Бьерн. Том 3 (СИ) - "Василий" - Страница 4

— Так далеко? С людьми, с которыми ничем не связана? Нет.

— Значит, выживаем и строим лодку. И, для начала, нам нужно решить проблему с одеждой. Есть мысли?

Она пару минут подумала, всё же, ответив:

— Думаю, если рядом будет что-то крупное, смогу приманить на берег. Кита или тюленя.

— О, у нас будет кожа и мясо? И жир? — немного воспрянул духом, прикидывая, куда мы можем пустить такое богатство.

— Если не буду тратить ману на работы и сидеть в засаде на берегу…

Я поморщился и бросил взгляд за окно. От камней и раствора пола несло холодом, и тянуло сквозняком воздух в печку. Нужна мебель, шкуры, нормальная дверь. Так что, тяжело вздохнув, протянул руку вперёд:

— Принимай ману.

Прохладная ладонь опустилась в мою, и маленький огонёк силы, что я накопил, потёк в её сторону. Как бы мне не хотелось развиваться в магии самому, но такое нерациональное использование силы мы позволить себе не можем. Каждая крупица энергии должна идти в дело. Сейчас вот — на дверь.

Шторм продлился ещё два дня, и только потом, как море немного успокоилось, появилась возможность работать снаружи. Буйство стихии оставило нам заваленный мусором пляж и несколько оставшихся на берегу крупных рыбин.

Устроив себе короткий пир, мы, однако, не теряя времени, продолжили разбирать добро на пляже. Раковины, пара трупиков чаек, с которых сняли кожу и перья, уголь, ещё я отбирал ряд камней. Вынесло немало угля и плавника, несколько больших стволов, которые пойдут на лодку. Или на мебель, если не будет других вариантов. Скучать совершенно некогда.

Дом обзавёлся дверью и небольшим навесом рядом, под которым сушилась крапива и простая трава. Выварили соли, засаливая излишки рыбы. Топлива для огня после шторма принесло достаточно много, всё перенесли, сложили возле дома. Через пару дней пришлось-таки сделать подобие кроватей. Мороз усиливался, и спать на лежанке из плавника стало совсем плохо.

На улице с каждым днём стремительно холодало. Собрали всю траву, высушили на печи, пытаясь сплести из неё какое-то подобие циновок, повесить на дверь, положить на кровати. С едой хуже, от рыбы уже тошнит, хорошо, что кислые ягоды оказались съедобны, немного добавляли в рацион разнообразия и витаминов.

В один из дней, я рыбачил, когда сидящая недалеко Фиона встрепенулась:

— Бросай удочку, тут есть кое-кто крупнее!

Проследив её взгляд, увидел, как волны прибоя прорезало большое тело, и на берег выбрался тюлень. Осторожно положив удочку, выхватил кинжал и бросился на пляж, прыгая по камням со скалы, где удил рыбу. Несколько шагов по гальке, и вот клинок вскрывает горло, с трудом пробившись сквозь слой жира.

Отскочив назад, посмотрел, как бьётся на пляже тело, сбросив контроль Фионы и пытаясь уползти. Но, очень быстро слабея от бьющей из распоротого до кости горла крови. Оббежав, я стал отгонять тюленя от прибоя взмахами кинжала, пока он окончательно не замер.

— Добытчица! — радостно воскликнул я, бросаясь к туше, приговаривая: — Мясо! Наконец, мясо! Шкура на одежду!

В почти двухметровом теле, которое я стал разделывать, дождавшись, когда он ослабел достаточно, чтобы добить ударом кинжала в глазницу, оказалось очень много жира. Но самое главное, конечно, это шкура.

Я снимал её очень осторожно, стараясь не допустить ни малейшего повреждения, мечтая о новой куртке, способной прикрыть от пронизывающего до костей ветра. Фиона рядом тоже жадно потирала ладони.

— Сегодня хоть поедим нормально! Не рыбу! — вырвались из неё слова, пока я отделял жир от мяса и кожи.

— Я думал, древние богини — существа бестелесные, и тебе без разницы, что есть, — широко усмехнулся, откладывая кусок жира в сторону.

А сам втихомолку радуясь, что она начинает оттаивать. Фиона мало разговаривает, отвечает, если спрошу что-либо, иногда язвит. Но, в основном, почти всегда молчит. Я бы сказал «золото, а не женщина», но в тишине острова, на котором только мы двое, подобное напрягает.

