Колхоз: Назад в СССР 4 (СИ) - Барчук Павел - Страница 18

Только он повернулся к нам, собираясь поинтересоваться, не в курсе ли мы, что происходит, на крыльце нарисовался Семен. Младшенький напялил какую-то из своих рубашек и старое трико Андрюхи. Так как рост у них явно не совпадает, штаны Переростка были наглым образом укорочены ножницами. Поэтому создавалось двоякое впечатление. Верхняя половина Сеньки выглядела вполне нормально для двенадцатилетнего пацана, а вот нижняя — будто взяли ноги алкоголика-бомжа и прицепили Семёну. Впечатление от рваных, в грязных пятнах, криво обрезанных трико, усиливали галоши и носки разных цветов. Наверное, выбрал те, которые не жалко. Не знаю, почему разные. Может, суеверный Сенька. Он же клад приготовился искать.

— Таааак… А этот куда собрался? В таком виде. — Дядька уставился теперь на младшенького.

— А я, это… я к другу, — Семен выдал привычный отмаз, забыв, что в Зеленухах такая версия выглядит неуместно. Откуда у него тут друзья.

— К какому другу? Вы чего заливаете? — Виктор перевел взгляд на меня, типа я знаю, что задумал пацан.

Умрёшь, вообще. У Семена так-то мать имеется. Которая только что, между прочим, упорхнула, оставив во дворе аромат дорогих духов.

— К деду Моте. Он обещал ордена все показать и про каждый рассказать ещё. Потом доклад дома сделаю. Пионеры должны ходить к ветеранам. — Младшенький чистым невинным взглядом таращился на Виктора.

— К деду Моте? Уже страшно… — Дядька, чертыхнувшись, отложил ложку в сторону. У него, походу, пропал аппетит.

— Мать знает, если что. — Добавил Сенька последний аргумент, а потом быстро сбежал по ступеням и вприпрыжку поскакал к воротам.

Виктор снова посмотрел на меня и Андрюху. С ожиданием. Мы не подвели. Правда, дядька рассчитывал на объяснения, а мы их давать не собирались.

— Ну… и нам пора. — Я поднялся с лавочки, одернул спортивки. Так как предстояло пройтись по коровьим местам жительства, выбрал из одежды, что попроще.

— Ага. — Андрюха поддакнул, а потом, опираясь на костыли, встал рядом.

— Етить-колотить… Ты то куда? На танцы? — Дядька ткнул пальцем в ногу братца.

— Бать, ну чего ты начинаешь? Пойдем вон с Жориком кино посмотрим. Он, может, и правда на танцы останется. Я посижу на лавочке. Что ж нам, дома с тоски помирать?

— С тоски? Да когда она была, тоска? У вас одно веселье. Ладно … — Дядька интуитивно чувствовал, что-то затевается. Но опять посмотрел на гипс Переростка и успокоился. — Со сломанной ногой ты вряд ли куда-то влезешь.

Я мысленно усмехнулся наивности Виктора. Есть ощущение, братца от приключений не удержали бы ни сломанная нога, ни оторванная рука. Виктор плохо знает своего сына. Или так на него влияет наше общение. Как говорится, рыбак рыбака и все такое…

Мы заранее пожелали родственникам спокойной ночи, а затем вышли с Андрюхой на деревенскую улицу. Провожали нас задумчивые взгляды дядьки и Насти.

Встреча с остальными членами команды была назначена недалеко от клуба. Кроме Матвея Егорыча и Семена. Эта парочка копателей должна была встретиться у деда Моти. Для конспирации тот на самом деле подготовил несколько рассказов о временах своего героического прошлого, чтоб Зинаида Стефановна не заподозрила подвоха.

— Моя кобыла сразу засыпает. Говорит, в первый раз интересно. В пятый — любопытно. В десятый раз слушать одно и тоже утомительно. — Объяснил Матвей Егорыч. — Так что мы с Семёном посидим, потрындим. Как только Зинка даст храпака, лопату в зубы и к футбольному полю. Все, как положено.

Соответственно, в назначеном месте нас с Андрюхой ждали маман и Наташка. Естественно, Светланочка Сергеевна в клуб идти не собиралась. Иначе вместо просмотра кино, деревенские пялились бы на госпожу Милославскую. Но дело даже не в этом. Главное — Геннадий, испытывающий к родным Зеленухам тихую ненависть, точно в клуб не попрется. А нам сейчас нужен именно он.

Поэтому, имелся определенный план, как маман окажется в его компании.

