Темные пути орбиты (СИ) - "Джиллиан" - Страница 7

Он открыл рот, явно собираюсь допросить, каким образом она сумеет это сделать и зачем для этого нужен ангел-хранитель, но сжал губы до напряжённой ниточки. Несколько секунд ушло на то, чтобы убрать руку с её плеча и обдумать сказанное землянкой, а потом он оглянулся. Сначала пошатнулся — шлюп неожиданно дёрнулся налево с заходом вверх, и эльфа бедром прижало к креслу с Евой, сбоку, — причём явно очень болезненно. Он скривился, в кои-то веки не контролируя эмоции, быстро произнёс:

— Марцель, сумеешь повести шлюп, чтобы у леди была минута?

Ева собиралась фыркнуть, но вынуждена была согласиться: да, в этой ситуации у неё может быть только минута, чтобы дойти до капсулы и сделать хоть что-то. Пока «их» эльф ожидал ответа, пока шлюп летел более или менее спокойно, она расстегнула ремни и осторожно, цепляясь за спинки кресла, поспешила к капсуле Остарджи… Шлюп выпрямился и юркнул в тёмное нутро ближайшего, выпотрошенного взрывами корабля.

«Только бы крейсер за эту минуту выжил!» — молилась про себя Ева, еле удержавшись на ногах во время поворота. «Их» белоплащик следовал за нею, и её, как ни странно, сейчас больше всего раздражало, что она не знает его имени. Ещё два шага — и она злобно решила: «Буду звать тебя Мухомором!» Имечко это или прозвище пришло на ум, едва она вспомнила два тёмных пятна на его виске и скуле и плащ, пробитый в нескольких местах огнестрелом. Новое негативное чувство, остро ощутимое, внезапно развеселило её: нашла, из-за чего психовать! — и тем самым дало силы подойти к капсуле. Мухомор уже стоял рядом, вопрошающе глядя на неё.

— Открывай! — приказала Ева.

Он сначала убавил поступление биоматериала, который окутывал ангела, а потом отодвинул верхнюю часть капсулы. Ева, благо капсула была ей по пояс, не сутулилась — что было немаловажным при будущей «операции». Она подсунула ладонь под затылок Остарджи, другую — положила на его солнечное сплетение. Получится ли повторить не в учебных условиях то, чему учили на планете ангелов? Первым делом — быстрый выход на сознание Остарджи. Да, он «ушёл».

— Встань рядом и держи меня, чтобы я не свалилась! — скомандовала Ева Мухомору. — Учти! Я должна именно стоять!

Могла бы попросить и Криса, но у Криса мало сил. А эльфы умеют сбрасывать усталость и пополнять запас свежих сил, примитивно беря их отовсюду. И этот чужой запас Ева сейчас собирать потратить по полной… И вообще… Своих жалко, а этих снобов… Последнее, что она почувствовала: её обняли за плечо одной рукой и прижали к себе. Шлюп снова дёрнулся, и, «уходя» в чужое суперличное пространство, Ева издалека, как во сне, услышала голос первого пилота:

— Нас преследуют!

Она знала: едва её глаза закрылись — глаза Остарджи задвигались под веками.

На данный момент его сознание пребывало на безумно громадном расстоянии от шлюпа. По невидимой нити оно перекачивало сюда силы, чтобы восстановить физическую оболочку. Ангелы легко могли найти для себя новое тело. Проблема для них вырисовывалась одна: знания оставались при личности, меняющей физическую оболочку, — навыки, увы, стирались вместе со смертью тела. И нужны были долгие годы, чтобы наработать их заново. Поэтому ангелы-хранители старались как можно дольше использовать привычную оболочку, не только предохраняя её от повреждений, если есть такой шанс, но и бережно «заштопывая» её.

Ева же собиралась уже сейчас эту повреждённую оболочку заставить работать, воспользовавшись её возможностями. Насколько она помнила, передача Остарджи сил в физическое тело для её «ремонта» не будет прервана, если тело начнёт действовать, будучи без сознания ангела. Но будучи заполненным вторгшимся в него чужим сознанием.

Она сосредоточилась на коже пальцев, прижимающихся к неподвижному телу.

Внезапная тишина.

Внезапный глухой мрак.

Она будто прыгнула в ночную пропасть: часть сознания переходила в чужое тело.

И выскользнула из пропасти, задыхаясь от долгого прыжка в неизвестность.

Часто дыша — лишь бы не выблевать пустой желудок!.. Слишком уж стремительным был этот прыжок в никуда!..

