Смерть императору! (ЛП) - Скэрроу Саймон - Страница 9

Все трое остановились на перекрестке, и Катон достал свой кошель и отсчитал монеты для оплаты оговоренной суммы. Пернокат принял их, благодарно кивнув и позволив монетам соскользнуть в свою сумку.

- И еще одно, - сказал Катон, сняв со спины своей лошади свою кабанью долю и протянув ее Пернокату. - Как сказал Макрон, у нас более чем достаточно для наших нужд. Вот. Возьми.

Триновант колебался. Как и все те, кто когда-то был воином в его племени, он был гордым человеком, и ему было трудно принять милостыню от римлянина.

- Ты это заслужил, - сказал Катон. - Без тебя мы бы никогда не смогли выследить зверя.

- Как пожелает префект, - ответил охотник.  Он принял мясо и закрепил его на своем седле так, чтобы по одному бедру свисало с каждой стороны.  Затем он постучал двумя пальцами по лбу, на манер бриттов и повернулся, чтобы повести свою лошадь по тропе к хижинам.

- Мы снова будем охотиться после Сатурналий! - Катон выкрикнул ему вдогонку. Пернокат взмахнул копьем в знак согласия, но не оглядываясь назад.

Макрон тихонько присвистнул. - Вот она и благодарность тебе. Зачем ты отдал ему мясо? Это была большая часть твоей доли.

- У меня еще много осталось. Клавдия и я не собираемся голодать. В отличие от некоторых местных жителей.

- Так вот оно что. - Макрон покачал головой. - Ты не можешь позволить себе проявлять жалость ко всем, кого встретишь, парень.

- Это не жалость. Это уважение. Эти земли когда-то принадлежали его народу сквозь многие поколения.

- А теперь они принадлежат Риму. По праву завоевания. Ты думаешь, тринованты не отобрали их у кого-то еще в какой-то момент? Как ты думаешь, если бы вы поменялись местами, он бы отдал тебе свою долю мяса?

- Он мог бы.

Макрон повел свою лошадь обратно по главной дороге.

- Иногда я действительно не понимаю тебя, Катон. Ты был в легионах, сколько уже, семнадцать лет. Ты причина того, что у Рима есть империя. Это мы, воины Рима, создали империю для него. Мы боролись за нее, проливали за нее кровь, и теперь мы наслаждаемся нашей добычей.

- Это правда, - ответил Катон, следуя за своим другом. - Но для меня это не про то. Это о парнях, с которыми я служу. Они были моей семьей всю мою взрослую жизнь. Я сражаюсь за них.

Макрон кивнул.

- Я знаю. Я понимаю, и ты прав... Вот почему я скучаю по всему этому. Я достаточно счастлив с моей женщиной. У меня прекрасная женщина, хороший дом и первое место в сенате колонии. Но, боги, помогите мне, я так скучаю по армии. Жалко, что теперь для меня все кончено. Нет больше борьбы. Но по крайней мере, есть охота, чтобы как-то скрасить мою отставку. Яйца Юпитера! Этот кабан был настоящим монстром! На мгновение там, я подумал, он заставит нас троих отправиться вслед за Хароном¹⁵ через Стикс.

Катон улыбнулся. Он был рад за Макрона, что тот нашел свое место в Камулодунуме, где он мог прожить свои дни с Петронеллой в мире. Многие их собратья не дожили до таких времен.

Если смерть не настигала их от рук врага, то обычно это делали ранения или болезни. Всему причиной была упорная стойкость Макрона и немалая доля удачи, которые позволили ему достичь этой точки.

Катон все еще был в активном армейском списке и, вероятно, когда-нибудь будет отозван и получит новое командование.

Он надеялся, что Фортуна будет к нему так же добра, как и к Макрону, и что он тоже проживет достаточно долго, чтобы выйти на пенсию с Клавдией подле него.

К тому времени Луций уже должен был стать мужчиной, и Катон задумался о том, что будущее припасет для него. У него будет больше возможностей, чем у самого Катона.  Даже несмотря на то, что он поднялся до всаднического класса¹⁶ римского общества, это было тем, на что он мог максимум рассчитывать из-за своего скромного происхождения. Луций же начнет свой жизненный путь с более высокой точки и однажды сможет расчитывать стать сенатором, может быть, даже консулом. Перспектива взволновала Катона: - «Зайти так далеко всего за два поколения!». В то же время было и остаточное разочарование по поводу ограничения, наложенного на собственные возможности и амбиции. Лучшее, на что он мог надеяться, это стать имперским префектом Египта. Провинция была главным поставщиком зерна в Рим, и поэтому ею управлял магистрат, назначаемый непосредственно императором, достаточно низкий по рангу и происхождению, чтобы не воспользоваться своим положением и не бросить ему вызов.

