Proxy bellum (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 25

— Официально да, но, как мне кажется, там что-то еще. Пытаемся выяснить. Так или иначе, но жил переводами. По сути нищенствовал. Задолжал за аренду комнаты. Полгода уже не плотил, но ему пока прощали из жалости. Не мог устроиться на работу. Последнее время начал выпивать.

— Почему не мог устроится? Мне казалось, что в Москве постоянный дефицит рабочих рук. Квалифицированных и образованных. И даже студент-недоучка все равно имеет образование куда выше, чем простой рабочий. Такого на простые должности с удовольствием возьмут.

— А вот и нет. Опрос показал, что его не решались брать. Несколько раз брали учеником. Он сломал станок и так — по мелочи напортачил. Один раз его мастера увезли в больницу. В общем — горе луковое. Хотя, опять же, как мне кажется, там что-то еще есть. Очень уж легко его вспоминают и нервно реагируют.

— Пистолет он откуда взял?

— Дядька Семен дал. Он по пьяни болтал, дескать, в недалеком прошлом военный человек был.

— Так и есть? Бывший революционный вождь что ли?

— Если только совсем неприметный. Он никогда в РККА не состоял. В царской армии тоже.

— Анархист?

— Или бандит. Да и кто его знает, кто еще? Сведений по его личности очень мало. Так часто бывает с теми людьми, которые тихо сидели.

— Либо со шпионами, пользующимися выдуманными личинами?

— Ну или так. Люди из ниоткуда. Англичане, к счастью, не уделяют такого уж вдумчивого внимания проработке легенды. Не устной, а путем правки всякого рода архивных документов. Хотя бы частично. Чтобы создавать эффект присутствия.

— Значит шпион…

— Не факт. Мы не можем установить. Да и вряд ли шпион бы так пил.

— Может быть был в образе?

— По пьяни можно многое проболтать.

— Ну ладно. Тебе виднее. Хм. По номеру выяснили откуда пистолет?

— Номер сбит. Везде. Но он очевидно там присутствовал. Это явно не кустарная копия.

— Красиво… красиво работают скоты… И когда мы научимся уже вот это все купировать и предупреждать? Неужели документы, которые мы захватили в архиве МИ-6 ничего не дали?

— Они не дали главного — людей. — грустно произнес Артузов. — У меня люди падают от усталости. И взять новых неоткуда. Образованных специалистов с подходящими личными качествами у нас запасных нет. И снять их неоткуда. Везде нужны и везде дефицит. Острый. И еще несколько лет не будет. У нас и до революции их было не богато, а после нее… особенно после Гражданской войны — вообще — днем с огнем не найдешь. Больше половины штата — немцы-иммигранты. Бывшие сотрудники германского сыска или разведки.

— А у англичан что, людей бездонная бочка?

— У них побольше. Сильно больше. В конце концов они тут резвились практически без укорота весь XIX век. Накопилось. Некоторые семьи несколько поколений им служили или с ними сотрудничали. Документы показали, что они способствовали, например, продвижения лояльной им интеллигенции. Тут денежку занесли, замолвив словечко. Там помогли. И люди с удобными для них взглядами потихоньку, вроде как сами, занимали все более высокие и высокие позиции. Не только в государственном аппарате, но и в общественности. Откуда и взялась интеллигенция, которая отправляющая поздравительные открытки Императору Японии после Цусимы. Думаешь, что это говно куда-то делось? Увы… Это наше все. И нам с ним десятилетиями работать, потому что говно это во многом талантливое. И отложило толстенный «культурный слой». И это — только один аспект. Маленький. Туда куда не ткни — кажется, что кругом враги. Да и нападать — не оборонять. Людей поменьше нужно, так как ты сам выбираешь место и время удара. И периметр держать не нужно.

— По этому делу есть хоть что-то хорошее? — хмуро спросил Фрунзе, который напоминанием об интеллигенции чуть ли не в депрессию сваливался.

