Прикосновение греха - Джонсон Сьюзен - Страница 41

• Предыдущая
• 41/68
• Следующая

— Я был бы рад, если бы с нами в одних окопах бились части армии Колокотрониса.

— Его армия изодрала в дыры кожаные сапоги, унося ноги в горы. Нам придется защищать страну без них.

Паша обвел взглядом мельничный пруд, сад и лазурное море за ними.

— Полагаю, что умереть здесь ничем не хуже, чем в другом месте.

— Кто настроен сражаться до последнего вдоха, — сказал Макрияннис, — тот редко проигрывает.

— Приятная мысль. — Паша удобно устроился в тени стены. — Надеюсь, ты прав. Разбуди меня, когда начнется наступление.

Солнце уже клонилось к закату, когда раздался крик: «Турки, турки!» Защитники Заняли позиции, нацелив ружья на атакующую колонну, бегущую вверх по склону холма. Первый залп, выпущенный греками по неприятелю, смял турецкие ряды, разорвав сплошную линию. Воспользовавшись минутным замешательством, партизаны посыпались со стены, как дьяволы, вырвавшиеся из преисподней, и обрушились на дрогнувший авангард, орудуя саблями и кинжалами до тех пор, пока не оттеснили турков. Атака захлебнулась и отхлынула.

Стремительность и ярость контратаки греков обескуражили турецкие войска. Они сомкнули ряды, но на новый приступ не отважились, ожидая Ибрагима.

После продолжительной паузы он наконец появился в сопровождении еще шести или семи колонн, разместив конных воинов с каждого фланга и установив дополнительные орудия. Кавалерия ждала сигнала к атаке.

В маленьком отряде греческих защитников все знали, сколь ничтожны их шансы сдержать превосходящие силы противника, однако заняли исходные позиции.

Только с наступлением сумерек турецкие колонны всколыхнулись и в безупречном порядке двинулись в наступление. Ибрагим велел выкатить вперед тяжелую пушку и укрепить ряды еще двумя дополнительными шеренгами. Первая атака турок захлестнула позиции защитников и башню с прилегающими к ней территориями, оттеснив жалкие силы греков к стенам, выступавшим в море.

Здесь они окопались, выбрали мишени и, прицелившись, приготовились к смерти.

Вторая атака закончилась тяжелым рукопашным боем. Жара стояла невыносимая. Воздух не шевелился. Дым из мушкетов и ружей висел густым туманом. Турки подавляли греков простым численным превосходством.

— Стреляйте по офицерам! — вдруг выкрикнул Паша, прицелившись в капитана с золотыми галунами.

Сквозь дым и звон клинков приказ передавался от воина к воину. К этому моменту сотни турок были ранены или убиты. Греческие стрелки били без промаха, и офицеры теперь силой гнали турецкие колонны вверх по склону. Вскоре греки уже вели отстрел неприятельских офицеров, с катастрофической методичностью уменьшая их ряды. В короткий срок боевой дух наступающих остыл. Вражеские ряды стали терять скорость и стройность. Тогда Макрияннис выхватил ятаган и приказал:

— Вперед, за мной!

С леденящим душу криком он спрыгнул со стены. Остальные защитники греческого оплота последовали его примеру, обрушившись на неровную линию неприятеля с неистовостью мстителей.

Турки дрогнули и побежали.

Но Ибрагим заставил офицеров остановить отступающих, и те снова понеслись на приступ и, разбив хрупкий фронт греческих патриотов, вынудили их повернуть. Отступив к прежним позициям, греки яростно отражали новую атаку.

Внезапно над полем сражения воцарилась тишина. Турки взялись уносить своих раненых и убитых. Воспользовавшись передышкой, Паша и Макрияннис раздали остатки боеприпасов. Рассовывая по карманам оставшиеся два десятка патронов, каждый из защитников знал, что их очередное наступление станет последним.

— А теперь проверим свою удачу в борьбе с турецким игом, — сказал Макрияннис своим солдатам. За их спинами плескалось море. — Если нам суждено умереть, то мы умрем за свою страну и веру.

Наступление на этот раз предприняли греки, застав турок врасплох. Попрыгав со стены, они пошли в атаку, осыпая неприятеля ружейными залпами до тех пор, пока не кончились патроны. Затем, не имея времени перезарядить оружие, схватились за ятаганы. Неожиданный неистовый натиск испугал оккупантов. Каждый выстрел, произведенный греками, попадал точно в цель. Не выдержав яростного напора атакующих, отряды Ибрагима струсили и побежали.