И увидела…

Тесное помещение, которое не сумели заполнить пассажиры, заселившие его только что.

«Выход — за пределы шлюпа!» — безразлично скомандовала Ева, добавив ощущение, что снова прыгает — уже сквозь стены космического судёнышка.

Орбита планеты — мусорный пояс, постепенно обтягивающий планету мусорной оболочкой. Ева лихорадочно осматривалась вокруг глазами Остарджи: позывной крейсера «Земля-379» звучал так, что явно находился где-то рядом, а не на другой стороне планеты. Но… пустота везде — нигде нет живого огонька, обозначающего живое тело. Мельком Ева вспомнила, что живые могли прятаться в скафандрах с включённой защитой от вражеского сканирования. Но тот, кто звал, вряд ли мог спрятаться, зная, что его ищут глаза ангела.

Оглянуться. Что это там мелькнуло? Тёплое… Живое.

Не отрывая рук от тела — не прерывая контакта, Ева заставила свои отяжелевшие губы пошевельнуться, заставила застывшее горло создать звук:

— Сверху… Позади нас… Это не крейсер. Катер.

В плотный слой пространства вокруг неё глухо, будто в вату, проник вопрос:

— Почему не крейсер?

— На катере поставлен автоматический идентификатор крейсера. Он даёт сигнал.

Она замолчала и заставила Остарджи снова посмотреть на катер. Взгляд ангела, охватывающий пространство вокруг себя на довольно большое расстояние, проник сквозь обломки и корпуса боевых звездолётов, а также мусор, плавающий на орбите, и уставился на искомый катер.

В следующий миг Еву тряхнуло так, что она, поспешно вылетая из поля Остарджи, в полной мере ощутила, что падает с размаху — ладно ещё, на кого-то помягче, чем этот треклятый пол, который не желал фиксироваться на месте, а то и дело уходил в сторону — причём так резко, что устоять на нём не мог бы никто — не то что человек, который сейчас не ощущает собственного тела!..

Уже придя в себя, она обнаружила, что валяется на полу. Но голове — ничего так, приятно — как на не слишком мягкой подушке. Правда, та почему-то стонет сквозь стиснутые зубы. Шлюп, который, кажется, только что заложил мощный вираж, снова поплыл ровно. Судя по всему, можно не торопиться вставать?

Перед глазами потемнело, а потом рассвело. Обрывками. Но те быстро сомкнулись между собой, создав терпимую картинку перед глазами. Хм. Низкий потолок. Стены…

Голодная и уставшая, но внутри будто зарождалось нечто. Кажется, это нечто называется эйфорией. Хотя где-то глубоко в себе Ева понимала, что эйфорией здесь и не пахнет. Всего лишь — откат, после возвращения собственного сознания в собственное тело. Откат, который сродни… Она шаловливо приподняла уголок губ: сродни тому впечатлению, которое нормальные люди получают, здорово так и неплохо выпив! Она немного представляла, как себя будет вести, но что делать? Ей это нравилось — после тех-то последних часов на уродской планете, которую так и не сумела разглядеть!

Ева медленно покачала головой, катая ею по «подушке» и с удовольствием ощущая сравнительно мягкий живот того, кто вынужденно позволил ей безболезненное приземление на себя, и насмешливо хмыкнула.

— Ну вот, а я боялась, что все эльфы твердокаменные!.. А оказалось — ничего так, уютненькие.

Твёрдой рукой её взяли за шиворот — в месте соединения шлем-капюшона и маскхалата — и приподняли ей голову. Первое впечатление от этого движения напугало её: показалось — ей вот прямо сейчас жёстко зафиксируют голову ладонями, а потом резко крутанут в сторону, ломая шею! Ничего подобного не произошло… Второе впечатление: ей подняли голову, как поднимают за шкирку напроказившего щенка…

После чего мягкая подушка самым подлым образом развернулась под Евой, чтобы вывернуться из-под неё!.. Ева скептически ожидала, что будет дальше, но её просто усадили на пол так, чтобы она оказалась в кресле из севшего за ней мужчины.

— Так, — начала она, поёрзав и устроившись удобней в этом живом кресле. — Искомый катер прячется в корпусе крейсера-грузовика. Тот прямо над нами. Нам надо искать третью площадку. Она укроет нас от преследования, потому что на ней всё ещё работает оборудование, маскирующее небольшое судно. Над ней же, на шестой площадке, катер. На нём раненый пилот и искин, управляющий судном. Кроме всего прочего, вокруг нас шастают вражеские вельботы.