Злата. Жизнь на "Отлично!". Том 3 (СИ) - "kopo6o4ka" - Страница 55

Моя нарочно пафосная речь была определенно испорчена внезапным гоготом Насти, которая до этого момента молча наблюдала за происходящим, словно бы смотря в кинотеатре фильм.

— Невиновность, Злат… — сквозь слезы смеха, произнесла она. — Невинность — это про другое…

Я на мгновение задумался, а затем щеки мои против воли заалели.

— Невиновность, точно! — поправился я.

Услышав все это, и не обратив внимания на шутку, директор принялся раскачиваться вперед-назад, а затем, ударив ладонями по столу и встав с кресла, произнес:

— Ладно… Хорошо… Если думаете, что так оно вам будет лучше…

А затем, несколько секунд постояв на месте, добавил:

— Екатерина Петровна, пока из милиции не пришли, вернитесь-ка в свой класс, пожалуйста, а то мне уже пишут…

Он продемонстрировал телефон.

— …что ребята сильно расшумелись. А вы…

Он обратился к маман.

— …в нашей школе очень хорошая столовая, там можно подождать. Злата покажет где. Секретарь потом пригласит вас обратно.

Намек был более чем прозрачный, выметайтесь все.

Около 25 минут спустя, школьная столовая.

Сидим в тишине.

Как маман ни пыталась, а она пускала в ход самые изощренные ухищрения, у нее не получилось выпытать из меня и Стёши того, «что же будет дальше» и она, волнуясь, разумеется, надулась, как мышь на крупу и демонстративно уставилась на настенные часы, делая вид, будто бы они ей очень интересны.

Чуть ранее я передал Стёше карту памяти, вытащенную из камеры (сделал это, не вынимая устройство из рюкзака, то есть саму камеру маман не увидела), и шепотом на ушко попросил перекинуть запись на свой телефон, а потом просмотреть и сообщить мне время, с которого начинается все самое интересное. Ну и подруга моя теперь молча сидит и смотрит «кино», спрятав телефон под столом. Только ноздри ее от злости раздуваются.

— Стёш! Только не ругайся, плиз… — попросил я.

Подруга кивнула, не отрывая взгляда от дисплея.

А Настя… Настя, вальяжно развалившись на стуле, попивала через трубочку сок, пакетик которого приобрела на раздаче, и терпеливо ждала продолжения истории…

— Злат, ты меня таким макаром до инфаркта доведешь! — в очередной уже раз не выдержала неопределенности маман.

Ответить я не успел, ибо в столовке объявилась школьная секретарша.

— Стёш… — когда мы подошли к кабинету директора, я за руку придержал подругу, которая после просмотра записи была совершенно не в духе, и зашептал, — я тебя очень прошу, только не выходи из себя. Помни о том, что мы с тобой обязательно победим. Уже победили…

Кабинет директора.

Когда мы вернулись, в кабинете уже находились три человека. Собственно, сам хозяин кабинета; совсем еще молодой человек, вряд ли старше двадцати трех лет, одетый по «гражданке», вероятнее всего, опер; и…

— Лариса Алексеевна, здравствуйте. — поздоровался я со своей старой уже знакомой.

Это что же получается, меня в родной милиции теперь на «карандаш» взяли? Другого объяснения тому, почему здесь и сейчас оказалась целая капитан, заместитель какого-то там начальника, у меня нет. Это нехорошо…

Если товарищам милиционерам приспичит создать мне проблем, они их создадут, это к гадалке не ходи…

— Здравствуй, здравствуй, Петрова! Ну, рассказывай, чего натворила на сей раз? — ответила та.

Сегодня Лариса Алексеевна начала разговор не в таком нахальном тоне и ключе, как в прошлый раз. Видимо, на ее поведения благотворно сказывается отсутствие тлетворного влияния персонажей из «опеки».

Я не ответил, так как в директорский кабинет вошли «классная» и Листьева, на физиономиях которых ясно читалось волнение и раздражение. Не такого развития событий они желали, когда замышляли свою гнусность, совершенно не такого.

Около минуты спустя.

— Итак… — начал опер, когда все присутствующие взрослые расселись. — Давайте по порядку, кто у кого и чего украл?

— Николай… — тут же взял слово директор и, нервозно раскачиваясь взад-вперед, обратился к оперу. — У нас тут…ситуация…в общем-то, обычная школьная ситуация…а Злата просто перенервничала…

— Ситуация, с которой вы разберетесь сами? — уточнил опер.

— Да. — ответил директор, предприняв очередную попытку закончить все с наименьшими потерями для всех. — Верно, разберемся сами.

— Петрова Злата… — опер обернулся ко мне и зачем-то подмигнул, — совершила звонок в дежурную часть и сообщила о краже телефона у ее одноклассницы.

— Точно! — подтвердил я и, пока директор не вмешался вновь, продолжил. — Который затем нашли в моем рюкзаке, а классная руководительница сказала, будто бы сама видела, как я его туда кладу.

Произнеся это, я заметил, как директор провел ладонью по столешнице, после чего на ней остался влажный след. Волнуется, расстроен, в бешенстве…

— Злат, ты же в курсе, надеюсь, что воровать — нехорошо, и за это обычно сажают в тюрьму? — вкрадчивым тоном поинтересовалась капитан.

— Как вам, Лариса Алексеевна, наверное, известно, у меня существуют определенные проблемы с памятью, но я не слабоумная. Разумеется, я в курсе. — ответил ей. — В курсе, и считаю, что меня оклеветали. Гнусно оклеветали. Товарищ милиционер, подскажите, пожалуйста…

Я обратился к оперу, который с интересом наблюдал за происходящим.

— …является ли клевета уголовно наказуемым деянием?

Опер слегка хмыкнул, а затем кивнул и ответил серьезным тоном.

— Является.

После чего перечислил положенные санкции за данное преступление.

У «классной», когда она услышала «…до двух миллионов рублей» и «…до трех лет», начался заметный тремор рук.

— Прекрасно! — ответил я, придя в отличнейшее настроение, а затем, пощекотав кончиками волос щеку, заявил «классной». — Екатерина Петровна, пишите на меня заявление! Если я воровка, то непременно желаю сесть в тюрьму!

Я, обернувшись на маман, увидел выражение ее лица. Моя родительница явно уже пожалела о том, что не «разрулила» все сама и позволила мне устроить самодеятельность.

Она бы и рада была сейчас вытащить меня из кабинета, чтобы устроить выволочку, но по какой-то причине ее словно бы парализовало.

— Не ста… Не… Не стану. — смогла наконец выговорить учительница «Истории». — Я…я не стану писать на тебя никаких заявлений, Злат!

А вот теперь настало время для небольшой такой эскалации.

— Ну и чудненько! Но в таком случае я сама напишу заявление! На вас, Екатерина Петровна! За то, что вы меня оклеветали! — произнеся это, я гаденько так улыбнулся.

В кабинете воцарилась попросту космическая тишина.

Все присутствующие вытаращились на меня. Видимо, не могли поверить в то, что Злата, простая пятнадцатилетняя школьница, да еще и с проблемами с «головой», осмелилась сказать сейчас то, что сказала.