С чего начиналась фотография - Головня Иван Александрович - Страница 22

К счастью, этого не случилось. Пускай не сразу, но в конце концов Ньепс все же занял принадлежащее ему по праву место в истории науки и культуры.

Сразу же после обнародования сведений о дагеротипии вокруг Дагера и его изобретения поднялась такая шумиха, что в ней буквально потонули голоса тех немногих людей, которые пытались напомнить о работе и изобретении Н. Ньепса. Но вот в начале 1851 г., еще при жизни Дагера, в журнале «Свет» была опубликована переписка Н. Ньепса и Ф. Леметра, и сразу же стала очевидной ошибочность многих утверждений и мнений как об открытии Дагера, так и о самом Дагере. Эта публикация явилась первым шагом на длинном пути восстановления приоритета Н. Ньепса.

После этого о том, что они являются земляками изобретателя, вспомнили шалонцы. Примерно в году 1850-м бывшее имение Ньепсов посетил помощник мэра Шало-на Жюль Шеврие. На чердаке господского дома он нашел несколько камер-обскур Н. Ньепса. Обследование их позволило установить, что Ньепс ко всему прочему изобрел еще и ирисовую диафрагму, которую он установил на одну из своих камер. Эти камеры вместе со снимками изобретателя и другими предметами, принадлежавшими ему, были переданы в Шалонский городской музей, где они заняли одно из самых почетных мест.

Одна из фотокамер Н. Ньепса с изобретенной им ирисовой диафрагмой

Затем в 1852 г. муниципалитет шалона принял решение соорудить Ньепсу памятник. А еще через три года все тот же Шеврие, который в свободное время занимался живописью и скульптурой, представил городскому совету Шалона проект памятника. Совет одобрил проект, выделил на его сооружение 5000 франков и обратился к правительству Франции с ходатайством об открытии международной подписки для сбора недостающих средств. К немалому огорчению шалонцев правительство ответило отказом.

Тогда в 1867 г. шалонский архивариус В. Фук написал и издал книгу «Истина об изобретении фотографии», в которой на основании многочисленных документов и свидетельств современников убедительно доказал неоспоримые заслуги Н. Ньепса в деле изобретения фотографии. Книга и статьи Фука в прессе способствовали тому, что число приверженцев Н. Ньепса резко возросло по всей Франции - факт несправедливого забвения памяти замечательного изобретателя становился все очевиднее.

В 1877 г. Шалонский муниципалитет вновь принял решение о сооружении Н. Ньепсу памятника. Была создана специальная комиссия, которая обратилась за содействием к французскому фотографическому обществу. Общество с пониманием отнеслось к просьбе жителей Шалона и создало, в свою очередь, свою специальную комиссию во главе с известным фотохудожником Луи Робером. Эта комиссия сразу же развернула активную деятельность и, заручившись поддержкой многих зарубежных фотографических обществ и отдельных фотомастеров, смогла собрать необходимые средства. Изваять статую Н. Ньепса вызвался известный французский скульптор, урожениц Шалона Гильом, отказавшийся, кстати, от гонорара за свою работу. 21 июня 1885 г. памятник Н. Ньепсу, к великой радости земляков изобретателя, был открыт на одной из площадей Шалона.

Со своей стороны городской совет Сен-Луи-де-Варени с целью увековечения памяти Н. Ньепса принял решение навечно сохранить на местном кладбище могилы Ньепса и его жены Агнессы.

А еще раньше, в 1866 г., рядом с железной дорогой, у бывшего имения Ньепсов появилась стела с надписью «Дом, где Н. Ньепс открыл фотографию в 1822 г.», которую установил один из друзей семьи Ньепсов.

