Трижды проклятый (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич - Страница 12

— Кажется, ты не врешь… Ты не похож ни на кого, с кем я встречалась. Ты даже говоришь как-то странно. Часто употребляешь необычные слова. Или обычным придаешь необычный смысл. Мне не всегда бывает легко тебя понять сразу.

— Это огрехи перевода. Для тебя общий язык — действительно язык. А для меня он как персональный синхронист. Толмач, то бишь. Очень умный, но не всегда умеющий соотнести мои понятия с твоими и подобрать нужные выражения для передачи смысла сказанного. А иногда бывает наоборот: он подбирает выражения идеально, все получается предельно понятно, однако при этом смешно и нелепо. Многие разумные, с которыми я встречался, в принципе не могли говорить так, как я их слышал.

— Я пойду с тобой к мавзолею! — решилась Джейн. — Ни за что не упущу возможность поприсутствовать при еще одной попытке воскрешения вождя! Знаешь, сколько их было?

— Нет, и знать не хочу. Какая разница, если все оказались неудачными.

Сманив Джейн с собой, я сразу приободрился. Найти при кочевом образе жизни даже временную подругу — уже удача. И сам поход к некрополю перестал казаться миссией невозвращения, — а то да, он уже начинал выглядеть для меня именно так. Долгое пребывание в обществе только Люцифера и Весточки тяготило: все же человек существо социальное. Постоянная настороженность и навязчивые мысли о том, что в случае чего нам никто не поможет, действовали угнетающе, заставляя строить самые мрачные прогнозы на будущее. Не привык я еще к одиночеству; а на сей раз оно так затянулось, что временами я себя чувствовал единственным выжившим после конца света. Вокруг только глушь, чащи непролазные, руины средь них да монстры. Недаром странствия по безлюдью считаются подвигом сами по себе.

На следующее утро мы выступили рано и часов в десять зачистили от чудищ укрепленную дорожную заставу. За ее полуразрушенными стенами жили существа похожие на медведей, только безволосые, саблезубые, и умеющие драться каменными топорами. После полудня сразились с гигантским палочником одиннадцати метров ростом. К вечеру нас атаковала стая летучих обезьян. Так, в боях и переходах, прошла неделя. Наконец некрополь оказался где-то прямо перед нами, всего в нескольких километрах. Однако прежде чем выйти к нему, мы наткнулись на деревню. Не заброшенную и населенную нечистью, а нормальную, с крестьянами. Да большую еще, дворов в триста. Долго наблюдали из зарослей, как мужики косят сено у реки, а бабы возятся в огородах. Я прочел одно за другим три разных заклинания для снятия наваждений. Нет, точно — деревня, а не мираж. И крестьяне настоящие, не фантомы.

— Что они тут делают? — удивилась Джейн.

— Мог бы спросить тебя о том же, — ответил я. — Здесь, как понимаю, даже самые спятившие отшельники себе нор не роют. Не в состоянии досюда добраться просто.

Вели себя деревенские ужасающе беззаботно. Они не оградили свое селение частоколом. Не выставляли охрану. Не носили оружия. И выглядели возмутительно спокойными. Словно монстры не рыскали целыми десятками и сотнями вокруг, и вообще отсутствовали в окружающем мире.

А нас с Джейн, между прочим, пять раз чуть не убили только за последние два дня! А мы, блин, не крестьяне! Мы могли бы в несколько минут сровнять с землей эту деревню и перебить всех жителей. Даже не вспотев. В качестве разминки.

— Раз они не защищают себя сами, значит, их защищает кто-то, — сделала вывод Джейн. — Или что-то.

— Или на самом деле это суперкачки под суперличинами, — сказал я. — И местные упыри им на один зуб. Как и мы с тобой.

— А зачем суперкачкам тут сидеть?

— А крестьянам зачем? На окраинах места не нашлось?.. Знаешь, ничего мы не поймем издали. Давай подойдем.

— Заметят!

— Я не говорил — «подкрадемся поближе». Подойдем в открытую прямо к ним. Крестьяне они или качки — на маньяков-убийц не похожи точно. Ни малейшей угрозы не чувствую ни в них, ни в их окружении. А ты?

— Я тоже. Но у меня от сверхчувственного восприятия только начатки.

— А у меня уже нет. Подходим.

Мы выбрались из кустов, в которых сидели, и направились к деревне. Люцифер и Варос вышагивали по бокам и чуть сзади. Костомех ковылял последним, стараясь выглядеть мирно.

Нас засекли сразу. Крестьяне бросали свои занятия, смотрели в нашу сторону из-под ладоней, перекликались друг с другом. Не успели мы покрыть и половину расстояния до крайних изб, как навстречу нам выдвинулась делегация. Не два или три человека во главе со старостой — куда там! Целая толпа мужиков, баб и ребятишек всех возрастов. За ней валили толпы еще больше. Похоже, все население деревни.