Для этого, правда, нам пришлось почти час сидеть в засаде рядом с домом Федьки.

Наконец, Отелло вышел из калитки. Нарядная рубуха, зачесаные волосы. Парень явно рассчитывает кому-то понравится. Я с усмешкой покосился на Наташку, которая притаилась рядом со мной. Она сделала вид, будто моего взгляда не замечает. Ну-ну…

— Долго нам ещё сидеть в кустах? — Зашипела Светланочка Сергеевна. — По мне лазит какая-то дрянь.

— Просто дрянь чувствует родную душу. Эй! Больно! — Ну, не мог я удержаться от комментария. За что получил локтем в бок от маман. — Да все! Шучу. Нет. Сейчас Наталья выманит Геннадия и твой выход.

Как только Федька скрылся из поля зрения, девчонка выбралась на дорогу, а потом решительно направилась ко двору Отелло.

Буквально через пять минут она вышла обратно. Сопровождал ее небольшого роста, какой-то прилизанный, тип с крысиным лицом. Сразу было понятно — Геннадий. Удивительно подходящее ему имя.

Наташка что-то сказала, потом демонстративно вздохнула, сокрушаясь, затем развернулась и пошла в сторону клуба. Типа, догонять Федора. Как только Генка отвернулся, она быстро скользнула в сторону, и сзади подобралась все к тем же кустам, где сидели мы с Андрюхой.

Маман наоборот, резко выпрямилась, поправила платье, затем походкой от бедра направилась к тропинке, идущей мимо дома Федьки. Пока наш объект не смылся обратно в дом.

— Ну, все, господа… — Сказал я тихо оставшимся в засаде.

Наташка тут же одарила меня гневным взглядом.

— Ой, простите. Товарищи комсомольцы. Процесс пошел. Операция началась.

— Это что, етишкин ты корень, такое?

Николай Николаич стоял у края футбольного поля и смотрел на него с таким выражением лица, будто внезапно ему сообщили, что Зеленухи с этой секунды объявлены столицей какой-нибудь Уганды. То есть с полным отсутствием желания верить в происходящее.

В принципе, с формулировкой вопроса я был согласен. С сутью тоже.

Перед нами открывалась картина, описать которую сложно. Если какие слова и приходили в голову, то только матерные. Много матерных слов.

Одна половина поля выглядела, как и должна, нормально. Ровная, красивая, с зеленой травкой. Зато вторая…

Возникало ощущение, что ее всю ночь брушили вдоль и поперек взбесившиеся кроты. Или ополоумевшие землеройки. Ямы были везде, причем в каком-то безумном, сумасшедшем порядке.

Я повернул голову к Матвею Егорычу, тоже стоявшему рядом. Однако, он был, мягко говоря, удивлен не меньше. Возникал вопрос, если дед Мотя этого не делал, а он точно не делал, по физиономии понятно, то кто тогда?

Ночь выдалась настолько насыщенной, что мы с Матвеем Егорычем увиделись только утром. Вот именно здесь, у футбольного поля и встретились. Я, Николай Николаич и дед Мотя. Возможности задать вопрос:"Какого черта?" у меня не было. Мешал своим присутствием председатель.

А все началось с коров. С долбаных деревенских коров. Вернее, даже не с них. С прекрасного человека Геннадия. Чтоб ему икнулось раз двести. Коровы просто приняли эстафету.

Сначала все шло хорошо. Более чем.

Светланочка Сергеевна, как и планировалось, проходя мимо Федькиного двора и Геннадия, собиравшегося открыть калитку, привлекла внимание последнего. Это было понятно и ожидаемо. На такую именно реакцию мы как раз рассчитывали. Парень же не слепой идиот. Ясен пень, увидев Милославскую, Геннадий замер и вытаращил глаза. Мне кажется, в какое-то мгновение, он даже подумал, не снится ли ему столь чудесное видение.

Однако, когда видение споткнулось на ровном месте, подвернуло ногу, а потом громко выматерилось красивым, мелодичным голосом, Геннадий понял, вот оно, счастье. Здесь, в ненавистных Зеленухах, он встретил самую необыкновенную женщину на земле. Бедолага в лицо госпожу Милославскую не знал, поэтому заблуждение его было оправдано. Он не только уехал из деревни значительно позже самой Светланочки Сергеевны, но и в принципе родился с опозданием лет на пятнадцать. Сбежал в город сразу после школы и великая честь знакомства с маман его благополучно миновала. Хранила судьба парня. До этого вечера хранила.