Совок 5 (СИ) - Агарев Вадим - Страница 39

— Уже сегодня перетряхнём всех твоих приятелей, с которыми ты в последнее время общалась. Отрабатывать мы будем Сашу, который Зайцев и Сашу, который Толоконников, мы тоже проверим! — под конец своего повествования заверил я тихо выдохнувшую Марину.

Я посмотрел на неё и с кроткой улыбкой Йозефа Швейка добавил.

— Но сначала я некоего Серёгу Агаркова наизнанку выверну! — завершив фразу, я и улыбку со своего лица тоже убрал, — Ведь мы же оба с тобой знаем, что это он вашу квартиру обчистил! — рискнул я, пойдя ва-банк. При этом отлично осознавая, что, если я сейчас примеряю не того, то малолетняя мерзавка наглухо замкнется.

Мерзавка меня не разочаровала и отреагировала так, как мне примерно и хотелось.

Она судорожно сглотнула, а из-под опущенных её ресниц потекли горошинами слёзы.

Колоть заблудшую юную поросль всё же намного проще, чем матёрых, не единожды прошедших зону, рецидивистов. Однако, никаких неуместных в данной ситуации угрызений совести, я не испытывал. Ни в профессиональном плане, ни в общечеловеческом. Давным-давно, еще будучи в прошлой жизни таким же, как и сейчас лейтенантом, я крепко уяснил истину, жуткие подтверждения которой потом пришлось наблюдать не единожды. Самые циничные и жестокие преступления совершают женщины и малолетки. Там, где взрослый и озверевший мужик ткнет ножом или рубанёт топором раз-другой, расходившаяся баба будет рубить и резать, пока не устанет. А поймавшие на убийстве кураж детишки, еще и прыгать будут на трупе. Весело и тоже, пока не притомятся.

— Гадина! — взвизгнула непутёвая дщерь номенклатурной мамы и, бешеной рысью вскочив с кровати, попыталась вцепиться мне в должностное лицо. Ярко-красными когтями.

Не то, чтобы я именно этого ожидал. Но въевшиеся в сознание, вместе с десятилетиями выслуги рефлексы, не подвели. Я успел перехватить оба запястья вдруг взорвавшейся Марины. Не дожидаясь, когда её округлое колено сомнёт скорлупу моих яиц, я, не отпуская ее рук, словно в бальном танце, развернул взбесившуюся барышню к себе тылом. Про возможность получить затылком в нижнюю челюсть или, чего хуже, в нос, я тоже помнил. Поэтому повалил бьющуюся девушку на гору тряпья лицом вниз. Шума сразу же стало меньше. Но чуткому материнскому уху и его хватило.

— Что здесь происходит?!! — возмущенно раздалось из-за моей спины и сверху, голосом, который я с трудом опознал, как шевцовский, — Отпусти её сейчас же! — иерихонской трубой ревела самая старшая из потерпевших.

Поскольку вороватая Марина уже не рвалась из моих объятий, а просто рыдала и пускала носом пузыри в дефицитные тряпочки, я перестал налегать на ее рельефную фигуру своей и поднялся.

— Что здесь случилось?! — Светлана Сергеевна обожгла меня зелёной ненавистью "фирменных" шевцовских глаз и кинувшись к дочери, попыталась развернуть её лицом к себе, — Что с тобой, солнышко моё?! Что он с тобой сделал?

— Тварь! Сволочь! — безобразно перекошенная физиономия её кровинушки выплёвывала в лицо матери недобрые слова, — Всех вас ненавижу! И его и тебя! Всех! Да, это я! Я тебя обворовала! Твари вы! — впавшая в состояние одержимости комсомолка визжала, размазывая по лицу слезы и сопли.

Стоявшая в дверном проёме её старшая сестра глухо охнула и закрыла лицо руками. А мать, окаменев, словно бы постарела. И сразу лет на десять. Она с отсутствующим видом продолжала сидеть на той же кровати, с которой сейчас истерила её младшая дочь. И я заметил, что она тоже плачет. Но беззвучно, глядя перед собой пустыми глазами.

— Валидол неси! Или, чего там у матери на такой случай есть?! — скомандовал я трясущейся у стены Виктории и, оторвав ее руки от лица, встретился с ней взглядом, — А ну, бегом! — девушка рванула в сторону кухни.

— А ты воды холодной принеси! — рыкнул я на Евсеича, стоящего тут же, но не особо обеспокоенного происходящим, — Побольше воды! — эксперт молча развернулся и удалился по коридору.

