Люби меня (СИ) - Тодорова Елена - Страница 16

Даня смеется. Открыто и так заразительно, что невозможно не отразить.

– Ты уже нормально расслабилась? Пьяненькая? – вглядываясь в мои глаза, снова смеется. – То, что надо, – делает свои выводы, практически касаясь губами моих губ.

Подобная близость для него абсолютно естественна. Пылаю от стыда только я.

– Почему ты так много смеешься?

– Потому что ты меня вставляешь.

– Ты меня тоже… Наверное…

Он закусывает губу и подмигивает. Я снова вся краснею.

– Знаешь, у меня с тобой новый опыт.

– Какой?

– Ну, мы же откровенно общаемся, да?

– Мм-м… Да, конечно. Ты ведь уже минуты три меня обнимаешь.

Качнув меня, смеется. Я за ним.

– Непривычно быть с девчонкой, которая не ждет, чтобы я ее трахнул, – выдает Даня, вынуждая меня подавиться воздухом. – Которая реально не подает никаких сигналов. Которая просто не хочет этого. Реал, непривычно. Без всякого бахвальства.

– Может… – все еще задыхаюсь. – Может, со мной просто что-то не так.

Оглядываюсь, чтобы проверить, что никто нас не слышит. И, конечно же, вопреки своему на то желанию, цепляюсь взглядом за Сашу. Он переместился за стол. И сейчас, глядя на нас, выражает даже не ненависть… Это яростная ревность. Это влечение – плотское и эмоциональное. Страстное и отчаянное стремление безраздельно завладеть другим человеком.

– Да, все это с претензией на тебя, – подтверждает Даня, даже не поворачивая в сторону друга голову. – Не на меня же, – смеется уже не столь радостно. – А твои реакции полностью опровергают теорию о том, что с тобой что-то не так. Ты поплыла, Соня. Ты его хочешь. Только когда ты на него смотришь, я чувствую твое возбуждение.

– Неправда… Прекрати, – шепчу я возмущенно. Содрогаясь, и правда, будто плавлюсь. – Георгиев ужасен. Он спал с моей подругой! И мне кучу гадостей успел наговорить…

– Не удивлен, – протягивает Даня несколько тише. – Сука… – вздыхает, словно пытаясь тормознуть себя. Но все же договаривает: – Понимаешь, он привык жить, в хуй не дуя. Все у него есть. И чтобы получить девчонку, стараться ему никогда не приходилось. Не скажу, что я лучше. Сам думаю, что это нормально. Ибо нехуй! Только если он уже по тебе дал ебу… – вздыхает горестно, словно кто-то умер. Не могу разделить трагизма ситуации. Еще не осознавая до конца всей сути, лишь заметно вздрагиваю. – В общем, не знаю, что ты в самом деле планируешь. Мне ведь правду не скажешь. Себе не скажешь! Но если ты ему дашь, – делая паузу, бросает на Георгиева мрачный взгляд. – Блядь, да у него верняк кукуха улетит.

– Не собираюсь я с ним спать, – быстро отбиваю я. – Ничего не собираюсь!

– Ничего?

– Ничего!

Сама себе не верю. И Даня не верит.

– Ладно, – сжимая ладонями мои бедра, заставляет мое тело как-то неожиданно эротично двигаться. – Давай тогда оторвемся, секси Соня. Я же обещал, что будет весело.

Хочу заметить, что весело мне уже не будет. Не в присутствии Георгиева. Но не успеваю этого сделать, как меня закручивает в головокружительном водовороте какой-то уникальной по своему составу энергии Шатохина. Не то чтобы я забываю о Саше. Конечно, нет. Ведь чувствую его внимание неотрывно, и именно оно вновь поджигает внутри меня петарду. Новый взрыв неотвратим. Я, игнорируя прямой зрительный контакт с Георгиевым, могу его лишь отстрочить. Даня же влияет на меня, будто волшебный эликсир. Лучше любого алкоголя.

Мне легко и хорошо. Мне действительно весело. Мне кайфово.

Я никогда не танцевала с парнем. Но с Шатохиным не нужно владеть какими-то навыками. Он все делает сам. Он потрясающий! Я просто растворяюсь в музыке и поддаюсь его движениям.

Меня кружит на таких волнах, что каждая клетка отзывается восторгом. Мир набирает красок. Я на своей орбите, но при желании способна коснуться сбежавшего из нашего города солнца.

Долго танцуем. Пока у Шатохина ближе к двум часам ночи не оживает вибрацией телефон.

– Блядь… – выдыхает он, прочитав сообщение.

