Болотник 2 (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич - Страница 26

Утро вечера мудренее. Хорошая и правильная пословица, всё так и есть. Проснувшись рано утром, я успокоился. Да и хрен с ними всеми. Хотели бы повязать, уже бы сделали. Пусть в свои игрушки играются, кто бы это не был. Значит нет у них на меня ничего, раз так себя ведут — пугают только. Именно пугают, никак по-другому я объяснить действия неведомых мне сил не могу.

Да я и сам так, признаюсь, с подозреваемыми поступал, когда особо не чего было им предъявить. Ходишь бывало с умным лицом, делаешь вид, что тебе известно больше чем на самом деле. Бумажки на допросе просматриваешь, и на клиента, многозначительно так, кивая самому себе, смотришь. А потом дурацкий вопрос задаёшь, и опять же — с умным видом (это обязательно, хотя и трудно). А не хочешь ли ты злодей, свою душу чистосердечным признанием облегчить? Нам то и так всё известно, но жалко тебя дурака. Облегчи душу, скоси себе срок. И ведь ведутся. А каждый юрист и адвокат точно знает — чистосердечное признание освобождает от презумпции невиновности, облегчает вину, но увеличивает срок. Всегда иди в несознанку или молчи, это тебе срока точно не добавит, нет такого отягчающего обстоятельства как — со следствием не сотрудничал.

Привычная работа, красота зимней тайги вокруг. Тишина и покой. Это мой последний выход на путик за сезон. План выполнен досрочно, как я и предполагал. Сейчас беру последнюю добычу, консервирую стационарные самоловы и снимаю капканы. Середина февраля, а уже можно возвращаться домой, добывать больше чем указанно в план-наряде это уже браконьерство, у меня и так излишки будут. Ну да ничего, пойдёт в фонд Палыча. Пополним кассу взаимопомощи так скачать, всё равно кто-то да план не наберет, выручим коллег. Меня и Семёна тоже так выручали.

За сезон я находился на лыжах столько, что хоть сейчас за сборной СССР по биатлону выступать могу. Мне теперь даже как-то и не уютно без лыж. Выйду на улицу в нужник сходить, а и то чего-то не хватает. У меня такое чувство раньше было, когда я в прошлой жизни мобилу свою дома забывал. Если подумать, то каждый день, я не меньше тридцатки наматываю, пока от зимовья к зимовью иду. И ведь главное, не падаю как раньше от усталости. Ну почти, после метели, по рыхлому снегу, когда тропу пробивал, думал сдохну. Втянулся. Ну а чего нам с Батоном? Мы пяхота, пятьдесят километров прошёл, и ещё охота.

За тот месяц, что я провел на охоте, меня так никто и не побеспокоил. Незваные гости больше не появлялись, серьезных происшествий не было, так мелочь одна. То февральская метель, заперла меня в заимке на несколько дней, то рысь по участку шастала, и приманку таскала, мелочь в общем. Самое тяжкое, это конечно во время метели дома сидеть, уже через день от скуки на стену лезть начинаешь. Делать абсолютно нечего, книг нет, про интернет я вообще молчу, до него ещё как до луны. Всё что можно, в избушке переделал, от скуки даже резьбой по дереву пытался заниматься. А ещё, от скуки и безделья в голову всякие мысли лезть начинают, нехорошие в основном. Зато потом работы было много, едва ноги в избу притаскивал. Это же всё почистить надо, перезарядить, тропу опять же набить по глубокому снегу. Я помню, когда мы с Батоном вышли на волю после этой непогоды, так Батона, когда он по поляне до бани добрался, только хвост, торчащий из-под снега и выдавал. Ему особенно тяжело пришлось. Он кстати, за время нашего вынужденного заточения, несколько трюков освоил. Я конечно дрессировщик так себе, но команду «Умри!» и «Тапки!» он выучил, а куда ему деваться? У подводной лодки запасного выхода нет. Надеюсь с первой командой всё понятно, а по второй он мне теперь тапочки приносит.

Проверив всё крайний раз, и загрузив трофеями лодку, мы с Батоном отправились в обратный путь.

Очередная остановка возле испорченного портала. Сегодня я наконец то добрался до надписи. Поработать пришлось основательно, на грани риска, уж очень глубоко в воде эта надпись была. Одно неверное движение, и весь мой многомесячный труд накрылся бы медным тазом. Очевидно раньше уровень воды был гораздо ниже чем сейчас.

