Попала...Попала! Попала!!! (СИ) - Муравьева Ирина Лазаревна - Страница 46

— Тильда, вы в порядке? — барон был как всегда вежлив, как всегда он беспокоился об окружающих. Но мне не давала покоя его связь с этой женщиной. И то была не ревность. Здесь явно было что-то не так…

Для отвода подозрений, я принялась рыться в холщовой сумке, которую обнаружила переброшенной через плечо моего тела. И все нутро мое снова похолодело. В сумке были какие-то травы…

— Тильда? — словно издалека, услышала я голос барона.

— Да? — слабо отозвалась я.

Тут Герберт резко схватил меня за плечи, развернул к себе и скинул капюшон. Свет его фонаря упал на мое лицо.

— Катерина!? — выдохнул барон, — Я должен был догадаться.

Я ничего не ответила. Кажется, я знала, кто эта женщина, и зачем барону эти травы.

— Катерина, — повторил Герберт, — Ты должна поверить мне сейчас.

Но я не хотела. Я закрыла глаза и заставила свой разум переместиться. Куда-нибудь. Все равно куда. Лишь бы подальше от него.

Вечное одиночество, и, кажется, уже вечная жизнь. Плен разума день за днем. Это могло свести с ума, или же сделать философом. Старый князь предпочитал рассуждать. В его жизни было много всего: войны, жены, дети, любовницы. И, увы, он мало чем гордился. Войны, даже победоносные, несли в себе массу жертв. Жены редко любили его. Дети же… Это была отдельная, и очень болезненная тема для старика. Если он сам и любил кого-то из своих женщин, то легко мог отбросить эту любовь, коли того требовала судьба. Так или иначе, женщины всегда были для старого князя лишь плотью. Но дети…Они несли его кровь. Были частицами его самого. И, как ни парадоксально это звучит, князь всегда любил своих детей. Чувства эти усугублялись тем, что, как и все проклятые, старый князь уже пережил многих из своих отпрысков. Кого-то унесли войны, кого-то болезни, кого-то загнал в могилу буйный нрав, дочери гибли от деторождения… И уже много раз старик бывал на одиноких земляных насыпях, увенчанных воткнутым в землю мечом. Он продолжал посещать эти могилы и по сей день, только в своем разуме, но там он мог сидеть на них часами, думая и иногда даже разговаривая в мыслях с почившими детьми.

А ведь в этом мире осталось еще два его ребенка. И тсарый князь готов был на все, ради их защиты. В прошлый раз он невольно дал Сэй — так называемой Катерине — зайти слишком глубоко в его мысли, и увидеть то, чего она видеть была е должна. Однако, теперь этого не повториться.

— Добрая ночь, Катерина, — поприветствовал старый князь девушку, вторгнувшуюся в его сознание, — Вы печальны? Отчего?

Катерина промолчала. И, самое странное, сегодня старик не смог прочесть ее, хоть она и находилась в его сознании. Видимо, Сэй тоже училась, и похоже, их игра могла наконец стать интересной.

Однажды, мне уже удалось это. Проникнуть в самый укромный уголок сознания старого князя, увидеть то, чего я не должна была видеть. После этого, уверена я, старый князь будет на стороже, и все же, сегодня я снова должна попробовать…

— Добрая ночь, — вежливо ответила я на приветствие.

Старый князь улыбнулся мне. Такой печальной улыбкой старика. Конечно же, он знал, зачем я здесь. И все же, мне надо было спросить его. Для начала, хотя бы попросить… Но голос не повиновался мне. Я не могла. Не могла попросить…

— Расскажите мне, — потребовала я вместо того.

Продолжать не было смысла.

Старик знал. Знала и я. Но, между тем, вопрос его был сатиричен и притворно-вежлив.

— Что же вы хотите услышать, моя дорогая Катерина? У меня была долгая жизнь, полна событий, и я могу рассказать Вам о чем угодно.

Я молчала. Молчал и старый князь. Он прочел все во мне, я же хотела прочесть все в нем.

— Мой сын Герберт, — улыбнулся уголкам рта старик.

Это было даже забавно. Я знала, что он не улыбается. И его здесь вообще нет. Я нахожусь в его пустом сознании, и сама являюсь не более чем сознанием. И оба мы слишком долго были пустотой, чтобы не понимать друг друга, и чтобы не иметь возможности бороться.

