сыщиков уже завел!.. — заорал Шморгун.
— Вы не кричите, мы вас не боимся. И о том, какой вы сторож, все равно расскажем.
— Вот я вам расскажу… — Шморгун двинулся к хлопцам.
Неизвестно, чем бы закончилась эта стычка, если бы в посадке не появились Валентина Михайловна с дедусем Артемом.
Садовник, не дождавшись учительницы с ребятами, сам пошел в сушильню. Возле нее он встретил растерянную Валентину Михайловну и услышал, как из посадки долетал сторожев крик.
При виде садовника и учительницы Шморгуна точно подменили. Сразу сгорбился, прикинулся таким несчастным, что у человека, не знавшего его, мог бы вызвать даже сочувствие и жалость.
— Что тут происходит? — строго обратилась Валентина Михайловна к ученикам.
— Да вот… — кивнул Микола на сторожа.
— Виноват, дорогие граждане, — не дал ему досказать Шморгун. — Не подумала моя дурная голова, нечистый попутал, теперь страдаю… ох страдаю!
— Что тут такое? Ничего не пойму, — переводил недоуменный взгляд дедусь то на сторожа, то на мальчиков.
Тогда Микола ступил в кювет, сгреб с мешка листья.
— Набрал сушеных фруктов, хотел отвезти куда-то.
— Святая правда, ой правда… Вот провалиться мне… Листочка больше из сада не вынесу…
— Нет у тебя совести и на копейку, вот что я тебе скажу! — взорвался гневом дед Артем. — Простили тебя люди, а ты вновь за свое! Отдай ключи! — велел грозно.
— Ой, каюсь, каюсь… — Шморгун долго шарил по карманам, наконец вынул ключ, неохотно отдал садовнику.
— Теперь уходи, и чтобы духу твоего больше не было в саду!
Как побитый шкодливый пес, поплелся Шморгун по дороге к селу.
Микола с Сашком отнесли на сушильню мешок, а потом побежали догонять Валентину Михайловну.
Солнце вот-вот должно было пересечь далекий, увитый осенней прохладной дымкой горизонт.
Высоко в небе кричали дикие гуси, улетая в теплые края.
Глава тринадцатая. Кто победитель?
Микола дал себе слово не причинять больше Валентине Михайловне неприятностей. Если и потянет на какую-нибудь проделку, изо всех сил будет сдерживать себя. Пусть забудется то, что успел раньше натворить.
К урокам готовился тщательно, в школе не егозил, дома был послушным. Этим приятно подивил и учителей, и маму.
Мама нарадоваться на него не могла.
«Видать, взрослеет, умнеет и характер у него меняется», — думала она.
Поражены были такой неожиданной переменой Миколы и одноклассники.
И только Сашко достоверно знал истинную причину тех перемен. Да еще, может, Валентина Михайловна догадывалась: встретит, бывало, Миколу, бросит быстрый взгляд, лукаво улыбнется, будто его сообщница.
Странная, и впрямь странная эта новая учительница! Сколько ей Микола причинил всяких неприятностей, а она ему все прощает. Правда, порой высмеет, порой упрекнет, но никогда не поднимает шума и никому не жалуется.
Как быстро бежит время! Кажется, совсем недавно начались занятия, а уже и четверть кончается, Октябрьские праздники подошли.
Шестого ноября школьная пионерская организация проводила торжественный сбор. На сбор пригласили директора, учителей, председателя колхоза и бригадира дядю Василия.
После того как выступили директор школы, председатель колхоза, а от пионеров и учеников Светлана Коломиец, вожатый дал слово бригадиру.
- Предыдущая
- 39/49
- Следующая