Но расстроенным не выглядит. Совсем наоборот… Вижу, как в его глазах вспыхивает какая-то особенная радость. В эти секунды он выглядит совершенно другим. Обычным, что ли… Пацаном. Черт, да даже мальчишкой.

Тянет меня из комнаты в коридор, подальше от динамиков.

– Слушай, Соня-лав, мне срочняк ехать надо. Кое-кому нянька нужна. Докинуть тебя домой? Или остаешься с Прокурором?

– Нянька? Ты работаешь? – искренне удивляюсь я.

Даня над моей наивностью смеется.

– Почти. Это безвозмездное вложение. На карму. Ребенку семнадцать лет. И она пиздец какая трудная. Святого доведет. Так что мне на три жизни вперед отработки хватит.

– Мм-м… Понятно.

Хотя ничего мне, конечно, непонятно.

– Так ты как? Едешь со мной?

– Я бы хотела еще остаться, – принимаю странное решение.

Для себя. Даня не удивляется. Только усмехается.

– Окей. Номер мой записала, да? Если вдруг что, набирай.

Не думаю, что он прям реально готов лететь ко мне по первому зову. Наверное, на эмоциях это выдает. Счастлив, что скоро увидит этого самого «трудного ребенка». Никакая она не отработка на карму. Она его путеводная звезда. Обо всем ведь забыл. Это видно. Но я держу свои догадки при себе. И обещаю в случае неприятностей связаться с ним.

Попрощавшись с Шатохиным, иду в ванную. Пока танцевали, вспотела, даже волосы у висков и на затылке мокрые. Хочу освежиться. Притягиваю дверь и, обнаружив только сломанную щеколду вместо замка, ненадолго подвисаю.

«Ладно… Мне ведь только умыться», – думаю погодя.

Но на этом проблемы не заканчиваются. На раковине не оказывается смесителя.

Просто прекрасно!

Не переставая удивляться состоянию квартиры, в которую меня привез один из мажоров, тянусь в душевую, чтобы стащить с держателя лейку. Гибкого шланга хватает, чтобы сполоснуть лицо над раковиной. Машинально оглядываюсь в поисках полотенца. Но не успеваю даже воду выключить, как дверь распахивается, и в ванную входит Саша.

Едва сдерживаю крик, когда он резко дергает меня и разворачивает к себе.

Все происходит нереально быстро.

Судорожные тиски его рук, яростное давления всего остального тела, раскаленная магма в черных дисках глаз, неистовый жар кожи – это невообразимая, звенящая, сокрушающая сила. И я не придумываю ничего лучше, как погасить ее водой. Нащупав в раковине шланг, хватаю его и направляю Саше прямо в лицо.

Естественно, что мокрыми становимся мы оба. Волосы, лица, одежда… Ледяные струи летят в обе стороны, пока Георгиев не отбирает у меня шланг и не забрасывает его в душевую. Только после этого тянется к смесителю и перекрывает воду. У меня есть секунд пять, чтобы выбежать из ванной. Но я зачем-то остаюсь.

Не знаю… Наверное, хочу понять, что ему от меня нужно.

Трясусь, когда Саша, опалив взглядом, снова толкает меня к раковине. Но и он дрожит. И дело не в холоде. Нет, вовсе не в холоде. Георгиев сглатывает так, что кадык дергается. Стискивая губы, будто стон подавляет. Крайне шумно и часто дышит через нос – это сейчас громче любых слов. Оглушает, обжигает и приводит в безумное волнение.

Хочу вырваться. Не пускает. Сжимает так, словно намеревается своим телом поглотить мое. Целиком. Обнять и держать, пока не пропалим друг другу кожу.

Я задыхаюсь… Нет, буквально тону в его запахе. Таком насыщенном, таком остром и таком будоражащем. Это и парфюм, и его личный исключительно мужской аромат. Вкупе с физическим контактом он сводит меня с ума.

Бешеная стимуляция нервной и гормональной систем. Я на краю.

На контрасте с тем давлением, которое оказывает все тело Саши, прикосновение его лба к моей переносице практически ласковое. Он замирает тогда, когда между нашими глазами устанавливается самый близкий, самый прочный, самый сумасшедший контакт.

Между нами все еще стекает вода. Она смешивается и прогревается нашей кожей. Она становится дополнительным раздражающим фактором. Ядовитым, эротичным и одуряюще-волнующим.

– Скажи, что позволила ему поцеловать себя, и я никогда к тебе не прикоснусь, – хрипит Саша, заставляя меня покрываться мурашками и дрожать еще сильнее.