Порочный святой (ЛП) - Идэн Вероника - Страница 54

Я выбиваю его из колеи, когда заканчиваю свой поворот сплитом. Все вокруг аплодируют, а я поднимаю руки вверх.

— Что! О, да ладно. — Алек пытается сплотить толпу, осуждая нашу битву. — Половина девушек здесь может сделать сплит!

— Нет, чувак, — сокрушается Елена. — Моя девочка убила его.

Я ухмыляюсь ей. — Наслаждайтесь часами документальных фильмов о путешествиях.

Алек драматически застонал.

Я ускользаю от танцоров, чтобы найти Блэр. Она моя официальная подруга на сегодняшней вечеринке, и ее пришлось долго уговаривать прийти. Она выпивает и встает рядом с Ланселотом.

— Я вижу, ты познакомилась с собакой.

Блэр смотрит на него сверху вниз. — Собаки лучше, чем люди.

Я хихикаю. — Не спорю.

Ее внимание пролетает мимо моего плеча. Я поворачиваюсь и вижу, что Девлин смотрит на нее и закатываю глаза.

— Не позволяй ему беспокоить тебя. Тебе здесь рады.

— Эти люди никогда не принимали меня раньше.

— Ну, давай изменим это. Они не все плохие.

Блэр пожимает плечами. Она жестом указывает на Ланселота. — Пока я могу тусоваться с этим милым, идеальным парнем, которого я нашла, я не против остаться.

— Рада, что ты здесь, — говорю я ей с широкой улыбкой.

Я постепенно понимаю, что участие в жизни общества — это не смертный приговор, которого я когда-то боялась. Какое-то время мне удавалось оградить себя, но теперь, когда я перестала держать всех на расстоянии, я чувствую себя самой собой, как никогда.

Я по-прежнему не даю слова придуркам, которые надо мной издевались, но Лукас и его самые близкие друзья принимают меня. Все, кто создавал мне проблемы в последние пару недель, получают по зубам, вместе с моим братом и Лукасом, стоящими по бокам от меня.

Теперь меня никто не трогает. Я не слабая ханжа, как они меня называли. И никогда ею не была.

Я подпрыгиваю, когда руки хватают меня за бедра. Меня кружит, и теплые губы сталкиваются с моими в лучшем виде дежавю. В нос ударяет аромат лесной свежести. Я улыбаюсь в знакомом поцелуе с Лукасом.

Он проводит пальцами по моим волосам, а его язык дразнит меня. Я открываюсь для него, мои пальцы на ногах подгибаются, когда он заявляет свои права на глазах у всех.

Люди вокруг нас воют, как койоты.

Я засовываю руки в его задние карманы в зеркальном отражении того, как он впервые поцеловал меня. Он хихикает у моего рта, а я сжимаю его задницу.

Я требую Лукаса обратно. Я — его, а он — мой. Мы принадлежим друг другу.

36

ЭПИЛОГ

ДЖЕММА

Марширующий оркестр подбадривает толпу со своей секции на трибунах во время игры на выпускной. Меня охватывает волнение, я прыгаю вверх и вниз, когда команда выходит на поле.

— Кто бы мог подумать, что ты такая фанатка-маньячка, — поддразнивает Девлин, толкая меня локтем.

Они с Коннором нашли меня на трибунах и присоединились ко мне.

Я бросаю на него хитрый взгляд. — Раньше я была в группе поддержки.

Его брови взлетают вверх. — Я бы никогда не догадался.

— А что не так с моим уровнем бодрости?

Девлин фыркнул на мой сарказм.

Официально я здесь, чтобы сделать фотографии игры для мисс Хуанг и школьной газеты. Моя камера висит у меня на шее, пока я аплодирую группе.

Когда диктор объявляет имена Алека и Лукаса, а также их позиции, я аплодирую.

Это так волнующе — быть окруженной сотнями других людей, кричать, слушать музыку, и любовь наполняет твое сердце, когда ты поддерживаешь свою команду.

Сегодня я болею за Алека и Лукаса.

Его глаза устремлены на меня, когда команда подходит к скамейке запасных. Алек хлопает его по плечу.

Выражение лица Лукаса стоит всего. Оно расплывается в огромной, гордой ухмылке и он поднимает кулак вверх, указывая прямо на меня. Я машу в ответ.