Тем временем ему придется терпеть перспективу наблюдать за тем, как гораздо менее способные люди получают высокие политические посты и военные назначения по той лишь простой причине случайности рождения, которая предоставила им больше возможностей завоевать власть и богатство, чем было предоставлено сыну раба. «По меньшей мере, Луций сможет добиваться того, в чем ему самому было отказано», - утешал себя Катон.

Они шли в счастливом ожидании возвращения домой. Часовой на воротах колонии поднял руку в знак приветствия, когда они достаточно приблизились. Несмотря на то, что сторожка была почти всем, что осталось от первоначальных оборонительных сооружений крепости, все еще можно было соблюдать старый армейский протокол приворотного караула.

Люди приходили и уходили из колонии через ворота, как и в любом другом римском поселении, окруженном рвом и стеной.

- Хорошая охота была, центурион? - выкрикнул он.

 Макрон отошел в сторону, чтобы показать мясо, свисающее с его седла. - Насколько это возможно, друг.  Не встречал кабанов на этом острове больше, чем этот.

- Если не брать в расчет Сардинию, господин.

- Чушь.

- Это правда, - сказал Катон. - Я видел их. Некоторые из них настоящие монстры.

- Ба! - Макрон сделал пренебрежительный жест, когда он прошел между столбами и вошел в колонию. Катон переглянулся с часовым, и оба закатили глаза.

Над Камулодунумом сгущались сумерки, и запахи готовившегося ужина наполняли холодный воздух, обостряя аппетит двух офицеров, пока они шли своим путем по главной улице до дома Макрона в центре поселения. Повернувшись в другую сторону, они увидели группу путешественников, которую заметили ранее. Теперь они могли разглядеть, что это были конные воины, крупные мужчины в толстых плащах с длинными кельтскими мечами на боках и щитами, свисающими с их седел.  Позади них грохотали фургоны, грубые телеги с деревянными колесами.

 Возле головной части конной процессии ехала женщина в изумрудного цвета плаще с капюшоном, накинутым на ее голову. Гордо восседающая фигура, высоко сидящая в седле даже после дневного пути, выделялась на фоне некоторых из ее эскорта, устало сгорбившихся на крупах своих лошадей. Она выкрикнула короткую команду, когда незнакомка поравнялась со входом в дом Макрона, и колонна остановилась. Как только показался паренек, отвечающий за конюшни Макрона, она обратилась к нему на беглой латыни.

- Мальчик, приведи своего хозяина и скажи магистрату, что нам нужен ночлег на одну ночь.

Макрон остановился и подождал, пока Катон подойдет к нему.

- Фурии, ты знаешь, кто это ко мне там заявился?

- Несомненно, - сказал Катон. - Боудикка, царица иценов.

ГЛАВА ІІI

Хотя световой день был коротким, жители колонии использовали его по максимуму, когда они праздновали Сатурналии в конце года. Яркие полоски ткани и веточки падуба висели над дверями и окнами жилищ, и воздух был насыщен ароматом приготовления пищи, поскольку соседи соперничали, чтобы превзойти друг друга. Празднества начались на рассвете с жертвоприношения ягненка на жертвеннике недостроенного храма. Жрец колонии, приписанный к культу божественного Императора, объявил, что внутренности были благоприятны, и что боги были довольны подношением, и благословил празднование дня.

Расписание скачек, борцовских поединков и показа гладиаторских боев было предоставлено путешествующим ланистой за скромную плату, которую маленькая колония могла себе позволить. Неудивительно, что три пары гладиаторов, сражавшихся друг против друга на арене с травяным покрытием за пределами поселения, были уже далеки от своего расцвета. Ветераны издевались и смеялись, когда те обменивались неуклюжими ударами. Гонорар покрывал только бой до первой крови, так что в постановочной битве было мало драмы. Единственная серьезная рана возникла, когда ретиарий потерял контроль над своим трезубцем и умудрился пронзить свою собственную ступню. Толпа, сидевшая на рядах простых деревянных скамеек, расхохоталась, когда его противник ударил кулаком в воздух, чтобы заявить о своей победе, в то время как ланиста поспешил вперед с небольшим медицинским сундучком для лечения травмы.