Совок 5 (СИ) - Агарев Вадим - Страница 34

— Хорошо, лейтенант! Допустим! А этого? — он положил передо мной точно такое же по формату фото, на котором был портрет старшего лейтенанта Григорьева, которого я успел перед его безвременной кончиной порасспросить.

Я снова, как и в первый раз, взял в руки карточку комитетчика-фармазона и внимательно вгляделся в него. И всё так же отложил его в сторону, отрицательно покачав головой.

— И этого не знаю! — поднял я глаза на подполковника, — Виктор Яковлевич, у меня на лица неплохая память и, если я их хотя бы раз увидел, то запомнил бы!

Аквариумист-общественник посмотрел на своего коллегу.

— А ты, майор, как считаешь, может, и вправду наши "семёрочники" ошиблись? — включил он свой артистический талант.

— Не верю я в их ошибку, товарищ подполковник! — упёрся гнилоутробный чекист, подыгрывая своему старшему коллеге в этом низкопробном водевиле, — Напротив, я полагаю целесообразным взять Корнеева под стражу и применить в отношении его спецсредства!

— Ну, что скажешь, Сергей? — добрейший дядя Витя по-отечески оглядел меня, — Может быть, так и сделать? Посидишь у нас, отдохнёшь, глядишь и вспомнишь что-нибудь?

Не имея умысла на хамство по отношению к этим двум бездельникам, я, тем не менее, уже изрядно устал от их примитивных наездов. В главном я убедился, нет у них на меня ничего! Стало быть, пора было завершить эту теплую, но чересчур уж дружескую встречу. Я встал из-за стола и пройдя к своему стакану, с удовольствием допил остывший чай.

— Не посижу! — опять не прикрывая рта и по-плебейски зевнув, заверил я комитетчиков, — Не за что мне у вас сидеть и вы сами это знаете! А будете беспредельничать и наше родное советское законодательство нарушать, сами в момент на шконках окажетесь. Если вы не вкурсе, то я тогда с полной ответственностью вам сообщаю, что Пана Борисовна Левенштейн с Арвидом Яновичем на "ты" разговаривает! Вы ведь не можете не знать об их давней дружбе! Не так ли? Уверяю вас, товарищи офицеры, ей, чтобы вас на Колыму отправить, одного звонка будет достаточно! Хоть из того же насквозь еврейского Израиля. Хотите это на себе проверить?

Подполковник с майором поначалу злобно смотревшие на меня, набухая бычьей яростью, постепенно сдулись и с достойным немедленным ответом на мою нахальную эскападу слегка подзадержались. И данное обстоятельство дополнительно подтвердило мой оптимизм, а также добавило уверенности в правильности выбранного мной тона.

— Пошли, майор, до выхода меня проводишь! И да, ты всё-таки сходи к доктору, уж больно мертвячиной у тебя изо рта воняет! — окончательно наплевав на приличия и уже совсем не тая своего дурного воспитания, обратился я к чекисту с протухшими кишками, — Я бы еще с вами чаю попил, товарищ подполковник, но нет никакой возможности! Это вам времени не жалко, а мне еще сутки по райотделу предстоит додежуривать! — заканчивал я свой монолог уже натягивая шинель.

Тухлый майор, как побитая собака взглянул на своего шефа и тот молча кивнул ему.

Когда я перед тем, как выйти из кабинета обернулся, чтобы попрощаться с подполковником, тот стоял у своего аквариума. На моё интеллигентное "До свидания!" он даже не обернулся и лишь махнул рукой.

До поста на вахте мы с майором шли молча. И так же молча расстались на выходе.

А всё же как хорошо на весенней улице! Застегнув шинель, я, набирая скорость, зашагал к трамвайной остановке. Как ни крути, а товарищам комитетчикам я не соврал, додежуривать эти сутки мне таки придется.

На этот раз мне повезло меньше, свободных мест не было. Пришлись ехать и дремать по-лошадиному, то есть стоя.

— Привет! — раздался сбоку знакомый женский голос и меня кто-то дернул за рукав.

Развернувшись, я увидел сразу двух до невозможности привлекательных барышень, которые вполне приветливо мне улыбались.

— Привет! — ответил я им и тоже улыбнулся.

Передо мной стояли Нюрка Злочевская и её двоюродная сестрица Полина. Н-да...

