Жест Лицедея (СИ) - Моури Эрли - Страница 40

— Наташ, ну не сердись, — я подошел к ней и обнял.

— Лучше бы я с тобой никуда не ходила. Сидела в своей комнате, и черт с тобой! — она оттолкнула меня и, казалось, сейчас заплачет.

Я все же обнял и прижал ее к себе.

— Успокойся, хорошо? — поцеловал ее в губы, прижимая к себе покрепче, чувствуя, как стихает ее возмущение и вместе с тем, силы вновь прибывают в член.

Как же быстро я с ней восстанавливаюсь! На редкость сексапильная штучка.

— Я тебя хочу, моя хорошая, — прошептал я ей на ухо.

— Дурак ты. Мне что, снова теперь сосать? — она подняла ко мне свои синие, такие красивые глаза.

— Разве тебе это не нравится? — я ее поцеловал в губы.

— Нравится, но я тоже хочу кончать! Не все же тебе! — она ответила на поцелуй, закрывая глаза.

— Сейчас кончишь, обещаю…

А вот сейчас вы не поверите! Я подхватил ее на руки и вынес на берег! Да, именно это все еще жалкое тело сусла! Кажется, от произошедшего Наташа охренела тоже.

И я не соврал: она кончила два раза. Первый вскоре, как я в нее вошел. Правда сначала стонала от боли и просила потише. Потом обвыклась, исцарапала на радостях мне всю задницу и сама насаживалась на член так, что мне в пору было ее тормозить. Второй раз кончила с таким страстным визгом, что прибежал Лаврик, посмотреть, как его хозяйка дергается подо мной в жутких конвульсиях. Но главное, я успел вытащить и кончил ей на животик.

Потом мы лежали, наслаждаясь теплыми лучами восходящего солнца, плеском волн и друг другом.

— Нужно идти. Мама, наверное, очень беспокоится, — сказал я, поцеловав ее набухший сосок.

— Трахаться… как же это здорово! — произнесла она. — Ну почему мы это не делали раньше?! Это я, дура, виновата, — признала она, приподнявшись.

Именно так. Она сказала «трахаться» — все больше забавных слов из мира Айфонов, переходило в ее лексикон. И первый раз признала, что она — дура. Вот это особо приятно.

Мы быстро оделись, поспешили к дому.

Нужно скорее успокоить Ирину, и заняться Бабашем. Я рассчитывал разговорить его до появления жандармов, и для этого у меня имелся очень хороший метод: моя заготовка «Откровения». Полагаю, очень скоро буду знать, зачем сусел нужен Троцким.

И еще, по вашему мнению, оставить обложку, которая установленная сейчас или выбрать какую-то из других:

1. 2. 3.

♥ ---Благодарность всем, кто проголосует по выбору обложек! --— ♥

Глава 15. Колись, Бабаш!

Ирина Львовна, конечно, ругалась. Нет, не подумайте, она не знала, что Наташа брала у меня в рот, и что за этим последовало. Ругалась потому, что мы долго не возвращались и ей пришлось дважды посылать охранника на наши поиски. Первый раз он походил по дорожкам сада, выкрикивая наши имена. И мы с Наташей это слышали. Орал он как раз в момент первого сестренки оргазма. У меня даже возникло опасения, что он услышит юную графиню, и подумает, что она где-то там вдалеке у моря как-то странно отозвалась ему. А второй раз мы встретились с ним возле беседки.

Игнат увидел нас, всплеснул руками и поторопил:

— Пожалуйста, скорее, скорее к графине! Госпожа места себе не находит! Уже кричала на меня!

Мы ускорили шаг, Ирина Львовна в нетерпении расхаживала по фойе и едва мы зашли, как начала отчитывать дочь.

Наташенька, выслушав часть ее речи, прервала:

— Мама! Хватит уже! Минуты нет покоя! Я же сказала, мы будем заняты важными магическими опытами! Ты снова лезешь в мою жизнь!

Лаврик зашипел, словно огромный кот и уши его встали торчком. Наверное, таким образом весс выражал поддержку хозяйке.

— Наташа! Что это еще такое?! — возмутилась Ирина, с опаской глянула на Лаврика и перевела взгляд на меня: — Саш, если она не бережет мои нервы, и еще этот зверь на нашу голову!.. Ты хоть скажи! Вас не было почти час! О каких минутах покоя она говорит?!