Теперь я точно уверен — надпись появилась гораздо позже возникновения портала. Довольно коряво всё написано, кустарно. Тут явно кто-то постарался, но справился на троечку, или даже на два с плюсом. Аккуратно всё скопировав, и перерисовав на всякий случай все символы в свой блокнот, я пробил дно лунки пешнёй. Пусть всё водой заполнится и замерзнет снова. Вряд ли тут кто-то появится в ближайшее время, но лучше перебдеть, чем недобдеть.

А лодочка меня радует, работает вообще без нареканий. Этот последний, уже третий вариант, показал себя во всей красе. Надо бы и на неё каким ни будь патентом озаботится. Может чертежи в журнал какой отправить? В посёлке то к ней уже привыкли, да и в области знают, не зря же они меня геологам и сдали с потрохами. Ну это если геологи настоящие, на что очень хочется надеется. А вот для других людей, такая конструкция может быть интересна.

В этот раз, при приемке пушнины скидок мне никто не делал, да что там скидки, у меня шкурки принимали как на вселенский конкурс красоты мелких пушных зверей! Видимо от Палыча, падлы такой, особая команда поступила. И хорошо, что у меня был значительный запас!

На пушнине встречается целый ряд различных дефектов, снижающих её качество и ценность шкурок. Все дефекты, в зависимости от их происхождения разделяются на прижизненные и посмертные, учитываемые и неучитываемые, устранимые и неустранимые.

Дефекты возникших на шкурках при жизни животного, сравнительного немного, это закусы, потертости, загрязнение и сваленность волоса, плешины, редкий волос, облом вершин кроющих волос, остатки летнего волоса, ненормальная, более светлая и тусклая окраска волосяного покрова зверя. Дофига перечислил, но это всё же немного, по сравнению с посмертными дефектами, возникающими при неправильной разделки, обработке, перевозке и хранении. Я только немного перечислю: прострелы, кровоподтёки, окровавленность, плешины, петлтны, опаленности, разрывы, разрезы, дыры, сквозняк, необезжириность, прелости, вымораживание, ороговение, ломены, гарь, плесень и так далее и тому подобное, аж несколько десятков возможных дефектов. Я и десятка их не знал!

Ну так вот, по заявлению приёмщиков, я вообще один только мусор привёз и ещё я оказывается «бездарь косорукий», а все добытые мною звери, либо бытовые самоубийцы, либо сами сдохли от старости, либо при жизни со стаями волков каждый день бились и вообще, это и не соболь никакой, а мышь, обыкновенная-полевая. Вот что значит с начальством поссорится.

Я слушал «специалистов» и потихоньку закипал. Это, что же получается, весь сезон насмарку? В прошлом году мы и похуже шкуры сдавали по полной цене и не одна падла слова не сказала! И в рыло дать некому. Все приемщики либо глубокие старики, либо женщины, а и тех, и других бить совсем не комильфо. Остаётся только Палыч, ну значит судьба у него такая.

Молча собрав все шкуры в мешки, и не слушая больше возмущенных возгласов приемщиков, я направился в кабинет к начальнику охотхозяйства.

— Ну здравствуй Кирилл. Вернулся уже? — как не в чем не бывало, с улыбкой встретил меня Палыч.

— И тебе здорова Палыч, коль не шутишь. — я прищурясь, осматривал хитрожопого начальника с ног до головы, примериваясь, с чего бы начать разделку его тушки — я тебя предупреждал, чтобы ты меня не трогал? Предупреждал. А ты тут цирк устроил, с клоунами любителями. Ну вот и не обижайся.

Я демонстративно снял полушубок и аккуратно сложил его на стул.

— Ты чего это удумал Кирюха? — заволновался мой босс.

— С насеста твоего петушиного, тебя сейчас на землю спускать буду, поближе к твоим курицам дрессированным. А то ты чего-то совсем зазвездился. Ну ничё, сейчас мы это поправим.

— Э. Погодь Кирюха! Давай поговорим!

— Недавно же разговаривали, да ты не понял ничего похоже.

— Уволю к е..ной матери!

— А давай, как с больницы выйдешь, так и увольняй, я не против. И пошли вы все в жопу, со своей бандой старпёров! А геологов своих, на жабах по болоту возить будешь. Лично! Вот тебе, а не моя лодка! — я сунул фигу прямо в нос побледневшего Палыча. Ну да, видок у меня должно быть сейчас довольно страшный. И так не красавец, а сейчас, с небритой мордой, грязный и злой, я выглядел должно быть особенно жутко.