Замуж за ревизора (СИ) - Муравьева Ирина Лазаревна - Страница 47

В этот самый момент к Марте подошёл господин Лантен. Одетый в свой лучший костюм, высокий и статный, он посмотрел на почти зелёную от злости Марту и, усмехнувшись, сказал:

— Отчего столь прелестная особа в этот день так грустна?

Марта фыркнула. Мама предупреждала ее, что семья Лантен — известные хитрецы, с которыми следует держать ухо в остро. Что с братом, что с сестрой. Но желание пожаловаться хоть кому-то на несправедливость жизни все же возобладало. Марта горестно вздохнула и ответила:

— Я лишь не могу смотреть, как в таком прекрасном городе творятся столь ужасные дела.

— Это вы про тех трёх несчастных, что отравились перед праздником? — с ухмылкой спросил Лантен.

Марта бросила на него полные негодования взгляд. Кажется, этот тип издевался над ней! Но отступать она была не намерена.

— Нет! Я про то, что городом правит ведьма, а до этого никому нет дела! — уже с меньшей театральностью, и с большей злобой сказала она.

Лантен засмеялся своим глухим смехом.

— Уж не про очаровательную ли жену губернатора вы говорите? — спросил он.

— Да про нее, — упрямо ответила Марта, и, пока мужчина не сказал, как беспочвенны ее слова, быстро вставила свой аргумент, — я слышала, она рассказывала губернаторскому сынку, что у ее матери были братья-оборотни. И та ходила на погост в день летнего солнцестояния, собирать для них цветов темной травы. А у самой девки есть кулон, очень странный такой. С черным камнем. Кто, по-вашему, будет носить черный камень?! У нее в сумке масса разных трав, флаконов и…

Марта продолжала, не замечая, как все серьезнее и серьезнее становится господин Лантен. Лицо его при этом белеет. Глаза же, напротив, становятся черными, будто ночь или тот самый триклятыйкамень. Когда же девушка закончила, Лантен, вновь изменившись в лице и одев радушную маску, галантно подал ей руку.

— Вы говорите вещах, о которых правда стоит задуматься, — сказал он. — Могу я попросить вас прогуляться со мной и ещё раз обсудить вашу теорию?

Марта, вне себя от радости, отправилась с ним.

Мэри повела мужа наверх и Сэдрик, словно загипнотизированный, послушно пошел за ней. На следующем этаже башни, оказавшись в просторной хозяйской спальне, Мэри обвила шею Сэдрика руками и нежно поцеловала его в губы. В Сэдрике сцепились два противоречивых чувства: сознание не правильности ситуации, и острое желание провести эту ночь с Мэри. И пока первое тщетно пыталось напомнить изначальную цель его приезда в Бройте, руки Сэдрика расшнуровывали корсет девушки, а губы жадно отвечали на поцелуй. Наконец тяжёлая ткань платья упала на пол, и Мэри предстала перед Сэдриком в лёгкой камизе. Девушка слегка поежилась, словно от холода, и скромно опустила глаза. Сэдрик провел рукой по ее щеке, откинул назад непослушный локон волос, перехватил Мэри за талию и крепче прижал к себе, прильнув губами к ее шее. Его действия вызвали у девушки судорожный вздох, она прикрыла глаза и полностью отдала себя во власть партнёра.

Неподалеку стояла кровать и Сэдрик, подхватив Мэри на руки, перенес ее на это ложе. Там Мэри начала расстегивать пуговицы на рубашке Сэдрика, обнажая его тело и целуя шею, ключицы, грудь. Ее нежные, слегка робкие прикосновения вызвали у Сэдрика лёгкую дрожь. Полностью избавившись от рубашки, он повалил Мэри на кровать, нависнув над ней всем телом. На белом полотне простыней, озаряемая лучами лунного света Мэри, с ее размётанными по кровати темными волосами, приоткрытыми алыми губами и горящим взглядом казалась невероятным, волшебным созданием. Она манила его, призывно выгибая свое стройное тело, и Сэдрику не хотелось ничего более, чем развязать пряжку своего ремня, раздвинуть коленями ее ноги и наконец сделать её своей законной женой, консумировав их брак.

Как ни странно, именно эта мысль отрезвила Сэдрика.

Он резко сел и выпрямился, словно струна.

— Мэри, это не правильно…, - пробормотал он.

Мэри приподнялась на локтях и посмотрела на него ничего не понимающими глазами.

— Если мы с тобой сейчас, — Сэдрик запнулся, словно школьник перед строгим учителем, — мы не сможем развестись.