— Прости, мы виноваты. В самом деле слишком задержались. Время так быстро пролетело, а Наташе требовалось многое показать. Мам, не сердись и, пожалуйста, успокойся, ведь больше нет причин для волнения, — помягче сказал я, взяв ее ладонь. — Давай теперь о других важных вопросах. Где Бабаш?

— В гостиной пока. За ним Алексей следит, — Ирина кивнула на соседнюю дверь. — Я распорядилась завтрак подать пораньше. Отправление без десяти двенадцать, а нам добираться за Столпы Юноны. Карету подадут к половине одиннадцатого или даже раньше. Будет некрасиво, если мы прибудем к отправке позже, чем Владимир Ильич со свитой.

У Столпов Юноны находились портальные сооружения «Ласкового ветра»: пассажирское и грузовое. Я там ни разу не был, но уже примерно понимал, где и что расположено в Анталии.

— Значит нужно опросить его до завтрака, — я глянул на большие часы с календарем, висевшие напротив тумбочки дворецкого. Время имелось с лихвой. Уж с моей техникой «Откровения» за полтора часа можно десяток «бабашей» вывести на чистую воду.

— Ты думаешь, он скажет правду? — Ирина Львовна с сожалением усмехнулась и покачала головой. — Я уже пыталась говорить с ним, и Алексей помогал, делал ему больно, пальцы что ли прижимал, угрожал. Но этот бандит только матерится — ничего из него не вытянешь. Последнее, что сказал, будто нас всех скоро убьют, и жандармы ему не страшны. Ах, да, еще врет, будто ты ему несколько дней назад разбил лицо.

— Было такое. В жандармерии на Дзержинского ударил его пару раз, — признал я не без гордости.

— Ты? — глаза Наташи даже округлились. — Он же здоровый какой!

— Здоровый, но я быстрый, — как же приятно понтануться перед девочками. — Нос успел ему разбить, потом жандармы вмешались, — и мысленно добавил: «Иначе бы он задавил меня, как котенка. Но эти подробности, мои милые, вам ни к чему».

— Ты мой герой! — Ирина Львовна обняла меня.

О, да, понты тоже обладают магической силой!

Жаль только, что сестренка не собирается признавать, что я и ее герой. А еще минут пятнадцать назад она была ой как сердечно ко мне расположена!

Мы вошли в гостиную. Бабаш, завидев меня, тут же зашевелился, злобно засопел. Я же почти дружески поинтересовался:

— Что ж ты, сволочь, без грибочков в этот раз? Или я тебе слабо морду при жандармах набил?

— Будут тебе, грибочки! Ох, скоро будут! — прорычал он, пытаясь вывернуться из ремешков, стянувших запястья.

— Так, минутку, дамы и господа. Сейчас будем принуждать нехорошего человека говорить правду. Попрошу соблюдать тишину. В общем, ни звука, пока я сам не заговорю, — предупредил я, сел в кресло напротив Кулиева, закрыл глаза и сосредоточился.

Требовалось максимально правильно воткнуть в сознание мудозвона «Откровение». Можно пустить заготовку простым прикосновением, если ее предварительно активировать. Но лучше сначала найти уязвимые области оппонента и убрать его агрессивность, злость. Для этого тоже имелся у меня инструмент в заготовках, названный мной «Формат С:». Нет, не думайте, это вовсе не стирание содержимого его башки точно данных с системного диска. Здесь лишь притупление некоторых эмоциональных моментов, удаление памяти о некоторых событиях, на которые его сознание откликнется при моих запросах. Работало примерно так: после концентрации и двух-трехминутной настройки касаюсь области его сознания. Задаю, например, вопрос «Удар в нос в жандармерии». Оп, вижу, отозвался участок красноватым или стал теплее — есть реакция. Этот участок стараюсь затереть или хотя бы снизить в нем эмоциональное напряжение. Работа очень тонкая, если делать хорошо, то долгая. Сейчас времени на нее нет, так как в гостиной люди — они не дадут мне сидеть в молчаливой сосредоточенности долго. Поэтому убираю только самые яркие красные области, реагирующие на мою персону.

Закончив с «Форматом С:», активировал следующие две заготовки. Под «Откровение» определил наиболее удачное место, найдя подходящую брешь. Теперь готово. Я встал, подошел к азиату и коснулся его сердитого лба. Пуская одновременно «Я хороший» и «Откровения». Все! Его башка отчасти моя. И будем честны, магистр Весериус не ошибся во мне: я в самом деле очень талантлив. Это без понтов, но сущая правда. Интересно, кем же я был в прошлой жизни? Выясню когда-нибудь.