Ночь беззакония (ЛП) - Дилейни Фостер - Страница 12

Именно таким был Каспиан.

Он был запретным.

Мой отец ненавидел его семью. Мой брат ненавидел его.

Может быть, поэтому я хотела его. Всю мою жизнь меня воспитывали, чтобы я любила респектабельные вещи, говорила правильные слова, шла по правильному пути, была идеальным ангелом. Иногда нимб становился тяжелым. Иногда мне хотелось просто снять его и отдать себя во власть тьмы. Хотела бы я сказать, что это из-за алкоголя, но это было бы ложью. Между мной и Каспианом всегда был ток. Я просто никогда не знала, что это значит, до прошлой ночи.

Я перевернулась, не веря, что найду его спящим рядом со мной, но все же чувствуя необходимость проверить. Кровать была пуста. Была только я. Что-то в этом заставило мое сердце почувствовать тяжесть. Было ли извращением задаваться вопросом, стоял ли он прошлой ночью на краю кровати и смотрел, как я сплю? И еще более извращенным было желание, чтобы он это сделал?

Я откинула плед и вылезла из кровати. Боже мой. Все мое тело болело. Мои мышцы болели так, как после того, как я часами пытаюсь исполнить идеальный пируэт. А мои женские прелести... Боже. Я протянула руку вниз и провела ладонью по своей киске, ища хоть какое-то облегчение от пульсирующей боли. Как я могла сходить в туалет без желания заплакать?

Как я вообще должна была ходить?

Где, черт возьми, мои трусики?

Голова пульсировала, а ноги с трудом удерживали мой вес, пока я кружила по кровати в поисках ванной. Я провела рукой по стене, пока не нашла выключатель. Мои ноющие мышцы чуть не вскрикнули от облегчения, когда я заметила глубокую садовую ванну в центре комнаты. С потолка над ванной свисала золотая люстра с хрустальными капельками, свисающими с каждой руки. Горячая ванна. Боже, как я хотела горячую ванну.

Я стояла перед зеркалом и рассматривала свой внешний вид.

Кроме того, что волосы были в беспорядке и на мне была только черная винтажная футболка Rolling Stones, я не выглядела иначе, чем вчера вечером, но чувствовала себя так, словно преобразилась. Я провела пальцами по своим длинным каштановым волосам, вспоминая, как пальцы Каспиана обвивали их, как он дергал и тянул, растягивая и наполняя меня, пока слезы не покатились по щекам. Должно быть, со мной было что-то серьезно не так, раз я хотела его так, как хотела, но я не могла заставить себя не хотеть его, не желать, чтобы он вошел в эту дверь прямо сейчас и снова разорвал меня.

Воздух изменился, и на мгновение я подумала, что он действительно может это сделать, но, но когда вернулась в комнату, там никого не было, только белый сервировочный поднос на кровати.

Моя одежда была аккуратно сложена на большом стуле. На белом подносе красовались яркие пятна — миска со свежими фруктами, чашка кофе, стакан апельсинового сока, два маленьких прозрачных пластиковых стаканчика — один с двумя таблетками внутри, которые я сразу же распознала как Адвил, а другой — с одной таблеткой, которую никогда раньше не видела, но предположила, что это от боли между ног. Рядом с фруктами лежала нераспечатанная зубная щетка и записка, написанная четким, аккуратным почерком.

Прими таблетки. Все три.

И внизу: Помни, маленькая проказница, твоя душа теперь принадлежит мне.

Он оставил поднос.

Почему?

Зачем Каспиан потратил время на поднос и записку, даже прислал мне зубную щетку, если собирался просто игнорировать?

Я проглотила таблетки, запив их апельсиновым соком, но оставила в покое фрукты и кофе. Затем взяла зубную щетку и свою одежду — за исключением корсета, потому что эту футболку я оставила себе — и отправилась в ванную, размышляя о том, чтобы понежиться в этой ванне.

Ладно, может, и нет. Это было бы странно, верно?

Определенно странно.

Я мысленно вычеркнула из своего списка дел купание в ванне мужчины, который лишил тебя девственности.

Мои мышцы застонали в знак протеста, что напомнило о том, что мне определенно нужно отменить урок балета на сегодня.