— Вы знаете, кто стоит за убийствами, происходящими в Сэн-Тубр?

— В замке происходило много убийств, — ответил князь.

Я промолчала на его сарказм. Много убийств…Это было правдой. Картинки, не очень четкие, и несколько искаженные нежеланием старого князя говорить со мной, поплыли у меня перед глазами. Кровь на полу. Чей-то палец в стакане. Вырванный клок волос… Да, в замке происходило многое, но отчего-то мне казалось, что большинство образов князь показывает мне специально, чтобы напугать и, еще лучше, выгнать из своего тела. Однако, я знала старый добрый прием. Если человека попросить не думать о чем-то, то он непременно об этом подумает.

— Ваш сын говорил мне, что есть одна очень важная причина, по которой он непременно хочет расследовать эти убийства, — аккуратно сказала я.

И тут же тело женщины, изрезанное ножом, мелькнуло перед нами.

— Кто это был?

Мой вопрос заставил старика разозлиться.

— Это не ваше дело, Катерина, — сказал он.

Но я лишь подошла ближе к образу старого князя. Боль. Страдания. Я чувствовала его эмоции. Кто же эта убитая женщина? Жена? Любовница?

— Это мать Герберта, — неожиданно сказал старик.

Я удивилась его словам. Не думала, что он расскажет это так быстро. Впрочем, раз я видела этот образ…Мы оба знали, что догадаться было не так уж и сложно.

— Ее убили так же, как убивали фрейлин сейчас? — спросила я.

Старый князь кивнул.

— А Герберт?

— Он знал, — в голосе князя проскользнула боль и нечто, очень похожее на сожаление, — Мальчику не повезло. Это он нашел тело матери.

Все внутри мен перевернулось. Герберт испытал в детстве такое, о чем он никак не мог забыть. И мне было страшно подумать о том, как это могло повлиять на него в будущем.

— Вы ошибаетесь, — сказал мне старик, — Мой сын не мог быть убийцей. Не тогда, не сейчас.

Это было грустно. То, как сильно этот человек пытался защитить своего сына, и то, как он пытался оградить его от всего, даже будучи в этом парализованом теле.

— Ведь это и есть настоящая причина, почему княжеский трон перешел Владу? — мягко, стараясь скрыть все то, что кипело во мне, спросила я.

— Нет.

Ложь. Я чувствовала ее. Весь мозг паралитика был полон лжи.

Только не сейчас. Не когда мне необходимо было узнать, кому я отдала сердце!

Я расширилась. Выросла. Затмила его сознание. Не знаю, как это вышло у меня, ведь на тот момент мой самоконтроль был практически исчерпан, но, видимо, гнев давал мне иные силы. И я увидела. Самый страшный секрет старого князя. Тайну, с которой тот жил долгие годы. Убийство, которое старик не совершал, но принял на себя.

В голове паралитика я видела девушку с каштановыми волосами. Ее улыбку. Ее глаза. Ту. За которую меня все так хотели принимать… И я видела Герберта. С ней. А потом… Потом я видела, как Герберт держит на своих руках ее окровавленный труп. А в руках у ее (моего) любимого был тот самый серп, которым убийца совершал свои кровавые ритуалы над фрейлинами.

Барон Герберт Сэмпор фон Тубр, третий старого сын князя замка, носил в замке имя «грустный принц». Оно было дано ему отчасти из-за его печальных глаз, отчасти из-за не в меру рассудительного и спокойного для мальчика его возраста характера, но, в большей степени, Герберта так звали от того, что в самом раннем детстве ему пришлось пережить нечто, что невозможно забыть за всю оставшуюся жизнь. Будучи еще совсем маленьким, он, п обыкновению, зашел в комнату маменьки, дабы пожелать ей спокойной ночи. Это был ритуал, и Герберт очень любил его. Ему нравилось, какая красивая его мама с ее длинными, распущенными на ночь волосами, он любил слушать ее сказки и предания из далеких стран, где она родилась, и мама, единственная из всех, относилась к Герберту как к обычному ребенку, а не как к маленькому претенденту на престол. Наверное, это было от того, что бедна женщина была единственным человеком, который действительно любил Герберта.