На мне его номер. Девлин подарил мне его запасную майку. На моей спине печатными буквами написано Сэйнт, чтобы все знали.

Я поднимаю фотоаппарат, чтобы вовремя запечатлеть его лицо, и щелкаю затвором.

В начале игры не хватает одного заметного игрока. На позиции, которую раньше занимал Картер Бернс, играет другой парень. Он вне команды.

Лукас уговорил своего отца помочь мне на общественных началах, когда я передумала, решив сделать так, чтобы Картер больше никогда ни на кого не смог напасть. Я выдвинула обвинения под руководством мистера Сэйнта. Картер получил пять лет тюрьмы. Все будут знать, что он хищник.

На этот раз я поборола свой страх и рассказала маме и папе все, даже правду о Мэтте. Мама заплакала и обняла меня, а папа коснулся моего плеча. Мне было приятно быть честной с ними.

Родители Лукаса и мои родители сидят выше на трибунах, вместе с родителями других команд.

Игра идет близко. Половину времени я отмахиваюсь от Девлина, пока наши ребята доводят мяч до конечной зоны. Осталось всего несколько минут, таймер быстро истекает. Другая команда впереди. Койотам нужна эта игра, чтобы победить.

Мой палец на спусковом крючке горит, и я снимаю кадр за кадром. Как обычно, Лукас занимает центральное место на моих фотографиях. Я ничего не могу с этим поделать —его грация, когда он бросает мяч, не имеет себе равных.

Будет забавно заставить его бросать мяч в поле для фотопроекта, который я задумала для своего портфолио. Мы собираемся в поход в эти выходные, и он сказал, что знает идеальное место.

Лукас посылает мяч по спирали в воздух, и он летит прямо к Алеку, который с крыльями на ногах перебегает на открытую позицию.

Мы кричим во весь голос, пока Алек бежит, чтобы сделать тачдаун. Зуммер объявляет об окончании четвертой четверти через несколько секунд после того, как Алек проходит в конечную зону. Он ударяет мяч о газон, и его товарищи по команде хватают его. Трибуны сходят с ума.

Голос в громкоговорителе объявляет. — Койоты побеждают Бульдогов со счетом 28:26!

Марширующий оркестр врывается в праздничную песню, а игроки на поле празднуют победу.

Я сжимаю руки в кулаки, когда вижу, как 14-й и 19-й номера направляются к скамейке запасных, за ними следуют остальные члены команды. — Вперед, Лукас! Вперед, Алек!

Лукас перелезает через ограждение и направляется к трибунам. Он подбегает ко мне, ухмыляющийся и потный.

— Поздравляю!

Другие люди вокруг нас на трибунах вторят моим чувствам.

— У меня был талисман на трибунах. — Лукас берет мою камеру и убирает ее в сумку. Он поднимает меня, обнимая за талию. — Я бы не смог проиграть, даже если бы попытался. Не тогда, когда ты была здесь, на тебе мой номер. Он тебе очень идет.

— Каково это — играть свою последнюю игру?

— Охуенно. — Он наклоняет голову. — Но я все равно буду играть для удовольствия. До тех пор, пока мне не придется вступать в официальную команду.

Лукас планирует уступить свое место запасному игроку. Когда он говорил мне об этом, он сказал, что пришло время передать факел для игры в чемпионате. Он хочет дать шанс тому, кто будет усердно работать и с душой бороться за победу.

— Как ты собираешься праздновать?

Лукас ухмыляется. — Сначала это.

Он целует меня, и от этого поцелуя я таю в его объятиях.

У меня над ухом раздается звук затвора телефона. Мы расходимся, и Девлин качает головой с язвительным выражением лица.

— Я обновляю твою контактную информацию в своем телефоне. Вы оба всегда сросшиеся у лица. Это фотография, которую я покажу полиции, если вы пропадете.

Лукас качает головой. — Очень смешно.

Коннор фыркает и берет Девлина. Они направляются к выходу вместе с другими людьми, стекающимися с трибун. Лукас подхватывает мою сумку и берет меня за руку, ведя меня обратно к скамейке, где он собирает свои вещи и бросает на меня дерзкий взгляд.

— В чем дело?

— Я просто думал о том, как я был прав.

— В чем?

Лукас останавливает наш поход в сторону школы. Он бросает на меня свирепый взгляд.

— Я сказал тебе, что к выпускному вечеру ты будешь моей.