Почистив зубы, я вернулась в спальню и натянула джинсы, минус трусики, потому что их не было. Я была настолько поглощена своими мыслями, что почти не услышала стука в дверь.

Дверь медленно открылась, и мужчина заглянул в комнату, напугав меня. — Мисс?

Я поспешила застегнуть пуговицу на брюках. — Да?

Он толкнула дверь до конца. Его темные волосы были уложены на одну сторону, а на сшитом на заказ черном костюме не было ни пятнышка ворса. — Ваша машина готова.

От его слов мой пульс резко участился. Каспиан говорил мне уходить, а у него даже не хватило смелости попрощаться. Я сузила глаза и промчалась мимо мужчины в костюме, затем вышла за дверь, но оказалась на антресолях, откуда открывался вид на огромное фойе. Здесь было по меньшей мере двадцать других дверей, и я понятия не имела, какая из них — комната Каспиана. Насколько знала, ее даже не было на этом этаже. Я не помнила, как поднималась наверх прошлой ночью. Опираясь руками на перила из полированного дерева, я уставилась вниз на закрученную черную букву Д, выгравированную в центре белого мраморного пола внизу. Все знали Донахью. Их деньги были такими же старыми, как и сами деньги. Моя семья тоже была старой, но не настолько. Наш дом был красивым. Их дом был музеем дизайна интерьера.

Неужели я была настолько жалка, что обыскивала каждую комнату, пока не нашла его только потому, что он задел мою гордость? И что потом? Я буду умолять его позволить остаться? Мой отец всегда говорил, что умолять — это ниже моего достоинства.

Мой отец.

Паника заполнила грудь, моя семья никогда не должна узнать об этом. Это разрушит все.

Я не позволила своим мыслям надолго задержаться на этом. Вместо этого поступила разумно и вернулась в комнату для гостей, взяла со стула туфли на каблуках и корсет и накинула пиджак на плечи.

— Моя машина здесь? Не водитель, нанятый, чтобы отвезти меня домой, а моя машина.

Мужчина в костюме сложил губы в тонкую линию и кивнул один раз. — Да, мисс. —Парень в костюме явно не собирался заводить друзей. А может, ему надоело выпроваживать завоевательниц Каспиана через парадную дверь, когда он с ними заканчивал.

Была ли я завоеванием? Были ли у Каспиана завоевания? Я попыталась вспомнить любые слухи, которые до меня доходили о его сексуальной жизни, но парень был загадкой с секретами, такими же темными, как дно озера Крествью.

— Тогда ладно. — Вдохнула воздух и бросила каблуки на кровать. Он мог бы отправить меня, не попрощавшись, но я не собиралась уходить, не дав ему кое-что, чтобы он не забыл прошлую ночь. Я оглянулась на мужчину. — Веди.

***

Большие железные ворота в конце подъездной дорожки открылись, когда я подъехала к ним.

— Позвони Лирике, — сказала я своему Bluetooth, выезжая и направляясь к Западной улице.

Нет ответа.

— Напиши Лирике.

Мужской голос с австралийским акцентом, что было намного лучше, чем установленный на заводе роботизированный женский — ответил мне. — Что ты хочешь сказать?

— Ответь на звонок, шлюха. Ты никогда не поверишь, что я сделала.

Она собиралась умереть, когда узнает. Она дразнила меня Каспианом с первого дня нашего знакомства, с того дня, когда он вытащил меня из озера.

Я коснулась значка Спотифай на экране своего монитора и увеличила громкость своего плейлиста Got me in my feelings на всю оставшуюся дорогу домой.

Как только вошла в дверь, меня задушило плотное чувство ужаса. Моя грудь сжалась, стало трудно дышать, хотя я не была уверена, почему. Возможно, это и было чувство вины. До сих пор я никогда не делала ничего такого, за что можно было бы чувствовать себя виноватой.

Моя мама сидела на диване с прямой спиной и одной ногой, скрещенной на другой. Она выглядела так, словно в любую секунду готова была достать сигарету и снова начать курить. Мой отец расхаживал взад-вперед, проводя рукой по волосам. За диваном стояли двое полицейских с блокнотами в руках.