Новая Инквизиция 2 (СИ) - Злобин Михаил - Страница 14

— Нам надо найти инфестата, — поделился я размышлениями с напарниками.

— Ты думаешь, он вообще здесь? — скептически осведомился Умар, прикрывая мой тыл.

— Уверен, — категорично заявил я. — Он положил тут не меньше дюжины человек. Думаешь, он отказался бы от дармового некроэфира? Нет, эта мразь где-то неподалеку. Возможно, скрывается среди спрятавшихся выживших.

— А такие есть? — тоже выказал сомнения Виноградов.

— Вот и проверим. Где было больше всего трупов, м? А где, по-вашему, тут можно скрыться?

Оба моих товарища не сговариваясь повернулись к приземистой громадине концертного зала, потому что ответ и в самом деле был очевиден.

— Надо окружать его, чтоб даже мышь не проскочила, — вынес вердикт Макс.

— Сейчас попробую обрисовать ситуацию куратору, если его уже назначили…

К счастью, Иволга сразу поняла мою задумку, а потому сумела в короткие сроки связаться с начальством и передать их распоряжение остальным бойцам. Меньше чем через минуту вокруг здания нарисовалось несколько десятков суровых инквизиторов с пушками наперевес. Другие пока прочесывали площадь небольшого, в общем-то, парка, но по завершению тоже должны были к нам присоединиться.

Скоординировавшись с коллегами и выбрав частоту для связи, мы пошли на штурм. Я отправился в числе первых, оставив Изюма и Умара сторожить входы. Они против такого решения попытались было взбрыкнуть, так что мне пришлось прикрикнуть на обоих и напомнить, кто здесь главный. Тащить пару подранков с собой в гущу боя мне не особо улыбалось.

Номинальным командиром руководство назначило опытнейшего бойца с позывным Кабриолет. Одного из старейших ветеранов ГУБИ, прозванного так за толстый шрам на половину башки. Поговаривают, что где-то на самой заре зарождения ФСБН, ему едва череп не вскрыло то ли пулей, то ли осколком. Но мужик не только выжил, но еще и снискал себе славу дотошного и жесткого ликвидатора. С такими качествами ему и в «черных кокардах» бы очень обрадовались, как мне кажется…

— Работаем! — приказал Кабриолет, когда все заняли положенные им места.

И я, активируя микроприводы костюма, сразу же высадил с ноги запертую дверь пожарного выхода. Следом за мной ввалилось два боевых звена, так что страха перед лицом крайне опасного и безжалостного врага не было. Ну, того самого в общепринятом смысле, который совсем недавно овладел Умаром. А вот тревоги во мне плескалось столько, что девать некуда. Разум неприязненно сжался, ожидая встретить неприглядность жестокой массовой расправы, и оттого мои перчатки до треска стискивали цевье и рукоять верной «Косы».

Однако коридоры и помещения, сквозь которые мы проходили, оставались девственно чистыми и пустыми. Ни единой капельки крови не виднелось на полу или стенах, ни одной царапины от жутких когтей неживых порождений. И я уже готов был облегченно выдохнуть, порадовавшись, что ошибся, но тут мы дошли до дверей концертного зала…

Концентрация царящего за ними ужаса и отчаянья была такая невообразимая, что проникала даже сквозь преграду и буквально сносила с ног. Почти все инквизиторы, включая меня, споткнулись на ровном месте и медленно отошли назад. Коротко посовещавшись, мы решили «заякориться», прежде чем соваться туда. Так что я оперативно стянул в головы шлем, отвернулся, чтоб не светить мордой, и забросил на язык несколько мятных подушечек жвачки. Вот теперь должно попустить…

Остальные ребята тоже зарядились, кто чем. Один, насколько я успел заметить, схарчил барбарисовый леденец, другой что-то хлебнул из фляжки, третий втянул нюхательного табака прямо с бронированной перчатки. Ну, кажется, можно приступать…

Слитным пинком двух ног пара бойцов свалила запертые створки зала вместе с косяком, и мы влетели внутрь, готовые залить все огнем. Я чуть не поскользнулся на чьих-то потрохах, которые валялись посреди багровой лужи у самого входа, но все же удержался…

— О-о-о! Поглядите, мои дорогие зрители! — объявил со сцены какой-то хлыщ, купающийся на волнах иступляющего людского трепета. — У нас новые действующие лица! Почему вы так долго шли?! Публика ведь ждет!

