Наваждение генерала драконов (СИ) - Лунёва Мария - Страница 16

Мужчины. Воины армии драконов. Они все так же толпились у двери и о чем-то весело трепались. Среди них я заметила и того... Сероглазого. Мрачный, даже угрюмый. Он стоял вроде и с ними, а вроде, как и отдельно.

— Генерал, вы с нами, здесь неподалеку можно найти таких красоток...

— Неинтересно, — ровно произнес дракон и отвернулся.

Генерал?! Я заинтересовано выглянула. Тяжелая черная распахнутая куртка, под ней темная рубаха-косоворотка. Кожаные штаны, высокие грубые сапоги с отворотом. Громадный меч за спиной, его в таверне я не заметила. На поясе ножны...

Хм...

Склонившись, поставила локоть на грязный подоконник и подперла голову кулаком. Подняла взгляд на мужественное лицо генерала.

Он удачно стоял у столба с уличными масляными фонарями, что играло на руку моему взбудораженному любопытству. Ну, надо же... цельный воевода. На его лице поблескивали серые чешуйки. На подбородке, над бровями, на висках немного. В каштановых волосах, свободнолежащих на широких плечах, легко различались светлые нити, на седину которые ну совсем не походили.

Интересно, какой окрас у его зверя?!

Серебряный дракон? Вполне возможно.

А магия? Темный.

Хм… Как интригующе...

Словно почувствовав, что его рассматривают, мужчина заозирался и резко поднял голову.

Отводить взгляд и уж тем более отбегать от окна я и не думала. Криво усмехнувшись, продолжила нагло оценивающе пялиться на него. Дракон не смутился. Сложил руки на груди и откинулся на высокий деревянный столб, уперевшись в него плечом.

И все смотрел и смотрел и, кажется… не на мое лицо. Вспомнив какое декольте у платья и прикинув, как низко я согнулась, вспыхнула и выровнялась.

На его губах появилась премерзкая улыбочка. Хам! Вот гад сероглазый. Генерал недоделанный.

— Айла! Ночь на дворе, окно закрой. Прохладно, — на тропинке появился Ульви. Видимо, он позаботился о нашей карете. — Приводи себя в порядок и спускайся. Я жду тебя в зале.

— Хорошо, заботливый ты мой, — фыркнув, бросила последний взгляд на генерала. Он все так же разглядывал меня. Только теперь хмурился. На его лбу залегла неглубокая складка. Не понравилось ему что-то. Но, не мое дело...

Я попыталась отойти от окна, но проклятый бантик зацепился за здоровенный гвоздь, торчащий в подоконнике.

"Лучший трактир, говорили они" — проворчала я и дернула его, оторвав с концами.

Пожав плечами, отцепила бант от гвоздя и выкинула в окно.

Одной проблемой меньше. Платье от этого только выиграло.

Плеснув в лицо воды, взбодрилась и поспешила к брату.

***

В зале стало оживленнее. Ульви сидел за дальним столом и уже активно работал ложкой. Заметив меня, он помахал рукой и указал на место рядом с собой. Я поспешила, куда позвали.

Утка. Картофель. Тушенная в горшочке капуста. Жареные кабачки и сырая морковь.

— Овощи тебе, — брат подвинул ко мне тарелки. — Ешь хорошо, выезжаем на рассвете. Лошадей нам сменят. А чего с меня денег за эту трапезу не взяли?

— Да так, — я схватила ложку и загребла капусты. — Хозяин — маг. Вот как свой своего бесплатно и угостил.

— И за корзину в дорогу монеты не взял, — Ульви прищурился.

— Он проникся моей душевной чистотой и сделал красивый подарок...

— Оскорбил?

— Нарвался на распрекрасную меня и откупился провизией.

Ульви хрюкнул в кружку с морсом, но дальше расспрашивать не стал. Слишком хорошо меня знал.

Подняв голову, снова поймала на себе пристальный взгляд угрюмого сероглазого генерала. Он сидел за два стола от нас и даже не делал вид, что его интересует ужин.

Поняв, что я его заметила, мужчина поднялся и вышел из трактира.

Чего хотел? Неясно.

Как и сказал Ульви, в дверь моей комнаты постучали на рассвете. Мама властно содрала с меня одеяло и объявила подъем. Она и без Токи прекрасно справлялась.

Я еле сползла с жесткого тонкого матраса и разогнула спину.

Кошмар!