Слишком уж много всяких вопросов в этой области ему чуть ли не ежедневно нужно было решать лично… Компромиссно. Выбирая между двух зол. И нередко не видя возможности наказать без серьезного ущерба для дела. И хорошо, если этот интеллигент просто великовозрастный ребенок, вроде Теслы. Так нет. Всякого рода мерзавцев, о которых сказал Артузов, тоже хватало. Михаил Васильевич с удовольствием бы их всех расстрелял. Своего рукой. А иногда даже казалось, что и зарезал бы. Тупым ножом. Или молотком забил. Но кем их заменить? За XIX век была выстроена очень грамотная и стройная система воспроизводства антироссийской культурной и интеллектуальной элиты, в которой патриоты шли как белые вороны. А создавать вакуум опасно. Вот и приходилось медленно, вдумчиво работать с ними с приторно вежливой улыбкой, скрывающей гримасу отвращения… не ко всем, безусловно. Хватало действительно толковых, здравых и адекватных людей. Но их было слишком мало на общем фоне того субстрата, что ему достался от Серебряного века и предыдущих эпох. Субстрата… или даже скорее субстанции… и меняться она не шибко и хотела, раздраженная требованием властей заняться уже позитивным, созидательным делом, а не продолжать вгонять людей в депрессивное и подавленное состояние тотальной безнадеги…

— Не так много списанных пистолетов этой модели. Их поставляли только в силовые структуры. И, очевидно, что этот «ствол» попал в руки злоумышленникам до начала войны. Так что, есть шанс выяснить — откуда он к ним попал.

— Если мне не изменяет память, там несколько сотен списанных. Каждый отрабатывать? Ты же говоришь, что у тебя людей не хватает.

— На производстве имеет место колебание химического состава металла. Небольшое. В зависимости от партий. Мы сейчас делаем оценку самого пистолета и опорных образцов, чтобы установить наибольшую сходимость. И понять, к какой партии он относится. А дальше количество вариантов списания должно резко сократиться.

— Ну… вариант. Что-то еще?

— Продолжаем опрашивать жильцов и пытаемся построить потенциальные места для поиска тех мест, которые посещал дядька Семен. Шпион он или его использую в темную, но он пил и волей-неволей совершал оговорки о том, куда он ходил. Вот мы и хотим эти места выяснить. Мало ли он в парке предпочитал встречаться со связным? Значит оперативники смогут среди постоянных посетителей этих парков, что выгуливают там, например, собачек, найти тех, кто его видел. Возможно тех, кто даже контактировал с ним. Тех же продавцов или еще кого. Работа сложная, но определенная надежда есть.

— Хорошо. Сроки?

— Нам нужно как минимум еще несколько дней, чтобы локализовать эти места. Сам понимаешь — опрос свидетелей — отдельная форма цирка. Десять человек опроси, видевших преступление, и получишь десять мнений. Вполне возможно, что и противоречащих друг другу. Плюс, нужно иметь в виду, что он сам мог целенаправленно врать. Мало ли?

Фрунзе помолчал, внимательно глядя в глаза Артузову. И, после пары минут паузы, спросил:

— Ты можешь гарантировать, что в ближайшие дни это не повториться? Я имею в виду покушение.

— Нет. — нехотя ответил Артузов. — Скорее всего группа, подготовившая и совершившая это покушение все еще на месте. И вероятнее всего готовит что-то новое.

— Ты предлагаешь мне всю семью держать под домашним арестом? Кабы чего не вышло?

— Да. Потому что после провала, было бы логично активизироваться по этому направлению. Вывези их на дачу. Там хороший периметр и относительно свободно. Все лучше, чем в городе в четырех стенах сидеть.

— Думаешь активизируются?

— Почти уверен. И не только в плане убийства. Я не исключаю и попыток похищения, чтобы надавить на тебя.

— Мать… мать… мать… привычно отозвалось эхо, — скривившись, произнес Фрунзе.

1931, июнь, 19. Где-то на советско-финской границе

Английские солдаты медленно продвигались по лесу.

Осторожно.

Стараясь не шуметь.

Вслушиваясь в звуки природы. К ветру. К стуку веток от покачивающихся деревьев…

Вот что-то булькнуло слева. Видимо поднялся очередной пузырь с газом от чего-то гниющего в заболоченной низине. Вот хрустнуло что-то под сапогом нерадивого солдата. Хотя он старался. Впрочем, из-за сырости хруст оказался довольно тихий — раскисла та палочка. Размякла. Только сердцевина и хрустнула. Сдавленно так. Словно с зажатым ртом.