Когда турки оставили свои позиции и обратились в бегство, над хлипкими рядами греков разнесся крик ликования. Малочисленные силы греческих героев праздновали победу. Враг дрогнул. Легкий бриз подхватывал клубы дыма и уносил в темнеющее небо. Паша нашел глазами Макриянниса. Вскинув саблю, он отдал салют капитану клефтов.

— За независимость, — произнес он улыбаясь.

— За отличных стрелков, — ответил Макрияннис, и на его черном от пороха лице сверкнули белые зубы. — И за хороших друзей.

Трикси отправилась в путь на другой день. На каждой станции они меняли лошадей и достигли Марселя в рекордный срок. Дотошный Жюль предусмотрел все до мельчайших деталей, поскольку маршрут из Парижа в Марсель, где находилась судовая компания Дюра, был ему хорошо известен.

Когда они прибыли в порт, их уже ждала небольшая скороходная шхуна, готовая к отплытию. «Наконец в безопасности», — промелькнуло у Трикси, как только береговая линия растворилась в сером туманном небе. Она с облегчением вздохнула. Что бы ни ждало ее впереди, от Клуаров она наконец избавилась.

— Отпусти ее с миром, — настойчиво повторял Филипп в тот момент, когда, подняв паруса, шхуна Дюра набирала скорость. — Если мы передадим деньги, как того требует судья, а она их не востребует, они все равно вернутся в семью. Ты и без того натворил много глупостей, стремление отомстить затмило твой разум.

После двух напряженных дней работы нанятых Жеромом агентов информация по Трикси и Крису наконец прояснилась.

— Речь идет о трех миллионах франков, болван, которые могут с таким же успехом к нам не возвратиться. Она не невинная девственница из Кента, раз спит с Пашей Дюра. Ему до целомудрия так же далеко, как до луны. Говорят тебе, мальчишку нужно найти и обезвредить. В противном случае я потеряю три миллиона.

— Ты чокнулся. Неужели ты думаешь, что кто-нибудь согласится отправиться в Грецию ради того, чтобы ее найти? Самое большее, на что способны твои платные информаторы, — это собирать сплетни с парижских улиц. Брось это дело, дурак. Она сбежала, и слава Богу.

— Не волнуйся, я кого-нибудь найду, — проворчал Жером.

— Вроде того паршивца, что забрал деньги и смылся. Жером обратил гнев на брата:

— Сиди и цеди свой мусс или пудинг, что там у тебя в тарелке. А думать за двоих — моя забота.

— На этот раз ты собрался бодаться с семьей Дюра, — предупредил его Филипп, поднося ко рту ложку крем-брюле, — а не с робким деловым партнером, запуганным твоими угрозами. Генерал Дюра бил целые армии. Если верить слухам, его сын имеет солидный послужной список убитых на дуэлях, не говоря уже о его развлечении — сражаться с турками. Ты что, спятил, бросать вызов такой семье? Они растопчут тебя, и деньги не принесут тебя счастья.

— Я поступлю так, как считаю нужным.

— И проиграешь.

— Я никогда не проигрываю.

Море было спокойным. Время зимних штормов давно миновало. Одиннадцатидневное плавание в Навплион проходило для Трикси в обстановке безмятежности и одиночества. Дни и ночи текли без забот, ритм моря убаюкивал. Как только они вошли в греческие воды, море приобрело ярко-бирюзовый цвет, местами переходящий в кобальтовую синеву. В чистой прозрачной воде на глубине сорока футов можно было увидеть дно. С суши доносился характерный запах Средиземноморья. Холмы были покрыты зарослями колючего кустарника с благоухающими цветами, оливковыми рощами, посадками апельсинов и лимонов. Ослепительно белые домишки и козы с бубенчиками на шеях привели Трикси в восторг. Когда они вошли в заполоненный судами порт Навплион, у нее возникло чувство, будто ее ждет необычайное приключение.

Казалось, целая вечность минула с тех пор, как она выехала из Кента, думала Трикси, глядя на фелюги и каики, шхуны и военные корабли, французские фрегаты и английские бриги, австрийские корветы и немецкие торговые суда.

• Предыдущая
• 41/68
• Следующая