Proxy bellum (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 43

Ему требовалось подумать. Ситуация выглядела уж очень нехорошо. Особенно в свете этого нарастающего военно-технического отставания армии. Из-за чего он, разогнав совещание, вызвал, не афишируя этого, военного министра…

— Как быстро мы сможем наверстать отставание?

— Есть два пути. Первый — разрабатывать все самим. Это долго и дорого. А учитывая то, что почти все деньги уходят морякам, еще и не реально.

— А второй? — спросил Император, поморщившись. Ему не нравилось, когда ему это напоминали. Тем более часто.

— У кого-то все позаимствовать. Но тут есть беда — ни у кого, кроме Советов это заимствовать пока нет смысла.

— Мы можем победить? Только честно. Пустой бравады не нужно.

— Думаю, что не получится. Разве что мы сумеем их измотать. Но в этом случае у нас будут крайне тяжелые потери. И это при условии, что они не станут перебрасывать подкрепления. В принципе — шанс есть. Однако он небольшой. Слишком силен разрыв в нашем отставании. Советы проделали очень вдумчивую работу над ошибками, учтя и опыт Великой войны, и опыт Гражданской. Трезво. И хорошо вложились в развитие средств вооружения и реорганизацию армии. Этот корпус… Я ведь воевал совсем юным в Русско-японскую войну. В те годы у них не было ничего даже отдаленно похожего.

— Вы так ими восторгаетесь…

— У нас — перекос в сторону флота. У них — в сторону сухопутных сил. И также как мы преуспели в военно-морском строительстве они продвинулись в делах армейских. А то и дальше. Мы, я уверен, сможем остановить их, в случае, если советы пожелают совершить десант к нам на острова, наверное. Но тягаться с ними на суше мы не сможем. В ближайшие годы.

— Почему вы сказали сомневаетесь? Вы думаете, что наш флот их не остановит?

— Потому что есть пример Королевского флота. Которого больше нет. И заметьте — Советы еще и не вступили с ним в бой. Флот, как оказалось, очень уязвим. Крайне уязвим. Куда больше, чем мы думали раньше. И… если честно я не уверен, что мы сумеем остановить Союз, возжелав он воевать с нами в полную силу. Остановить не только от уничтожения наших сил на материке, но и от успешного десанта на острова.

Император молча кивнул, и жестом дал понять, что аудиенция закончилась. Когда же военный министр ушел, он подошел к окну и уставился на красивый сад камней, что наблюдался оттуда.

— Он сгущает краски, — тихо произнес морской министр, который слушал весь разговор.

— В чем же? В том, что моряки забирали себе почти все средства страны? Из-за чего теперь у Японии нет современной армии?

— Наши английские и французские союзники считают…

— Хватит! — рявкнул Император. — Что они считают не имеет никакого смысла. Они своими действиями показали, чего стоят наши прогнозы.

— Я считаю, что дело не в вооружениях, а в командовании.

— Вот как? И если я подчиню вам войска южного фронта, вы сумеете разгромить и уничтожить противника?

— Только южного?

— Там сосредоточены силы более чем в десять раз численно превосходящие советский контингент.

— Но китайцы…

— Вас испугали китайцы?

— Нет, но…

— Так что? Вы победите? Или это просто пустая бравада?

— Да. —

Император повернулся. Внимательно посмотрел холодным взглядом на морского министра. Едва заметно усмехнулся. И произнес:

— Тогда принимайте командование. Но в случае поражения, думаю, ваш позор будет нестерпим…

Тем временем в Москве состоялся похожий разговор, но уже под руководством Фрунзе.

— Как там обстановка?

— Пока тревожная, — ответил Триандафиллов. — Несмотря на все наши приготовления главная сложность — развернуть систему оперативного управления. Театр боевых действий протяженный и не насыщенный. Разведывательной информации крайне мало.

— Туман войны.

— Своего рода, — усмехнулся нарком. — Мы приблизительно представляем себе где какие соединения японцев стоят. Но о их тыловых приготовлениях мало что знаем.

