Круги на воде (СИ) - Зимина Татьяна - Страница 71

Крик высох в моём горле и стих. Сопротивляться, шевельнуть рукой или ногой, даже моргнуть - ничего не мог. Как муха, застывшая в капле янтаря.

Двигались лишь глаза.

Зато я видел, как вздрогнула Антигона.

Дёрнулась, рывками, как сломанная кукла, подняла серп и бросилась на Рогача.

Лицо её было таким сосредоточенным, что казалось мёртвым.

Удар попал в цель: я видел, как Антигона ударила в спину, и как острый кончик серпа вышел из его груди. На миг движение когтей в моей груди прекратилось... А потом сомкнулись, сжимая моё сердце.

Боль была такая, что лучше я об этом даже вспоминать не буду. Я был уверен, что умираю - окончательно, самой настоящей смертью.

И тогда я понял, что могу только проклинать.

Не помню, что именно я говорил, но чётко видел: цепочка моего проклятия обвила шею рогатого и сдавила её, как удавкой.

Глаза его вспыхнули, вертикальные зрачки расширились, а потом сократились до булавочных уколов.

Но рука продолжала давить, сжимать моё сердце.

И тут раздался выстрел. Затем ещё один, и ещё. Всего их было шесть.

Я видел, как в груди Рогатого раскрываются кровавые розы, чувствовал брызги горячей крови у себя на лице, на губах... Невольно я слизнул эти брызги, и язык обожгло, словно горячей смолой. Но это было жжение благостное, благотворное.

Хватка руки на моём сердце ослабла, глаза Рогатого сделались стеклянными, пустыми. А потом он повалился прямо на меня. Придавил своим телом - ноздри опалило мускусным звериным запахом, а в открытый рот хлынула прямо таки струя крови - одна из пуль разворотила рогатому шею, и кровь его толчками выходила из яремной вены. А я пил её, и никак не мог остановиться...

Через пару минут, когда поток крови иссяк, я смог собраться с силами и столкнуть с себя безжизненное тело Рогача. Великолепные рога его потускнели, стали ломкими, и когда тело ударилось о землю, один из рогов обломился и укатился в траву.

Я сел на камне. Поправил на груди безнадёжно испорченную куртку. Потёр ладонями, как после долгого тяжелого сна, лицо...

А когда смог сфокусировать взгляд и оглядеться, увидел немую картину.

Антигона была совсем рядом. Сидела на земле, рядом с Гришкой, держа его пёсью голову на коленях. Алекс и Владимир стояли буквально в трёх шагах от меня. Было видно, что ещё секунду назад они бежали изо всех сил, и остановиться им стоило большого труда, но они это сделали.

Чумарь маячил позади дознавателей, голый по пояс, разрисованный, как папуас, но слава Богу, совершенно невредимый.

Ведьмы... Ведьмы тоже никуда не делись. Штук тридцать полуголых баб стояли вокруг, и как приклеенные, пялились им за спины.

Потому что позади всех, с вытянутой рукой, в которой дымился пистолет, стоял майор Котов.

Всё пришло в движение.

Алекс бросился ко мне. Споткнулся, рванулся к Антигоне. Потом глянул на меня, снова дёрнулся...

- Всё в порядке, - я махнул успокаивающе рукой. - Я цел.

И тогда он упал на колени рядом с девчонкой, руки обвили её шею...

Ну наконец-то он признается, - подумал я.

Но Алекс уже вставал. В руках у него посверкивал стальной ошейник, шипы его почернели, на кончиках их запеклась кровь.

Размахнувшись, шеф запустил ошейник куда-то мне за спину.

И тут я почувствовал жар.

Пока мы были заняты, костёр разгорелся не на шутку. Пылал крест, весело потрескивали наваленные вокруг дрова, трава вокруг пожухла от жара и посерела.

К нам, широко шагая по вытоптанной траве, направлялся майор Котов. На ходу он умащивал любимый ТТ в подмышечной кобуре, лицо его было строгим и сердитым, но глаза метали весёлые молнии.

- Ни на один день оставить нельзя, - ещё издалека начал он распекать Алекса. - Что вы тут без меня начудили?..

- Это не мы, Яшенька, - Алекс помог подняться Антигоне и сняв куртку, накинул ей на плечи. - Это всё ведьмы.

- Ведьмы? - майор опасливо покосился на полуодетых женщин. - А я вроде мужика видал. С рогами на башке.

Спрыгнув с алтаря, я на негнущихся ногах обошел камень и наклонился над поверженным Рогачём.

Оленья голова превратилась в маску с обломанным рогом, и откатилась далеко в сторону. Инок Софроний, вновь усохший, с тощими подростковыми руками и ногами, в обвисшем, залитом кровью и продырявленном пулями плаще, лежал на спине. В распахнутых немигающих глазах отражалось небо, нос заострился, а губы сделались почти невидимыми, бледными.

- Оп-па, - рядом со мной, уперев руки в колени, склонился Котов. - А я его по всему Валааму ищу. Это что ж такое?

- Верховный маг и чародей во всей своей устрашающей красоте, - ядовито прокомментировал Алекс.

А я протянул руку и вытянул за цепочку знакомую книгу... Она болталась на шее Софрония. Продырявленная пулей, в кровавых пятнах, она больше не представляла никакой ценности - я чувствовал, что теперь это обыкновенная пачка пергамента, зажатая меж двух деревянных, окованных медью пластин.

- Отдадим в Совет? - спросил я. Книга покачивалась на цепочке, продетой в петлю на корешке.

- Что-то больше не хочется, - Алекс вынул у меня из пальцев цепочку, завернул книгу в платок и спрятал в карман. - Как артефакт, ценности она больше не представляет, так что заберу в нашу коллекцию. Надо же тебе нормальное учебное пособие обеспечить...

Последнюю фразу он произнёс почти про себя, очень тихо. Я улыбнулся. Шеф в своём репертуаре: признаёт мои заслуги, но как бы вскользь, несерьёзно.

Чтобы я, не дай Бог, не зазнался.

Выпрямившись, я встретился взглядом с Антигоной. Цветочную корону она сорвала, огненные волосы рассыпались по плечам защитной Алексовой куртки.

- Ты как? - спросил я поверх спин склонившихся над трупом дознавателей.

- Не знаю, - она попыталась улыбнуться, но уголок рта дёрнулся в нервной судороге, а подбородок задрожал.

Не помню, как оказался рядом. Обнял, прижал к себе её рыжую голову - она как раз улеглась в ямку под грудной костью, где диафрагма... Антигона взбрыкнула ногами и отскочила от меня на безопасное расстояние.

Я почувствовал, как немеет лицо, как глаза становятся непрозрачными, серебряными...

- Дурак! Ты же весь в кровище! Все волосы мне измахратил, - она подошла сама, подлезла под руку, обняла сбоку, где майка была всё ещё чистой. - Баню надо будет натопить, - голос её сделался тихим, деловитым. - Я, конечно, больше ванну люблю, но без твоей бывшей подружки такую прорву воды фиг нагреешь.