Все чаще на страницах периодической печати стали появляться материалы о жизни и изобретательской деятельности Н. Ньепса, о его гелиографии. Признанию больших заслуг Н. Ньепса во многом способствовали серьезные и объективные работы по истории фотографии И. Эдера, Ж. Потонье и других авторов, изданные в 20-х и 30-х годах нынешнего столетия. И наконец, окончательную ясность в долгое время длившийся спор о месте Н. Ньепса в истории изобретения фотографии внесла изданная в 1949 г. Академией наук СССР под редакцией Т. П. Кравца книга «Документы по истории изобретения фотографии. Переписка Ж.-Н. Ньепса, Ж-М. Дагерра и других лиц».

Дагер и Исидор Ньепс. Хотя согласно договору 1829 г. сын Н. Ньепса Исидор стал вместо отца компаньоном Дагера, заслуга в деле изобретения дагеротипии всецело принадлежит Дагеру. И не потому, что Дагер отстранил И. Ньепса от совместной работы. Вовсе нет. Причина была в другом.

В молодости Исидор занимался живописью и скульптурой, но, особо не утруждая себя систематическими занятиями, выше уровня рядового любителя так и не смог подняться. Затем несколько лет он служил в армии, где также не сделал карьеры. После отставки в 1821 г. жил в Шалоне и Сен-Лу на свою долю доходов от родового имения. К моменту смерти отца ему исполнилось 38 лет. В отличие от отца и дяди Клода Ньепса, этих неустанных тружеников, Исидор Ньепс ничем, кроме охоты и светских развлечений, не интересовался, работать не умел и не хотел. И только когда после смерти отца семья оказалась разоренной, перед ним впервые встала проблема, как содержать семью и себя, к чему он, разумеется, не был готов. Тем более он не был готов к продолжению опытов отца, так как никогда не интересовался ими всерьез. Да и средств, необходимых для работы, у него не было.

На первых порах переписка между компаньонами едва поддерживается. Так, в 1834 г. Дагер написал И. Ньепсу всего лишь два письма, из которых мы узнаем, что ему удалось найти новую смесь, состоящую из древесного угля в порошке и уксуса, для чистки металлических пластин от пятен, которые часто до этого портили изображение и плохо удалялись, а также новый способ нанесения на пластины ровного светочувствительного слоя. Заодно Дагер пожурил Исидора за бездеятельность, указав при этом, что с окончанием работ следует поторопиться, так как не исключено, что могут появиться конкуренты.

В мае 1835 г. по приглашению Дагера И. Ньепс приехал в Париж. Цель свидания компаньонов была следующей: ознакомить Исидора с новым, разработанным Дагером способом получения изображения, который явился усовершенствованием гелиографии Н. Ньепса, найти новое название ему и подписать новый договор. Теперь в отличие от прежнего названия изобретение было названо так: «Изобретение Дагерра и покойного Н. Ньепса». Товарищество, естественно, стало называться «Дагерр и Исидор Ньепс».

В отличие от И. Ньепса Дагер работает все настойчивее и уже 4 августа 1835 г. сообщает своему компаньону о новых успехах. «Я убежден, что мы оставим этот вопрос, - пишет он, имея в виду чувствительный слой из ретортного остатка лавандового масла, который употреблялся вместо асфальта в усовершенствованной гелиографии, и далее продолжает: я добился главного, т. е. получаю светлые места в их действительном виде и умею закреплять все прочно. Теперь, как я уже Вам говорил, дело идет только о некоторой ванне для удаления исходного вещества».

Судя по сказанному, можно догадаться, что на сей раз опыты Дагера с йодом прошли успешно. Этим самым было положено начало изобретению дагеротипии. Дагер почувствовал, что находится на верном пути. Более того, он уверен в успехе. Об этом красноречиво свидетельствуют его последующие письма к И. Ньепсу. 15 декабря 1835 г.: «Я получаю в это время года в четверть часа те же результаты, которые летом получал минимум в 3 часа, и далее то, что я получал в четверть часа летом, теперь потребует от 3 до 4 мин. Надеюсь даже, что добьюсь возможности получать портреты, и этим вовсе не преувеличиваю достоинств нового способа».

23 января 1836 г.: «Если не считать пустяков, то я достиг того уровня, на котором можно остановиться».