Следующие её слова, вышли не столь благостны:

— Замолкни. Благодаря тебе я тут оказалась! Без силы, в грязных обносках и постоянном холоде!

— Если бы одна лесная ведьма не вбила себе в голову, что ей нужны новые «инструменты», ничего бы этого не было. До сих пор бы висела в своём гнезде овощем, ожидая непонятно чего! — окрысился я в ответ на её внезапную вспышку ярости.

— Явно лучше там, чем здесь, — едко сплюнула она слова, обводя рукой берег.

— Что, плохо без силёнок заёмных, «богиня»? — хмыкнул, вставая и держа в руках вымазанный в крови кинжал.

Всю ману она потратила на то, чтобы приманить тюленя. Сейчас передо мной просто женщина, меньше и слабее меня. Фиона пылала злобой, практически ощутимой ненавистью. Но атаковать не решалась.

Поморщившись, я повернулся к ней боком, бросил взгляд на море и тяжело выдохнул:

— Мне тоже плохо. У тебя хоть какая-то магия есть…

— Это не магия, это жалкие ни на что не годные остатки!

— Это ты зря. Просто используются они неправильно…

— Ты знаешь лучше, как нужно? Расскажи об этом. Мне! — презрительно рассмеялась женщина.

— За ужином. Работа не ждёт! — отмахнулся, возвращаясь к разделке. Поругаться мы можем и потом.

Уже вечером, когда мясо оказалось частично засолено, частично коптилось на улице, а кости я сгрузил в небольшой заводи на будущее — крабов приманить, да и даже таким материалом в наших условиях грех разбрасываться — когда мы отдыхали после жареного мяса на ужин, я вернулся к теме магии:

— Да, мощные воздействия совершать нельзя. Но есть много мелочей, для которых подобной силы достаточно. Особенно, если подавать её постоянно почти предельными импульсами. Ты же видела множество устройств у меня в памяти? Вы бы смогли сделать что-то подобное, главное, добиться равномерной подачи энергии.

— Это бесполезно. Сила рун будет угасать со временем, и не останется способа проявлять ману каким-либо гарантированным способом, лишь спонтанными выплесками.

— Она угасает? — нахмурился я. — Не знал.

— В первые пятьдесят лет после катастрофы руна трансформации ещё работала. Сейчас нет. Лет через двести перестанут работать и самые простые, вроде огня или движения.

— Значит, та магия, что есть сейчас, полностью исчезнет? А как же алхимия?

— Не будет рун, не смогут вложить какое-либо воздействие в раствор. Всё обучение магии сводится к повторению рун и их сочетаний. И как следующий этап, осуществление воздействий уже самостоятельно. Не будет этого, останутся только попытки повторить воздействие эффектов скверны.

Она поморщилась и, покачав головой, добавила:

— Это не магия. Просто крохоборство.

— Почему слабеют руны? Они же на тебя завязаны? Ты тоже слабеешь?

— Прежде всего, они были выжжены в магическом эфире, окружающем нас. Я всегда была просто его проявлением. Как и все мы.

— Вот почему скверна, а не попытка возродить магию даже в таком виде, да? Это не имеет будущего?

— Так я считала, пока не появился ты, — кивнула бывшая богиня.

— Что же тебя так воодушевило? — поднял бровь.

Она усмехнулась, и с сильным акцентом произнесла на русском:

— Розетки.

Я замер, осмысляя сказанное, а она, тем временем, усмехнувшись, разъяснила свою мысль:

— Ты ведь, наверное, и не понял. Сама концепция подачи силы в каждый дом, её хранение и использование подобным образом… Пока я не разобралась, что вы не используете магию, считала, будто построили систему передачи маны на весь город. Когда возможность восполнить её для артефактов есть везде.

— Для этого надо знать, какой из дешёвых материалов проводит силу лучше всего. Но, как мне кажется, сделать подобное можно. А с учётом того, что для выделения из кристалла маны обратно, нужно приложить просто много энергии… Да совместить это с электростанциями…

— Э-лек-три-чес-тво, — по слогам произнесла она. — Вот основа всего, что я видела, так?

— В быту, во многом, так и есть. Хотя самодвижущиеся экипажи работают на земляном масле. Правда, есть и электрические машины, но энергия для них берётся, в основном, из сжигания всего подряд. Но есть и более сложные системы получения энергии, конечно.