— Развестись? — эхом повторила Мэри.

До нее постепенно начал доходить смысл сказанного Сэдриком. Девушка подтянула ноги к груди и обвила себя руками. В комнате вдруг стало невообразимо холодно. Сэдрик тем временем продолжал:

— Мэри, ты самая невероятная девушка из всех, кого я когда-либо встречал. Именно поэтому наш брак будет не справедливостью по отношению к тебе. Ты знаешь, что моей целью является тайная канцелярия. Ее агенты…это не женатые люди, Мэри. А если и женатые, то только на бумаге. Большинство членов канцелярии работают под чужими личинами. Часто в других странах. Я не смогу быть с тобой, и со временем ты сама начнёшь ненавидеть наше опрометчивое решение. Поверь, ты ещё сможешь найти…

— Прекрати, — оборвала его Мэри каким-то чужим, не знакомым Сэдрику голосом. Он посмотрел на девушку: глаза ее все еще сверкали, но если несколько минут назад в них были страсть и любовь, то теперь — холодная как сталь ненависть.

— Я устала слушать от людей причины, по которым я им не нужна. Я прошла шесть домов, помнишь?

— Мэри, — Сэдрик протянул было к Мэри руку, но та отскочила от него, как от огня.

— Не трогай меня, — прошипела она.

Сэдрик почувствовал себя настоящим ничтожеством, коим он и являлся. Но что он мог сделать и что сказать, если с самого начала условием их брака был развод после проведения расследования в Бройте? Голос Сильвера в его голове холодно заметил, что Сэдрик сам перешёл те границы, что не следовало переходить. Однако теперь было уже поздно.

Сэдрик встал с кровати, надел и застегнул рубашку.

— Постарайся понять меня, — ещё раз обратился он к Мэри, — то, что я делаю не только для меня. Со временем ты поймешь.

— Убирайся, — процедила сквозь зубы Мэри.

Ее фигурка на кровати — с подобранными к груди ногами, руками, обхватывающими свое тело, выглядела маленькой и одинокой, как, впрочем, это и было на самом деле.

Более не говоря ни слова, Сэдрик вышел из спальни. Едва дверь за ним захлопнулась, как он услышал судорожное рыдание Мэри.

Сердце Сэдрика сжалось. Часть его была готова броситься назад, упасть к Мэри в ноги и молить о прощении. Другая — упорно повторяла, что он сделал всё правильно. Тайная канцелярия была его мечтой и его целью. Тем, чего он сам себе поклялся добиться. Во чтобы то ни стало. И да: Мэри была той самой девушкой, с которой вместе он мог бы прожить тихую, незаметную жизнь. Завести кучу ребятишек и умереть в каком-нибудь захолустном городке, похожем на Бройте. Именно такую судьбу все ему и пророчили. Но Сэдрик не собирался сдаваться. Он был слишком близок к мечте, чтобы отступать. Возможно сейчас он разбил сердце, но был уверен, что для Мэри все ещё поправимо. К тому же, Мэри не знает о нем всего, и не понимает, на что подписывается. Да, так будет лучше для нее, — уверил себя Сэдрик. Но если все правильно: разве не должно на сердце стать легче от принятого решения? Глупое сердце предательски колотилось, желая само выпрыгнуть из груди человека, столь неблагоразумно им распоряжающегося. И Сэдрик придумал единственный способ заглушить разом мысли, сомнения, боль и терзания совести. Обычно он не пил, но сейчас, кажется, был самый подходящий день чтобы забыть про «обычно» и забыться в вине.

Едва Сэдрик ушел, Мэри не выдержала и разрыдалась. Как только она могла быть столь глупой? Отчего решила доверить сердце человеку, у которого нет своего? До нее Сэдрик был женат трижды. Для него она — очередная ступень на пути к цели. Не более. А ведь она думала, что он любит ее. Верила, что надо следовать зову сердца. Довериться тому, кого любишь. Что ж: оказалось, все это пустые слова, придуманные поэтами. Жизнь настоящая не имеет к ним никакого отношения.

Мэри чувствовала себя несчастной, разбитой и невероятно усталой. Хотелось свернуться калачиком и уснуть навсегда.

Где-то за тяжёлыми партьерами кровати послышалось шебуршение. Наверняка крысы, старые подруги Арона. Мэри, поглощённая своими мыслями и эмоциями, обратило на это мало внимания. Пока не послышался странный скрип, и в стене не открылась искусно замаскированная до того момента потайная дверь. Слабый свет свечи озарил комнату. Мэри вздрогнула, вскочила с кровати, но было уже поздно.