Новая Инквизиция 2 (СИ) - Злобин Михаил - Страница 16

— Это все лишь вопрос практики, сэр, — смущенно улыбнулся молодой человек.

— Да-да, к сожалению, у меня слишком много других обязанностей, а потому я не могу выделить достаточно времени на этот наш маленький эксперимент. Вы уже сформулировали основные тезисы по последним наблюдениям?

— Да, Мистер Грейси, все выкладки готовы, но они в моем планшете. Давайте, я сейчас допилю и дам вам ознакомиться…

— Можете просто на словах мне пересказать, Мэтью, — благосклонно махнул рукой ученый. — На слух я даже лучше воспринимаю. Со студенческого прошлого так уж повелось.

— Кхм… как прикажете, сэр, — лаборант ненадолго прервался, поскольку визг патологоанатомической пилы перекричать было затруднительно, а потом начал излагать. — Итак, по нашей основной гипотезе, кости мертвого человека — это ключ к его сознанию. Наиболее сильная привязка наблюдается по центральной оси, идущей от черепа вдоль всего позвоночника. В ребрах и тазовой области связь начинает ослабевать, а в остальных частях скелета и вовсе практически не прослеживается. По крайней мере, через эти останки ни разу еще не удалось пробиться к духу умершего…

Профессор внимательно слушал своего помощника и периодически кивал головой, будто преподаватель, проверяющий уровень знаний учащегося. Но Мэтью давно уже привык к причудам руководителя, а потому смирился с его извечным желанием показать, кто тут босс. Да, Адам Грейси оказался из тех людей, которые при любом удобном случае подчеркивали свое главенствующее положение. Но бывали у ассистента начальники и похуже…

— Скажите, Мэтью, — перебил вдруг подчиненного ученый, — а вы проводили тесты с мозгом?

— Конечно, сэр, — слегка обиженно поведал тот. — Вы же мне это поручение еще на прошлой неделе давали…

— И каков результат?

— Никакой, — скорбно поник плечами помощник. — Ни головной, ни спинной мозг, отделенные от скелета, при накачке некроэфиром не смогли стать вместилищем для упорхнувшего в иные миры сознания.

— Вот уж удивительно… — задумчиво нахмурился профессор. — Но как же так? Мозг — это ведь источник человеческого мышления! Почему?

— Знаете, я размышлял над этим, сэр… — осторожно вымолвил Мэтью, уже приготовившись услышать какое-нибудь едкое и ироничное замечание.

— С удовольствием послушаю! — неожиданно по-доброму улыбнулся руководитель проекта.

— Э-эм… в общем, сэр… вы помните наши старые изыскания по мертвецам-подражателям?

— На память не жалуюсь, — степенно прикрыл веки мужчина.

— Кхе… так вот! Нам тогда не удалось определить механизм, по которому инфестат получает доступ ко всем знаниям и навыкам воскрешенного ревенанта, поэтому я взял на себя смелость немного расширить область нашего текущего эксперимента…

— Не тяните, Мэтью, — дернул щекой ученый. — Выкладывайте уже.

— Да, сэр, конечно, сэр… Я провел углубленный электроэнцефалографический мониторинг воскрешаемых ревенантов, и обнаружил одну очень любопытную особенность. Когда умирает мозг, то в его недрах прекращается любая активность. Нейроны перестают генерировать нервные импульсы и созданные между ними связи отмирают практически мгновенно. Считается, что разрушение этих связей равноценно форматированию всей информации, накопленной…

— Матерь божья, Мэтью, вы мне что, лекцию по нейробиологии решили прочесть?! — не выдержал долгого вступления мистер Грейси. — Уверяю вас, я в этом не нуждаюсь!

— Простите… я подумал, что это будет уместно, — потупился ассистент. — Я просто хотел сказать, что некроэфир, попадая в свежий труп, каким-то образом возвращает нейроны к жизни. По аналогии с воздействием на мертвые клетки, он запускает какой-то извращенный вариант нейрогенеза, восстанавливая большинство когнитивных функций, и воскрешает утраченные связи. Однако если с момента смерти мозга прошло более нескольких минут, то нейроны соединяются хаотично, и в результате получается лишь тупой и неуклюжий зомби. О том, какая путаница царит в сознании, вернувшемся в такое тело, можно только догадываться…

— Хм-м… крайне интересное наблюдение, мой мальчик! — отдал должное своему подчиненному профессор. — Правильно ли я вас понял? Вы пытаетесь мне сообщить, что процесс создания ревенантов тесно связан с проникновением некроэфира не только в кости, но и в мозг?