Барышни были настолько по-весеннему привлекательны, что подорванное гэбэшным занудством настроение, неожиданно подпрыгнуло. Жизнь снова показалась мне прекрасной и удивительной. Настолько, что почувствовал, как улыбка растягивает мои губы.

— Ты куда пропал? — покосившись на старшую сестрицу, спросила меня Полина.

По лицу Злочевской пробежала легкая тень недовольства инициативой кузины.

— Никуда я не пропадал! — ответил я с комсомольской бодростью, стараясь улыбаться сёстрам с одинаковой приветливостью, — Не такой уж я и пропащий!

— Тогда пошли сегодня вечером с нами в гости! — подчиняясь какой-то своей особенной женской логике, моментально отреагировала на мои слова полковничья дочь Полина.

Анька снова неодобрительно посмотрела на сестру, но денонсировать её предложение не стала. Она была постарше и постервознее, поэтому поступила коварнее, и гораздо изощреннее. Придвинулась ко мне ближе и взяла меня под руку.

— А что, Серёж, правда, пойдём с нами! — непривычно мягким грудным голосом проворковала мне в щеку Злочевская, — У нашей подружки сегодня день рождения, а нас и проводить некому! Пошли? — она делала вид, что не замечает досады, так явно отразившейся на лице своей родственницы.

И тут я впервые за сегодняшний день, да еще и со всей искренностью, почти по-мазохистски возрадовался своему внеочередному суточному дежурству. Изобразив на лице горестную мину, я печально поведал сестрам о всех своих тяготах и лишениях, которым на ближайшие сутки подвергла меня нелёгкая служба во внутренних органах.

Барышни не менее искренно огорчились и принялись меня жалеть, поочерёдно высказывая предположения о вариантах проведения совместного досуга вечером моих отсыпных завтрашних суток. От необходимости придумывать аргументированные отговорки меня спасла моя подъехавшая остановка. Улыбнувшись на прощание что-то щебетавшим мне сестрицам и помахав им рукой, я поспешил из трамвая на улицу.

— Как дела? — спросил я Аскер-заде, зайдя в дежурку и поведя носом.

— Нормально! Квартирная кража. Тебя Данилин пока Зуевой подменил, она на на место выехала, — дежурный заговорщицки понизил голос, — Я Денисова зашугал и он двух своих подучетных баб-ханыг притащил! Они всё отмыли, а мой Коля еще и лизолом камеры побрызгал. Никаких следов и посторонних запахов! И еще, этим "мелким" всем дали по десять суток! — гордо сообщил Аскер, — Коробку конфет с шампанским пришлось секретарше судьи подарить! — вздохнул он.

— Ну и слава богу! — похлопал я по плечу бедолагу старлея, — Ты мне Болдыреву открой, допрошу и от себя "рубль двадцать две" ей выпишу, отправишь потом её в ИВС. Пусть потом следак, которому дело отпишут, её у прокурора арестовывает!

Надо было всё-таки побыстрее дособрать материал и завершить первичные следственные действия. Чтобы без проблем и ругани спихнуть с себя двести десятую, возбужденную в отношении подлюки Раиски. Цинично торгующей телом собственной дочери. Кстати, надо бы и карточки пойти выставить в группе учета!

Забрав из камеры "мамку"— маму, я поднялся к себе. В кабинете, как я и предполагал, никого уже не было. Разошлись мои блудливые свидетели. Более того, кабинет был закрыт. Не раздумывая, я вместе с ворчащей что-то себе под нос Болдыревой пошел в приёмную Данилина. Очень надеясь, что ключ от моего служебного помещения не находится у выехавшей на кражу Зуевой.

— На! — протянула мне вожделенную железяку на кольце хмурая Тонечка, — И на будущее имей в виду, я вам не завхоз и не ключница! — она покосилась на стоящую рядом со мной Раиску, вся фанаберия которой после двух с половиной часов, проведенных в камере, куда-то испарилась.

Завладев ключом, я строго посмотрел на неприветливую Антонину.

— Я надеюсь, ты не злоупотребила оказанным тебе доверием и этим ключом не воспользовалась без моего ведома? По кабинету в моё отсутствие не шарилась?! — озорно подмигнув капитальной женщине Валентине, я быстро вытолкнул в коридор Раису. И сам также стремительно удалился из приемной, не став дожидаться, пока задохнувшаяся от возмущения Тонечка, подберёт для меня душевные слова.