Шайтан-звезда - Трускиновская Далия Мейеровна - Страница 59

– Как ты можешь не знать Шайтан-звезды?! – изумилась Джейран. – Она изменяет свое свечение, и две ночи подряд бывает тусклая, а на третью вдруг становится яркой, и иногда это случается незадолго до полуночи, а иногда – перед рассветом! Сейчас ее не видно на небе, а то я показала бы тебе ее.

– Ты мне рассказываешь о звезде аль-Гуль, о женщина! – сообразил старец. – Это как раз она быстро меняет свечение!

– В наших краях ее считают глазом самого шайтана, – решив не спорить, ибо звездозаконнику виднее, добавила Джейран.

– Во всех моих книгах она зовется аль-Гуль и только аль-Гуль! – не унимался тот. – Очевидно, древние люди, давшие ей имя, боялись ее, как гулей, и наделили ее коварством гулей. Ты точно знаешь, что аль-Гуль вспыхнула?

– Еще бы мне этого не знать, о шейх! – воскликнула девушка. – Сколько раз мне кричали вслед – вот та, кому при рождении подал знак шайтан!

– Это хорошо, – к огромному ее удивлению, одобрил поведение Шайтан-звезды старец. – Я смогу составить для тебя очень точный гороскоп. Это даже любопытно, о женщина… Я давно уже не имел дела с этими зиджами и с этими таблицами… Ты даже обрадовала меня, о женщина… Воистину, редко приходится составлять гороскоп взрослому человеку с такой точностью… и с такой возможностью все проверить…

Он снял со стопки плотной бумаги верхний лист.

– Видишь, о женщина, я напишу твой гороскоп на лучшей каирской бумаге! Это крайне занимательно… А не знаешь ли ты, где было стояние луны?

– А разве луна стоит, о шейх? – усомнилась Джейран.

– У нее двадцать восемь стояний, и она переходит из одного в другое. Может быть, при тебе называли ее стояние, о женщина? Постарайся вспомнить! Аш-Шаратан, аль-Бутейн, ад-Сурейя?

И он перечислил все двадцать восемь названий, которые, как оказалось, были знакомы Джейран, потому что жители пустыни знают звезды и созвездия поименно. И ей всегда очень хотелось знать, почему одни звезды, расположенные поблизости, называются Счастье пожирающего, а две другие, почти такие же и расположенные рядом, уже зовутся Счастьем счастий.

– Воистину, поделом правоверные называют женщин – ущербные разумом… – проворчал старец, не добившись толка. – А теперь помолчи, о женщина.

И стал бормотать, проводя по бумаге круги, линии и выстраивая углы.

Вдруг он поднял голову и распрямил спину настолько, что Джейран испугалась, ибо спина, десятилетиями бывшая дугообразной, от таких стремительных движений может и переломиться.

– Ради всего, во что ты веруешь и чему поклоняешься, – ты замужем? – хрипло спросил он.

– Нет, о шейх!

– Ты сняла камень с моей души! И не смей выходить замуж, слышишь, о женщина? Не смей, пока я тебе этого не позволю!

– Хорошо, о шейх, я не выйду замуж, – с безмерным удивлением согласилась Джейран. – Но горный гуль хочет, чтобы я жила с ним и родила ему ребенка! Как мне избавиться от этого бедствия?

– Да не бросит солнце на него благословения! – воскликнул звездозаконник. – Ты должна что-то предпринять, о женщина.

– А как мне что-то предпринять? Я просила тебя о помощи, но ты отказался помочь, – напомнила Джейран.

Тут помещение наполнилось пронзительным воем, который, к счастью, был непродолжителен, иначе Джейран лишилась бы слуха. Этот звук был ей слишком хорошо знаком – с него-то и начались все бедствия последнего времени. Он исходил из бронзового сундука – точнее, из расширяющейся трубы, торчащей над сундуком.

Звездопоклонник сразу же забыл о Джейран и кинулся смотреть на деревянную дощечку со знаками, закрепленную на боку сундука, в прорези которой торчала загнутая стрелка.

– Настал нужный час! – сам себе с радостью сообщил старец. – Где же пропадает этот проклятый Хайсагур? Второго такого часа придется ждать еще двадцать лет! Куда же подевался этот сын греха?

Обернувшись к двери, он увидел Джейран и, очевидно, не сразу вспомнил, кто она и каковы ее обстоятельства.

– Беги, о женщина, приведи сюда Хайсагура! – велел он.

Джейран растерялась – она впервые слышала это имя, да и одна мысль о том, что придется спускаться по бесконечной лестнице прямиком к горному гулю, непременно желающему получить от нее ребенка, была нестерпима и невероятна.

– Долго ли мне ждать, о несчастная? – старец топнул ногой.

И тут за дверью послышался шорох. Кто-то совершенно бесшумно поднялся по лестнице и коснулся занавески.

В страхе, что это может быть горный гуль, Джейран заметалась – сперва она вжалась в оконную нишу, едва не выполнив свое обещание и не сбросив вниз книгу, потом перебежала через комнату и попыталась забраться за ковер с изображением еще одного странного зверя, с львиной головой, вставшей дыбом гривой и телом, выложенным звездами в форме некого созвездия, но между ковром и каменной, плохо отесанной стеной совершенно не было пустого пространства. Тогда Джейран снова перебежала комнату и, присев на корточки, укрылась за столиком, на котором горой лежали книги, доходя до пояса их владельцу.

Неторопливо появился некто, кого она сперва приняла было за горного гуля, и лишь потом, пока длилась беседа, она поняла, что это вовсе не ее мохнатый жених.

Вошедший также был широк в плечах и сутул, и на его крупной голове среди длинных, сходящихся острым углом на спине, волос виднелись два таких же нароста, возвышавшихся на два пальца. Но лицо его было несколько иным – более открытым, почти лишенным волос, и густые сходящиеся брови не так нависали над глазами, и тело тоже, насколько могла разглядеть Джейран в щель между книгами, было менее покрыто волнистой шерстью. Кроме того, он был одет в некое подобие халата, длинного, но с оборванными по локоть рукавами, едва сходящееся на широкой груди, хотя и бос, а ступни ставил носками вовнутрь, переваливаясь при этом на ходу, подобно вставшему на задние лапы медведю.

Словом, пришельца скорее можно было назвать человеком, чем горным гулем.

– Привет, простор и уют тебе, о Хайсагур! – ворчливо произнес дряхлый звездозаконник. – Что это ты задерживаешься, когда самое время приступать к наблюдениям?

И он принялся сердито перечислять звезды и созвездия, которые вошли в ту самую пору, чтобы свершилось нечто, чего Джейран, сидя за кучей книг, при всем желании не могла уразуметь.

– И вот эти десять солнечных шагов! – вещал старец, тыча сухим перстом в страницу, где изображена была полосатая сфера со всякими темными для понимания закорючками. – И я сверился по трем зиджам, и таблицы каждого говорят разное! Пойдем, о Хайсагур, и посмотрим, что же это такое на самом деле!

– А брал ли ты китайский зидж? – осведомился Хайсагур. – Ты ведь не брал его, о Сабит, потому что считаешь его устаревшим. А я всегда говорил, что в нем много полезного, особенно когда речь идет о событиях, бывающих так же часто, как совпадение летнего солнцестояния с новолунием!

– Клянусь солнцем, обладателем сияний, клянусь мраком ночи и светом дня, и бегущими звездами, я не стану смотреть в него! – отвечал названный Сабитом. – Ты бы еще призвал меня поставить здесь греческий шар, на котором все земли и моря перепутаны местами!

– Если бы тебе, о Сабит, довелось впервые делать такой шар, ты бы тоже перепутал все семь климатов, – заметил Хайсагур. – Пусть в этом зидже даны сведения всего о восьми сотнях звезд, но в нем удивительно точные цифры, которые потом были не раз проверены с помощью звездных часов. А китайцы изготовили их хоть и немного, но куда более затейливо, чем это твое сооружение, пригодное лишь затем, чтобы вовремя будить спящих.

– Если бы ты знал, каких трудов стоило затащить мои часы в эту башню… – начал было звездозаконник, но тут Хайсагур расхохотался, ударяя себя руками по бедрам.

– А на чьей же спине совершили они это восхождение, если не на моей? – громогласно вопросил он. – Ты не сдвинул бы их с места и на палец! И я потерял счет ведрам с водой, которые втащил для тебя по этой проклятой лестнице!

– Это были всего четыре ведра, – проворчал звездопоклонник, не уточняя, однако, веса самих часов.