— Агентура, — пожал плечами Вальтер Николаи, руководящий военной разведкой РККА. — Достаточно сложный регион. Мы только за него взялись. И имеет очень большой процент провалов. Японцы недурно так ловят наших наблюдателей.

— На чем?

— Пока сложно сказать. Закономерностей выяснить не удалось.

— Крот?

— Вряд ли. Мы проверяли. Скорее какие-то бытовые нюансы или еще какие-то второстепенные детали, на которые мы не обращаем внимания.

— А местных удается вербовать?

— Китайцы охотно сотрудничают. Но им не доверяют японцы. И они мало что могут узнать. А корейцы — там все непросто. Пока основные сведения поступают от авиаразведки. Но японцы не англичане с французами и очень неплохо маскируются. Стараются во всяком случае.

— Каковы перспективы кампании? Туда потребуется выделять дополнительные силы?

— Разве что авиацию и какие-то легкие подвижные соединения. Может быть конно-горные бригады перевести из Афганистана. Хотя бы одну. Полностью пересадив на колеса.

— А линейные ударные части?

— Мы не выстраиваем стратегии от лобового противостояния. Поэтому в них особой нужды нет. В дополнительных.

— Это пока мы не ведем пограничные бои. А потом?

— Потом тоже. У японцев сильно растянуты коммуникации. Что на том театре военных действий очень критично. И нет подвижных соединений для купирования маневренных ударов.

— А штурм городов?

— Там мало капитальных строений. Поэтому авиация, особенно если удастся задействовать дирижабли массово, закроют этот вопрос. Я не думаю, что в тех условиях штурмовые действия оправданы. Японцы не французы. У них довольно высок градус фатализма и наблюдается склонность к ближнему бою. Это может увеличить потери. Вплоть до совершенно неприличных. Разве что штурмовиков туда можно перебросить, как они освободятся… если освободятся…

— Ладно. А как общественное мнение реагирует в Японии на это все? Или по этому вопросу тоже нет сведений.

— Есть. Болезненно. Очень болезненно. Газеты полны желчи и злобы. Общественная дискуссия почти постоянно выходит за рамки приличия.

— Вы об этом судите только по газетам?

— В самой Японии у нас есть небольшая агентурная сеть. И мы знаем настроения простого населения, которые кто-то целенаправленно подогревает.

— Англичане?

— Скорее всего кто-то из внутренних игроков. Но кто стоит за ними — не ясно. На строительстве нового линкора сейчас забастовка. Да и вообще — оппозиционные правительству силы во всю пользуются ситуацией. Выдавая себя за истинных слуг Императора.

— Военное лобби?

— Оно среди прочих. Но, я не думаю, что там только они одни. Слишком слабы, чтобы на такое пойти. Их же уже больше двадцати лет держат на голодном пайке.

1931, август, 2. Афины. Руины Акрополя

— И зачем мы сюда пришли? — спросил английский посол у Ататюрка.

— Последнее время я увлечен древним наследием.

— Ищите предков тюркского народа в эллинских руинах? — попытался его задеть собеседник.

— Меня интересует византийское наследие.

— Византийское? Это… неожиданно. Никогда даже не слышал, что вас оно интересует.

— Оно и не интересовало меня до тех пор, пока я не пообщался в Крыму с этим хитрым византийцем. Вот и встревожился. Сон потерял. Аппетит. Пытаюсь понять, чего от него ожидать на самом деле, а в чем он… скажем так, играет.

— Вы имеете в виду Фрунзе?

— Да.

— Но он же румын, а не византиец.

— Молдаванин, да и то наполовину.

— А есть отличие? Румын… молдаванин…

— Румыны — это сборная солянка из венгров, немцев, сербов, цыган и бог знает кого еще под номинальным господством родственных молдаванам валахов. Химера. А молдаване — это молдаване. В той или иной форме их самобытной государственности около тысячи лет. Пусть даже по большей части проведенной в зависимой форме. Называть молдаван румынами тоже самое, что англичан ирландцами.