Злата. Жизнь на "Отлично!". Том 3 (СИ) - "kopo6o4ka" - Страница 57

— Ах ты ж, тварь такая! Видела, значит, как Златка кладет в рюкзак телефон этой…?! — прервало мои размышления злое шипение маман, после чего она ринулась на «классную».

— Ну все! Писец тебе, коза очкастая! — а это уже пообещала не менее озлобленная подруга маман.

Подруги!

И никого из них совершенно не смутило присутствие двух милиционеров…

Екатерина Петровна, теперь уже, очевидно, бывшая классная руководительница девятого «Г» и бывшая учительница «Истории», поняв, к чему все идет (вернее, мчится) и не став дожидаться кровавого раздиралова себя любимой за авторством моей маман и ее подруги, «стартанула» на мгновение раньше, ломанувшись прямиком к директору.

На пол со стены полетели рамки с грамотами, которые она, вскакивая со стула, неудачно задела рукой. Также ее жертвой пали, в прямом смысле слова, жалюзи, сорванные при попытке спрятаться за директорским креслом.

По счастью, до реальной драки сейчас не дошло, ибо между маман и «классной» встал моментально сориентировавшийся директор, здорово рисковавший заполучить женских тумаков вместо (пока еще) одной из подопечных ему учителей.

Настю же тормознул опер, не давая ей пнуть «классную», хотя она и пыталась, а меня вдруг прошиб холодный пот…

Не дай бог она его на эмоциях ударит! Это все, сразу уголовка!

Хорошо, что в конечном итоге ее чувство самосохранение взяло верх над эмоциями…

Ну и так как сейчас перемена, то…

— Извините, Юрий Николаевич, я им говорила, что вы заняты и к вам нельзя… — из толпы школьников, внезапно образовавшейся у открытой двери в директорский кабинет, раздался голос секретаря.

Первой на появление одноклассников и прочих ребят отреагировала Катя.

К моему удивлению, она весьма скоро сумела оправиться от первого шока и ужаса, после того как всем собравшимся стало известно о ее роли в произошедшем. И теперь она, хотя и была бледна до ужаса, обратилась к оперативнику, к этому моменту уже сумевшему уговорить Настю прекратить хулиганить (а маман тем временем продолжала крыть «классную» отборным матом, та, впрочем, отвечала ей полнейшей взаимностью, так что в кабинете шум стоял преизрядный).

— Прошу прощения, но я сейчас не очень хорошо себя чувствую, да и без присутствия своего папы ничего и никому говорить не стану. Если у вас вдруг появятся ко мне вопросы, то… — достав из своей сумки визитку, она передала ее оперу. — Это номер телефона моего отца. Еще раз прошу прощения…

Произнеся это, она сделала несколько шагов в сторону выхода, однако остановилась возле меня и Стёши.

— Злат, не могла бы ты дать мне номер своей мамы, чтобы мой папа уладил с ней произошедшее…недоразумение. — в своей обычной пафосно-высокомерной манере, обратилась ко мне эта девица.

— Стёш, пожалуйста, не надо. — шепнул я подруге, придержав ее за руку, ибо она, похоже, твердо вознамерилась съездить по физиономии моей однокласснице. — Не сейчас…

— Ладно, уговорила, не буду. — выдохнула та, добавив. — Сейчас…

— Запиши мой номер телефона… — начал я.

— Твоей мамы. — перебила меня Катя, проявляя настойчивость.

— Кать, я не настаиваю, но если ты не хочешь по результатам своей «шалости» отъехать в какой-нибудь специнтернат для малолетних преступниц и расхаживать гоголем уже там, то твоему папе определенно стоит позвонить именно мне. И сделать это ему лучше сегодня, завтра может быть уже поздно. — ответил ей.

— Злат… — начала было та, но, заметив изменившееся выражение моего лица, достала телефон и с томным вздохом произнесла: — Диктуй.

Записав мой номер и не став более задерживаться, Листьева прошла через расступившуюся перед ней толпу школьников.

— И чего ты хочешь с ней сделать? — поинтересовалась Стёша, глядя Кате вслед.

— «Монетизировать». — односложно ответил я, поправив чуточку растрепавшийся «хвост».

Я-то уж подумал, что наша Снежная королева Листьева — нарцисс обыкновенный, твердая снаружи и хрупкая внутри, но эта пятнадцатилетняя девица, к моему удивлению, в столь неприятных для нее обстоятельствах сумела взять себя в руки, обойдясь без истерик и картинных обмороков, после чего поступила умно и правильно. С дальнейшим, и правда, лучше разбираться ее родителям, не ей.

Когда маман обнаружила школьников, стоящих в дверях кабинета, она…

Нет, она не успокоилась сразу, конечно, ибо пребывать в состоянии крайнего бешенства будет еще долго, но кричать и матюгаться тут же прекратила, а затем, поправив рукой сбившуюся прядь волос и бормоча себе под нос нечто нечленораздельное, отошла от директора и уселась на стул, взяв меня за руку.

Настя успокаивающе похлопала подругу по плечу.

Директор же, когда угроза для «классной» со стороны моей маман миновала (в основном…), усадил учительницу, все еще находящуюся в наполовину невменяемом состоянии, возле милицейской дамы.

— Одну минуту, пожалуйста, я сейчас… — произнес он и быстрым шагом направился к дверям.

Едва школьники оказались выдворены вон из кабинета, а дверь в него закрыта, с другой стороны, само собой, начался гомон. Всем им было страшно интересно, что же происходит внутри и за что бьют их классную руководительницу.

Несколькими минутами позднее.

— Ход вашему заявлению будем давать? — поинтересовался опер, после того как директор вернулся.

— Нет! — в унисон воскликнули директор и «классная», после чего женщина продолжила сбивчиво говорить. — Я…я…извините…

Она потерла красные от слез глаза.

— Понимаете, я…просто…не очень хорошо вижу…даже с очками…

А очков на ней сейчас не наблюдалось. Поглядев по сторонам, я обнаружил их валяющимися на полу. И сломанными. Это, видимо, маман наступила на них во время погони за «классной».

Я поднял очки и положил их на стол.

— Я…я, наверное, просто ошиблась! И нет, конечно же, никакого хода этому заявлению давать не нужно! Если можно… — последнее «классная» произнесла шепотом, а затем обратилась уже ко мне. — Прости меня, пожалуйста, Злата, мне очень стыдно…

— Простить вас?! — я натурально возмутился. — Екатерина Петровна, вот если бы вы мне на ногу наступили, к примеру, то я бы с удовольствием вас извинила, но…

Маман явно возжелала доделать недоделанное, но я шепнул ей на ухо: «пожалуйста, не надо!» и она, хотя и с заметным усилием, но таки передумала.

— Но вы-то ведь только что едва не перечеркнули мои планы на дальнейшую жизнь. — закончил я.

— Я не… — начала было учительница, однако я перебил.

— Вот именно, что «вы не…»! Потому что, если бы как следует подумали, то ничего подобного никогда не произошло бы!

«Классная» дернулась всем телом, а я продолжил.

— Екатерина Петровна, мы с моей мамой не станем писать на вас заявление…

— Ну уж, нет! — перебила меня вышедшая из-под контроля маман. — Эта тварь у меня еще…

— Мам… — я несильно ущипнул разошедшуюся родительницу.

Раздалась мелодия, возвещающая о начале третьего урока.

— Стефания, вернись-ка в класс, пожалуйста. — обратился к Стёше директор.

И прежде чем она сказала ему свое: «Нет!»…