Мы остановились и сняли шлемы, показывая готовность к контакту. Из глазницы костомеха вылетела Весточка и уселась на кончик рога Вароса. Крестьяне приблизились, окружили нас кольцом. Бабы скромно держались позади мужей. Ребятишки, напротив, силились протиснуться вперед или хоть головы просунуть сквозь забор из ног отцов и старших братьев. Молоденькие девушки заняли последние ряды и то и дело поднимались на цыпочки, сгорая от любопытства.

— Не к мавзолею ли Того-чье-имя-покрыто-тайной вы держите путь, доблестные? — спросил один из оказавшихся прямо перед нами стариков.

— Именно к нему, — ответил я. — И никуда более.

— Будем рады принять вас со всем гостеприимством. Добро пожаловать, проходите. Не побрезгуйте нашим угощением — отведайте, чего боги послали нам грешным!

Толпа загалдела, подтверждая сказанное. Нас повели к деревне. Костомеху я приказал соблюдать предельную осторожность, чтобы он не растоптал кого из детворы. Один вихрастый веснушчатый пацаненок все бегал вокруг единорога, сдавленно и восхищенно восклицая: «Ух ты!» — и Джейн усадила его в седло. «Наверно, будет воином, — шепнула она мне. — Ишь как глазенки-то сверкают».

Селение ничуть не отличалось от тысяч таких же в цивилизованных землях. Ни тротуаров, ни мостовых на улицах: только более-менее широкие тропы посредине, тележные колеи, да травка ближе к оградам. В центре находилась небольшая площадь с простецким деревянным храмом, возле которого паслись овцы. Нас пригласили в дом старосты и усадили за стол, выглядевший куда опрятнее, чем во многих городских тавернах: столешница чисто выскоблена, а ради нас ее еще застелили симпатичной вышитой скатеркой. Народу в горницу набилось сколько влезло. Коммуникабельная Весточка со всеми знакомилась, чирикая без умолку. Крестьяне умилялись, подставляли ей для посадки мозолистые ладони. Пушистую кошку, хищно прищурившуюся на птичку, тут же сурово шугнули из избы.

— А вкусная же у крестьян еда! — похвалила Джейн, наворачивая пшенную кашу деревянной ложкой и прихлебывая молоко прямо из крынки.

— У-гум! — согласился я. — Без ГМО, красителей и консервантов.

Староста единственный присел с нами за стол. Прочие остались стоять — молча, или тихо перешептываясь. Впрочем, и староста ничего не ел: только радушно предлагал нам то, что подавала на стол его супруга. Вот этого откушайте! И вот этого…

— Далеко ж вы забрались, уважаемые, — сказал я ему. — Какими судьбами вас сюда занесло?

— Волею высших сил и устремлением предков, — ответствовал дедок. — Во времена еще прежнего королевства, когда Каритек стольным городом был, вдоль Восточных рубежей странствовал некий Елиай, объявивший себя пророком. Пугал людишек большой войной и предрекал, что приграничные области совсем опустеют, и не останется там камня на камне. А кто хочет спастись, говорил он, тот пусть снимается с места и уходит в Гинкмар, в самые дебри, где захоронено варварское войско вместе с вождем его и шаманом. Мол, ни чудища, ни нежить не тронут переселенцев по дороге. А по прибытии будут они жить у некрополя и окружающей его зачарованной чащобы сыто и не опасаясь нападений. После воскрешения же Того-чье-имя-покрыто-тайной станут навсегда вольными и бесподатными. Наши отцы послушали Елиая и пошли сюда. Была ли война со всеми ужасами, кои пророк расписывал, мы не знаем. Но на обозы действительно никто не напал, и все благополучно добрались до чащобы при некрополе. И уже здесь нападений не случалось ни разу, будто кто раскинул Покров над деревней. С тех пор так мы и живем, поминая отцов добрым словом и поджидая героя, который воскресит варварского вождя. И сами под охраной неведомой, и дома, и поля наши. Ни бед не знали, ни страха, ни голода, ни малейшего недостатка. Только вождь как лежал в мавзолее, так и лежит. Кто приходил сюда по его душу, тот здесь и остался, погибнув при дверях гробницы. Или не солоно хлебавши обратно ушел, не набравшись храбрости открыть усыпальницу. Припасы всяческие в наших амбарах и погребах лежат завсегда и обновляются вовремя, как пророком предписано. Да только устали уж мы гадать: когда доведется устроить пир вождю басурманскому и его воинам? Не осталось в живых никого из тех, кто собственными ушами слышал проповеди Елиая. Того гляди и я, дряхлый, лягу в могилу, не узнав, всю ли правду глаголал Елиай, или ошибался в чем.