Русская басня - Прутков Козьма Петрович - Страница 13
- Предыдущая
- 13/134
- Следующая
Изменить размер шрифта:
13
СТРЕКОЗА
В зимне время подаянья
Просит жалко Стрекоза,
И заплаканны глаза
Тяжкого ее страданья
Представляют вид.
Муравейник посещает,
Люту горесть извещает,
Говорит:
«Стражду;
Сжалься, сжалься, Муравей,
Ты над бедностью моей,
Утоли мой алч и жажду!
Разны муки я терплю:
Голод,
Холод;
День таскаюсь, ночь не сплю».
«В чем трудилася ты в лето?»
«Я скажу тебе и это:
Я вспевала день и ночь».
«Коль такое ваше племя,
Так лети отсель ты прочь:
Поплясати время».
САТИР И ГНУСНЫЕ ЛЮДИ
Сквозь темную пред оком тучу
Взгляни, читатель, ты
На светски суеты!
Увидишь общего дурачества ты кучу.
Однако для-ради спокойства своего,
Пожалуй, никогда не шевели его;
Основана сия над страшным куча адом,
Наполнена различным гадом,
Покрыта ядом.
С великим пастухи в долине были стадом.
Когда?
Не думай, что тогда,
Когда для человека
Текли часы златого века,
Когда еще наук премудрость не ввела,
И в свете истина без школ еще цвела;
Как не был чин еще достоинства свидетель,
Но добродетель;
И, словом, я скажу вот это на конец:
Реченны пастухи вчера пасли овец.
По всякий день у них была тревога всяка:
Вздор, пьянство, шум и драка.
И словом так:
Из паства сделали они себе кабак,—
Во глотку,
И в брюхо, и в бока,
Наместо молока,
Цедили водку,
И не жалел никто ни зуб, ни кулака,
Кабачный нектар сей имеючи лекарством,
А бешеную жизнь имев небесным царством.
От водки голова болит;
Но водка сердце веселит;
Молочное питье не диво;
Его хмельняй и пиво;
Какое ж им питье и пить,
Коль водки не купить!
А деньги для чего иного им копить?
В лесу над долом сим Сатир жил очень близко,
И тварию их он презренною считал,
Что низки так они, живут колико низко.
Всегда он видел их, всегда и хохотал,
Что нет ни чести тут, ни разума, ни мира.
Поймали пастухи Сатира
И бьют сего
Без милосердия невинна Демокрита.
Не видит помощи Сатир ни от кого;
Однако Пан пришел спасти Сатира бита;
Сатира отнял он, и говорил им Пан:
«За что поделали ему вы столько ран?
Напредки меньше пейте;
А что смеялся он, за то себя вы бейте.
А ты вперед, мой друг,
Ко наставлению не делай им услуг;
Опасно наставленье строго,
Где зверства и безумства много».
КОТ И МЫШИ
Был Кот и взятки брал.
С мышей он кожи драл,
Мышей гораздо мучил
И столько им наскучил,
Чиня всегда содом,
Что жительство мышей, а именно тот дом,
Казался жителям сим каторгою лютой;
Свирепый тот
Мучитель-Кот
Десятка по два их щелкал одной минутой.
Ненасытимый Кот и день и ночь алкал
И целу армию мышей перещелкал.
Вся помочь им от ног; однако худы танцы,
В которых можно захромать,
А может быть, еще и ноги изломать;
Зарылись наконец они в подполье в шанцы,
Чтоб Кот не мог их более замать,
И ни одна оттоле не выходит;
Ни мышачья хвоста Кот больше не находит
И тщетно разевает рот:
Постится Кот;
Прошли котовы хватки;
Простите, взятки!
Подьячий! знаешь ты,
Как мучатся коты,
Которы ничего содрать не могут боле,
И сколько тяжело в такой страдати доле,
Сыскал мой Кот себе подьяческий крючок:
Умыслил дать мышам он новенький щелчок,
И задними он гвоздь ногами охватил,
А голову спустил,
Как будто он за то, что грешен,
Повешен,
Являя, что мышам уже свободный путь;
И льстится мой мышей подьячий обмануть.
Не слышно более разбойникова шуму;
Так мыши сделали в подкопе думу,
Не отступил ли прочь герой,
И из коллегии все выступили в строй;
И, чтя Кота не за безделку,
Выглядывают только в щелку.
Увидели, что Кот их жив
И лжив;
Ушли назад, крича: «По-прежнему Кот бешен,
По-прежнему с нас Кот стремится кожи драть
И взятки брать,
Хотя уж и повешен».
НОВЫЙ КАЛЕНДАРЬ
Порядок естества умеет бог уставить
И в естестве себя великолепно славить.
К Юпитеру принес крестьянин календарь
И расписал подробно
Ко хлебородию для года что способно:
Когда потребен дождь, сушь, холод, жар.
Он книжку ту подносит
И просит,
Чтоб было только то лишь ради нив его.
Юпитер отвечал: «Я сам того
Не сделаю, опричь тебя, ни для кого;
Я больше разума имею,
И сделать календарь получше я умею;
А ежели когда бывает он и худ,
То — тайна естества, и праведен мой суд».
Крестьянин этому не верит:
«Вот так-то,— мыслит он,— Юпитер лицемерит.
Когда бы в небесах между богов я жил,
Совсем бы естество не так расположил:
Всегда б была весна, всегда цвели бы розы,
И не было б зимы;
На что морозы?
И ввек бы не пахали мы;
Не молвил бы тогда прикащик: «Вы ленивы»,
И хлеб давали б нам несеяные нивы.
А это что за свет!
Весь год покою нет.
Рождались бы собой домашние потребы:
С горохом пироги, печены хлебы;
А я бы на печи нетопленной потел,
И гусь бы жареный на стол ко мне летел».
Настало, кончилось его желанно лето.
А сделалось вот это:
Не возвратилися в деревню семена,
И с нив мужик пожал их только имена.
13
- Предыдущая
- 13/134
- Следующая
Перейти на страницу:
