Proxy bellum (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 55

— Серьезно? А может он пытался передать людей для того ли, чтобы, угрожая их расправой, вынуждать финские войска к сдаче?

— За Фрунзе подобных поступков никогда не было замечено.

— Все когда-то случается впервые.

— После того, как он публично осуждал подобные дела, совершаемые в ходе Гражданской войны?

— Он осуждал своих политических противников.

Президент Финляндии промолчал, криво посмотрев на англичанина. Тот верно мерил неприятеля по себе. А ведь в стране Суоми уже ходили слухи, что англичане держат правительство в заложниках. И через что не дают заключить мир.

— … в заложниках… — медленно произнес президент, невольно озвучив мысль.

— Да. Очень действенный метод, — без какой-то задней мысли подтвердил командующий английскими войсками.

— Верю. Поэтому мы и уступили вашему желанию заблокировать попытки Маннергейма. Так вы считаете, что Фрунзе предпримет морской десант?

— Да.

— А где?

— Это же очевидно — постарается высадиться в столице или ее окрестностях. Он ведь тут уничтожил береговые батареи и большую часть сил ПВО.

— Если вы обратили внимание — он это сделал меньше чем за час. Что мешает ему проломить также защиту на любом другом участке?

— Целесообразность.

— То есть, высаживать десант и сразу вступать в бой увязая в тяжелых уличных боях — это целесообразно. А расчистить небольшой участок побережья и высадиться там — нет? У него ведь масса легких десантных средств, которым порты не нужны. Они прямо на пляж смогут высадить войска.

— Но… хм… да, пожалуй.

— Если вы все также настаиваете на том, что русские высадятся у столицы, то мне понадобится ваш приказ о переброске английских солдат с Карельского перешейка. Ведь там, очевидно, наступления не будет.

— Отчего же?

— Как же? Я же уже сказал, что там же не сосредоточено большого количества войск.

— По данным нашей разведки. Но там совсем рядом Санкт-Петербург, в котором довольно легко спрятать и корпус, и два. Это большой город.

— И как нам оборонять столицу? Снимать войска Маннергейма?

— Поднимать народное ополчение.

— Снова?

— Снова. Вы же хотите не проиграть в этой войне?

Президент скривился. Потом выдавил из себя улыбку. И вежливо попрощавшись, удалился.

— Он нам не верит, — заметил помощник командующего.

— Он хочет жить. А пойдет против нас — и все. Конец ему.

— Он может перебежать к Маннергейму.

— И что ему это даст? Сдастся советам? Да и черт с ним. — усмехнулся командующий. — У нас хватает сторонников в правительстве. И мы найдем того, кто поднимет флаг борьбы Финляндии до конца.

— А снабжение?

— Узкоколейка из Швеции уже строится. Вдоль берега.

— US Navy уже вышел в море.

— Как вышел, так и спрячется обратно. В Стокгольм идет переброска подводных лодок Королевского флота. Несколько крупных кораблей, утопленных у Советов — и они угомонятся.

— Самолеты?

— Может быть. Но у всего есть пределы. Кроме того, на севере наши подводные лодки уже держат в блокаде Мурманск. И из Норвегии идет прокладка узкоколейки. Ударными темпами. Нам нужно не так уж и много продержаться перед тем, как поставки возобновятся.

— Не допустив капитуляции Финляндии?

— Да. Сил для взятия наших позиций в Карелии у русских нет. Вряд ли наступление там для них закончится лучше, чем для нас. Маннергейм хоть и мутный, но на открытую измену не пойдет. И будет делать свое дело как командующий ответственно. А он там оборону держит крепко. Остается десант. Удар по Хельсинки самый выигрышный шаг политически.

— Но ведь морская пехота действительно сидит в Севастополе.

— И что? Как будто ее тайно перебросить не получится? Сила Фрунзе как раз в том, что он умеет маневрировать ограниченными силами. История в Маньчжурии так печально бы не закончилась, если бы он тайно не перебросил туда флот дирижаблей.