Всю ночь проворочавшись я очень долго засыпала и как итог чувствовала себя разбитым корытом. Кое-как умывшись и натянув вместо нового вчерашнее зеленое дорожное платье уже без банта, выползла в коридор с узелком и натолкнулась на такого же помятого несчастного брата с мешками под глазами.

Словно два умертвия мы поковыляли по лестнице. Забрали у до противного счастливого и бодрого владельца трактира корзинки с едой. Поморщились и выползли на улицу.

Холодный ветер немного взбодрил. Вокруг пахло свежестью и травой. На ботинки оседала роса.

Наш кучер вывез карету и выдвинул лесенку. При этом он довольно щурился и с аппетитом уничтожал пирожок с картошкой.

Скривившись, я залезла внутрь и, поставив нашу снедь на пол, откинулась на спинку. Рядом лежало серое шерстяное одеяло. Развернув его, укуталась и снова бросила взгляд на возницу. Он ел очередной пирожок. Терпеть не могла таких людей. Солнце еще из-за крон деревьев не показалось, а они уже бодры, веселы и с хорошим аппетитом.

Рядом со мной пристроился Ульви и потянул на себя край одеяла. Укутавшись, опустил голову на мое плечо и нагло засопел.

Мне ничего не оставалось, как ждать замешкавшихся родителей.

Через час мы выехали на тракт.

Доедая без особого аппетита овощи, завернутые в тонкую хлебную лепешку, покосилась на матушку. Она казалась очень бледной. Отец заметно волновался. Ульви тоже постоянно дергал манжеты сюртука. Его отпустила дремота и он все еще не решался приступить к завтраку. Брат следил за состоянием мамы и ему было не до содержимого корзинок.

Все это в целом настораживало. Если мы подцепили в трактире какую-то хворь, то, ох, как несладко нам будет в пути-то. Главное, чтобы не слабость живота. Это же просто ужас.

— Мама, может, тебе водички? — негромко предложил Ульви, увидев, как она морщится, словно ее тошнит.

Я тут же, склонившись, вытащила бурдюк и протянула ей.

— Нет, милая, — она покачала головой, — но что-то я действительно плохо переношу это путешествие. Никогда такого не было.

— Ульви, ты же целитель! — проворчала я на брата.

— Я уже пробовал помочь, — пробормотал он в ответ. — Вроде все прошло, но недуг вернулся. Я не понимаю...

— А я говорила: учись! Не хочешь быть лекарем — твое право! Но для себя... Для семьи! — взволнованная состоянием любимой матушки, я готова была рвать и метать.

— Может, ты и права, — первый раз за все время согласился он со мной. — Вернемся в город, и я подумаю над возобновлением учебы.

— Я тебя вообще не понимаю, сынок, — отец тяжело вздохнул. — Пока мы с мамой еще молоды и полны сил, мы вполне потянем вас с Айлой. Сколько раз говорил: учись. Открывай свой лекарский дом с лавкой. Вставай на ноги! Но ты все мечешься. Тебе магией дано людей лечить, сынок! Разве есть благороднее ремесло?!

— Отец, — Ульви поджал губы, — я хочу чего-то большего...

— Иди в академию магии и учи целительству, — наседала я на него. — Но прежде овладей профессией сам. Чем тебе не "высокое"?

Мама открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут же прижала ладонь к губам. Побледнев, она сдерживала рвотные позывы, и это мгновенно напугало всех нас.

— Возница, остановите карету! — прокричала я и, подскочив на ноги, постучала по небольшому оконцу за своей спиной. — Быстро!

Меня услышали. Снаружи раздался хриплый окрик и лошади сбавили ход.

Мы остановились.

Ульви распахнул дверь, спрыгнул, рывком выдвинул лестницу и помог маме выбраться.

— Папа?! — в моем голосе зазвенел страх. — Ее же просто укачало, правда? — Я взглянула на него с такой надеждой, а у самой руки затряслись от страха. Больше всего в жизни я боялась потерять кого-то из своей семьи. — Пап, ответь!

— Все хорошо, доченька. — Мы выбрались наружу вслед за остальными. — Укачало ее. Как приедем, сразу лекарю ее покажем. И с Ульви я теперь не слезу. Хватит дурить! Пусть развивает то, что ему дано.

Немного прогулявшись по обочине тракта, мы вновь усадили матушку в карету, постелив ей под ноги подушку. Распахнули шторы, чтобы воздух заходил. И вручили бурдюк с водой.