— Все именно так, мистер Грейси! Я восхищен вашей проницательностью, — неприкрыто польстил парень. — Даже немного стыдно, что я так долго формулировал этот вывод, а вы…

— Просто опыт, Мэтью, — руководитель покровительственно похлопал ассистента по заляпанному кровью плечу. — Я веду проект «Санта Муэрте» уже долгое время, так что не удивляйтесь.

— По сути, мне уже нечего добавить. Говоря простым языком, создать зомби можно и из безголового трупа, но такой исполнитель будет крайне паршивым и неумелым помощником. А сотворить полноценного ревенанта, внешне неотличимого по поведению и реакциям от живого человека, мозг должен быть относительно целым. А труп свежим. Кстати! — всплеснул руками лаборант. — Я же совсем забыл сказать…

— О чем?

— Некроэфир оживляет мозг всего на несколько мгновений, сэр! — с сияющими глазами доложил Мэтью. — Он будто бы считывает всю информацию, а затем любая электрическая активность в органе снова прекращается! Накопленный опыт и навыки больше не нуждаются в изначальном носителе, и если возрожденному покойнику снести голову, он их не утратит, покуда имеет от своего хозяина подпитку в виде энергии смерти.

— Хм-м-м… у меня есть кое-какое предположение, мой друг…

— Какое же, сэр?

— Надо навестить нашего дорогого сеньора Эрнандес, Мэтью. И распиленное «бревно» захватите, там все и увидите…

Сегодня извечное оживление вечерних городских улиц как никогда ранее нервировало Кирилла. Он шел, часто оглядываясь, словно ожидал, что сейчас из-за угла вылетит патруль инквизиции и откроет огонь со всех стволов, но несмотря на его опасения обстановка оставалась всё такой же спокойной. Кто-то спешил из опостылевшего офиса к себе домой, туда, где ждут родные. Кто-то, напротив, неспешно прохаживался, наслаждаясь ласками теплого дыхания умирающего лета. Кто-то торчал на остановке, вглядываясь в ближайший поворот, откуда должен появиться долгожданный автобус… Словом, столица вела свою обычную жизнь, даже не замечая, что где-то в переплетении ее переулков поселился хищник. И эти размышления постепенно помогли молодому инфестату успокоиться.

Хищником, разумеется, Баклан считал себя. Он уже распробовал вкус крови, и теперь ничто не смогло бы отвратить от этого пути. Власть над чужой жизнью и смертью оказалась слишком сильным и пьянящим наркотиком, чтобы с него можно было так просто соскочить. И сейчас он собирался сделать то, что давно уже не давало ему покоя. Сегодня должна свершиться месть! Тот, кто долгие два года издевался над ним, ответит за все сполна…

Парень добрался до нужного адреса, притаился напротив входа в спортивный клуб, куда ходил его одноклассник, и принялся ждать. Еран Рачинян — здоровенный, как горилла, и такой же волосатый. Он часто хвастался, что занимался тайским боксом еще у себя дома, откуда и приехал в Москву. И совладать с этим армянином Баклан в честном поединке никогда не мог. Приезжий задира постоянно гнобил Кирилла, где бы его не встретил. На уроке физкультуры, в столовой, на улице или даже в торговом центре. Он буквально не в состоянии был пройти мимо, если видел юного инфестата. И никогда не упускал случая продемонстрировать свою силу.

Развитая координация, животная мощь и поставленный удар Рачиняна не оставляли ни малейшего шанса его жертве устоять и дать достойный отпор. Но даже перед лицом такого противника школьник все равно не сдавался. Он пытался драться, кусаться, лягаться, терпя до слез обидные насмешки от куда более крупного и физически развитого оппонента. Он копил в себе эту злобу и ждал мгновения, когда сможет выпустить ее на свободу…

Увидев, что стеклянные двери клуба расходятся в стороны, а из них уверенной и донельзя расслабленной походкой выплывает ненавистный одноклассник, Баклан не сдержал предвкушающей ухмылки. Вот ты где, гаденыш… наконец-то! Посмотрим, какой ты крутой на самом деле…