— Думаете они зайдут в Крым, заберут морскую пехоту и…

— Не говорите глупостей! Тогда это будет хоть и быстрая, но не скрытая переброска. У него освободились силы после завершения войны в Маньчжурии. Он может завести в Крым обычных людей. Переодеть в форму морской пехоты. Чтобы наши наблюдатели ничего не заметили. А тех в гражданской одежде вывести на север. В поездах. Вырядив отдыхающими и командировочными.

— Так можно предположить все что угодно. Но ведь морскую пехоту на юг перебрасывали не просто так.

— Чтобы напугать Ататюрка. И вынудить его медлить с началом войны. Предполагать, в текущей ситуации Фрунзе начнет еще одну войну — безумие. Ему наоборот нужно гасить пожары на своих границах.

— Говорят, что он ведет переговоры с Ираном, обещая ему кое-какие владения турок за помощь в войне с ними.

— И с греками, — усмехнулся командующий. — Но это все пустые разговоры. Я уверен — он не станет начинать новых военных кампаний, пока не решит этот вопрос. Черноморские проливы сейчас единственный торговый путь, которым он может воспользоваться. Начав войну, он заблокирует и его, оказавшись в полном окружении.

— На Дальнем Востоке все уладилось для него очень удачно.

— Все эти дальние порты — курам на смех. Он через них не сможет ничего толком ни вывезти, ни завести. Экономике что они работают, что нет — никакой разницы. Ему нужна либо Балтика, либо Черное море. Нет. Вся эта история на юге — цирк. Пускание пыли в глаза. Фрунзе сейчас будет решить вопрос с Финляндией. И пока не решит, другие направления трогать не станет.

— А если Ататюрк атакует?

— То тем более. Он не может одновременно наступать на всех фронтах. Обратите внимание как он действует. Он маневрирует небольшим ударным кулаком. И наносит им удары то тут, то там. И нигде одновременно. У него просто сил нет на два одновременных удара. На всех остальных участках он выкручивается минимальными силами. Талантливо. Тут и спорить не о чем. Но минимальными. Это вся война — партия на пределе возможностей. Союз прыгнул выше головы. И пока за счет находчивости и выдумки советского генерального штаба успевает нас опередить. Но мы ведь тоже не стоим на месте.

— Французы нас покинули.

— Вздор. Они торгуются. Для Парижа поражение в Ливонии, а потом и в Каролине — это позор. Его нужно смывать. И как можно скорее. Иначе они не усидят. Думаете в Париже это не понимают?

— Оптимистично, — усмехнулся помощник. — Вы ведь знаете, что говорят в войсках?

— Знаю. И ваша прямая обязанность донести до людей, что время работает на нас. Если получится наладить хорошее снабжение Финляндии, то мы сможет добиться сведения этой войны к status quo. Что уже — победа. Наша победа. Английского оружия, ума и дипломатии, которые в очередной раз посрамят весь остальной мир. И этих варваров из Союза, и лягушатников.

— Рудники.

— Что рудники? При чем тут они?

— Вы ведь знаете, что Фрунзе загнал французских военнопленных, отказавшихся принимать гражданство и присягу Союза на рудники. Если быть точным — в угольные шахты. Это уже известно и солдатам тут — в Финляндии. Так на одной чаше весов — сомнительная слава, а на другой — рудники, которые всех нас ждут. И нас с вами тоже.

— Иногда мне кажется, что вы не мой помощник. — процедил командующий.

— Иногда мне кажется, что нас сюда отправили чтобы избавиться. Слишком беспокойные люди получились из ветеранов Великой войны. Не так ли?

— Я этого не слышал, а вы — не говорили. — холодно произнес командующий и, отвернувшись, решительно удалился…

Тем временем в Баренцевом море появились дирижабли. Не весь флот, конечно. Но весьма приличное их количество. Которые вооружившись большим количеством глубинных бомб вышли на свободную охоту. А то английские подводные лодки что-то совсем расшалились…

1931, сентябрь, 7. Москва

— Уютно тут, — произнес Ататюрк, шагая по Соборной площади московского кремля.