— А ну заткнись! — не обращая уже никакого внимания на находящуюся в ступоре мать, влепил я звонкого леща Марине, — Прибью сейчас, паскуду!

Почему-то я не сомневался, что старшая Шевцова, придя в себя, за это моё символическое рукоприкладство в отношении своей дочери, претензий предъявлять не станет.

По тому, как визжащий женский ребёнок вдруг замолк и ссыкливо от меня отпрянул, я понял, что железная леди своих дочерей воспитывает исключительно добрым словом. Во всяком случае, прибегать к мерам физического воздействия в этом доме было не принято. До настоящего момента.

— Агара один квартиру чистил? — угрожающе начал я надвигаться на снова завибрировавшую младшую из Шевцовых, — Только попробуй мне соврать! — нехорошо улыбнулся я распухшему лицу милой девушки.

— С другом! — пискнула та и ёрзая задницей, попыталась отодвинуться подальше, к стене, но куча барахла её не пускала, — Я не знаю его! Правда, не знаю! Николаем его зовут. Они с Серёжей вроде бы сидели вместе, — плаксиво поведала двуногая крыса.

Еще какое-то время, пока Вика отпаивала мать какими-то вонючими каплями, я потратил на выяснение явок, паролей и адресов. Того самого ранее судимого за грабёж Агаркова Сергея Васильевича 1958 года рождения. Про веселую биографию которого узнал от Стаса. У меня сложилось впечатление, что наводчица Марина что-то скрывать от меня уже не пытается. Однако, беда была в том, что сердечный друг Агара во многое её не посвящал. Впрочем, хер их, этих баб и, в особенности, юных стерв, разберет.. Н-да...

Наконец-то с поквартирного обхода вернулся опер Храмов, а вскоре вслед за ним и участковый. И вернулись они не пустые. Бабки, сидевшие на лавке у соседнего подъезда, видели выходивших из шевцовской парадной двух парней с большими чемоданами. Одна из пенсионерок даже разглядела, что парни по-весеннему были простоволосые, а один из них и вовсе был блондином. Вернее, белобрысым, как она выразилась. Это уже было весомое "кое-что", так как мне доподлинно было известно, что Агарков носил прическу светлой масти.

Оставив участкового сторожить в комнате Марину, я увел Храмова в прихожку и поделился с ним добытой информацией.

— Агарков, Агарков, Агарков, — задумчиво бормотал опер, — Слышал, но не знаю. Когда он садился, я только в розыск пришел. И он ведь, кажется, не так давно освободился? — получив от меня утверждающий кивок, Алексей продолжил, — Да и живёт не на нашей земле. Точно не знаю, но похоже, он из Ленинского района. Погоди! — Алексей потянулся к расположенного на полке телефонному аппарату.

Уже минут через пятнадцать, от коллег-оперов Храмова из Ленинского РОВД, мы знали, что по адресу прописки условно-досрочно освобожденный Агарков не проживает. И, что обязательные еженедельные отметки у участкового и опера он уже трижды пропустил. Следовательно, этот утырок пошел вразнос и его придется подавать в розыск. Но делать этого мне не хотелось. Мне хотелось задержать Агаркова уже сегодня. А для этого нужно как можно быстрее установить его связи. Из совокупно полученной информации на Агару вытекало, что персонаж этот чрезвычайно хитрый и абсолютно циничный. Но то, что этот гадёныш на ровном месте создал предпосылку для возврата на зону из-за неявок на отметку, мне говорило о его не шибко великом уме. Что ворует, это как раз, понятно и вполне логично. Но, что не ходит на отметки, это никак не признак ума. Тем не менее, засрать мозги барышне из приличной семьи Марине, этот гадёныш сумел. Да еще до такой степени, что та решилась на предательство не только сестры, но и родной матери. Выходит, не врет народная мудрость, что зла любовь.. Н-да...

— Вас мама зовёт! — робко окликнула из-за входной двери Вика, — Она только с вами поговорить хочет! — смутившись, уточнила девушка, заметив, что Храмов шагнул вслед за мной.

Опер понятливо кивнул и тормознулся на площадке, достав из кармана сигаретную пачку. А я пошел за средней Шевцовой в квартиру.

— Я не буду писать заявление! — тихо, но твердо произнесла Светлана Сергеевна, не поднимая на меня глаз, — Вы извините, Сергей, что я отняла у вас столько времени, но я прошу вас остановиться и никакого расследования не продолжать! Настоятельно прошу!