Больше сотни трясущихся от невыносимого ужаса людей даже не повернулись в нашу сторону. Они жались друг к другу, подобно перепуганным птенцам, истово желая обрести защиту в объятиях товарища по несчастью. Плач, стоны и истеричные рыдания гуляли под сводами просторного зала, отражаясь от стен, и прекрасная акустика превращала этот многоголосый вой во что-то совсем уж невообразимое, в нечто чудовищное… Если там, по другую сторону жизни, существует преисподняя, то она наверняка звучит именно так.

Рассредоточившись с парнями, мы коротко оценили диспозицию. Я успел заметить пятерку упырей, которые кружили неподалеку от согнанных в кучу заложников. Рыча и клацая окровавленными собачьими пастями, они будто пастушьи собаки увивались вокруг отары овец, не позволяя никому сделать шага за указанную их хозяином границу. Ну а на сцене…

А на сцене стоял он. Низкорослый и пузатый мужичонка с широкими залысинами, окутанный сотнями невесомых щупалец некроэфира. Словно подражая какому-то артисту на выступлении, он торчал на помосте, наслаждаясь самолично устроенным безумием. Он упивался и смаковал боль и страх несчастных посетителей филармонии, сверкая жестокими глазками. И ко мне пришло отчетливое понимание, что остановить его можно одним лишь только способом.

Если меня когда-нибудь попросят подобрать иллюстрацию для слова «помешательство», то я без раздумий выберу этого хмыря. Тут даже не нужно быть психологом, чтобы понять, что дар начисто сорвал ему не только шифер, но и остальную крышу, и этот ополоумевший мясник не успокоится, пока не перебьет здесь всех. Или пока его самого не поглотит очистительное пламя.

— Варяг, Шурин, — тихо распорядился я, справляясь с брезгливым наваждением, — на вас левая сторона. Косарь, Физик, Сибиряк, вы мочите упырей. Ну а мы с Пауком займемся инфестатом.

Палец привычно лег на спусковую скобу «Косы», а точка целеуказателя состыковалась с торчащим посреди сцены силуэтом съехавшего с катушек некроманта.

Щелк-щелк-щелк!

Выпущенная мной короткая очередь стала командой действовать, и бойцы инквизиции рванули вперед, щедро расходуя боекомплект и ломая тяжелыми ботинками ряды зрительских кресел. Заложники завопили еще громче и попадали вниз, мечтая о спасении, а их неживые стражи, позабыв о пленниках, бросились в атаку.

К сожалению, я не попал по инфестату, потому что выскочивший из завихрений черного тумана вурдалак поймал все три моих снаряда. Коротышка что-то испуганно прокричал, навернулся на задницу, а потом быстро-быстро побежал на четвереньках в сторону замаскированных дверей к закулисью.

— Вы пожалеете!!! Ничтожества!!! — верещал он поразительно сильным голосом, легко перекрывая какофонию заполошных криков своих жертв. — Я уничтожу вас всех!!!

Я рванулся вперед, не собираясь давать ублюдку уйти. И еще четыре снаряда разорвались прямо перед самым его носом, брызнув раскаленными каплями суспензии на щекастое рыло.

Инфестат завизжал на непостижимо высокой ноте, как сотня перепуганных свиней, и начал кататься по залитому кровью покрытию сцены. Подконтрольные ему упыри тотчас же бросились на выручку своему кукловоду и попытались сбить меня с ног, но их набег грамотно подавили с двух стволов Варяг и Шурин, прикрывающие меня. Только одна тварь сумела вцепиться мне в ИК-Б и повалиться вместе со мной между седьмым и восьмым рядом.

— Факел, «сотка!» — крикнул Паук, врубая электрошок.

И я, спасаясь от стремительных клыков и когтей, прыгнул в ускорение, чтобы хоть как-то противостоять порождению некроэфира.

Вурдалак вцепился в цевье «Косы», не позволяя мне ни прицелиться, ни выстрелить. Поэтому я, напрягая до треска мышцы и выжимая из микроприводов костюма всю мощь, которую они могли дать, поднял чудовище над собой.

— Сни-и-ими-ите-е с ме-еня-я эту-у-у хе-е-ерню-у-у! — прошипел я, специально растягивая гласные, чтобы инквизиторы могли разобрать мою речь.