НекроХаник 2 (СИ) - Борисов Олег Николаевич - Страница 10

Медленно убрав острую сталь, Сергий шагнул назад, вытянулся в струнку и отрапортовал:

— Есть, отставить, господин гауптман!

— Причина конфликта?

— Господину храмовнику захотелось суп из птицы попробовать. Курицу в пустыне найти не смог, теперь к Федору приглядывается.

— Понятно. Можешь быть свободен.

— Есть, господин гауптман!

Дождавшись, когда парень подберет пустой котелок с ложкой и растворится в сумерках, Шольц повернулся к мрачному монаху:

— Что ты здесь делать? Понимать меня?

— Да, господин капитан, понимаю. Меня ротный батюшка прислал в помощь. Сам позже будет, когда господин Седецкий с остальными солдатиками доберется.

— Понятно… Слушать меня внимательно, приста. Я отправить могу тебя обратно любой момент. И кайзер даровать мне право наказать любого, кто мешать выполнять мой долг… Макаров и его ребе — мои глаз и уши. Его птица спасти парней много дней подряд. Если на тебя будет еще жалоба, пристрелю как бешеный собак. Лично… Понимать?

— Да, господин капитан.

— Быть свободен, приста. И не дать мне повод.

За вечерним чаепитием Герасим ощутил настороженность, которая исходила от казаков. Прибывший взвод расквартировали рядом с другими русичами, горбуна в роте успели узнать за время марша через пески. И то, что пластуны косятся в его сторону, обидело.

Перед отбоем к костру подсел вахмистр. Протянул раскрытый кисет, поделился табаком. Свернул самокрутку и предупредил, прикурив от головешки:

— То, что батюшка Софрон тебя знает и нам на подмогу прислал, это хорошо. А то, что ты сразу с лучшим разведчиком собачиться начал, это плохо.

— Померещилось мне. Может быть, с дороги устал.

— Вот пусть так и будет. Померещилось с жары… Потому что ты здесь человек новый, а мы с парнем какой месяц вместе песок жуем. И Федор его в самом деле жизни спасал и не один раз. Так что, не принимай на свой счет. Но если с птицей в самом деле что случится, герр гауптман не успеет пистолет достать. Мы тебя сами израсходуем. Чтобы господин офицер грех на душу не брал.

23 августа 7426

Смахнув пот с грязного лба, молодая девушка начала в десятый раз перекладывать на плоском камне сумки с медицинскими принадлежностями. Русские добровольцы вместе с немецкими штурмовиками зарылись в щели и промоины на холмах, превратившись на время из людей в кротов. Окопы, стрелковые ячейки, пещерки для того, чтобы укрыться от обстрела. Любые булыжники по возможности перекатывали, возводя стены, огораживая отнорочки и кострища. К сожалению, заниматься столь тяжелым и пыльным трудом Сашеньке не разрешили. Да она и не смогла бы большую часть каменюк даже с места сдвинуть. Вот и убивала свободное время под навесом, в отведенном под госпиталь углу.

Когда отличница гимназии вместе с другими медиками всходила по гнущимся сходням на корабль, то мечтала о карьере целителя. Как будет спасать жизни, покроет себя славой и вернется домой с ворохом газетных вырезок, дабы порадовать родных черно-белыми фото.

Действительность превратила мечты в бурую пыль. Жара. Песок, проникающий в любую щель. И бесконечная беготня в стиле “подай-принеси”. Любые попытки попасть в главный госпиталь в ассистенты к ведущим хирургам разбивались на очередь, где уже давно ждали счастливый шанс другие обладатели повязки с красным крестом. У многих был опыт, несколько человек приехали напрямую из больниц, чтобы начать карьеру со столь желанной строчки в личном деле: “участник боевых действий, действующий врач добровольческого корпуса”.

Самое грустное произошло совсем недавно. Вызов в штаб и приказ: отбыть в Марзук вместе с другими специалистами. Германия начинала обустраивать южные границы, отправив туда часть своих сил. На попытку возразить, последовал равнодушный ответ:

— Милочка, вы в армии. Если вас что-то не устраивает, пароход в Одессу уходит завтра утром. Пишите рапорт и освобождайте место более достойным.

Не дождетесь. Глотая злые слезы, Сашенька расписалась в толстом гроссбухе “с приказом ознакомлена” и пошла собирать вещи.

Потом была долгая дорога через бесконечные пески. Почти в начале пути их присоединили к роте капитана Седецкого, которую бросили затыкать дыры в центре Сахары. Первую неделю офицер пил, проклиная штабных. Удивительно, что по жаре не свалился с белой горячкой, добив остатки здоровья. Но потом взял себя в руки, привел помятый организм в порядок и остаток путешествия флегматично покачивался в седле, изредка развлекая беседой фельдшеров и сидевшую рядом на телеге грустную девушку.

С каждым прожитым днем Сашенька все лучше понимала, что весь ее благородный порыв был обычной дурацкой детской выходкой. Захотелось блеснуть перед друзьями и знакомыми. Помчалась за пустой мечтой, доставив столько страданий близким. А что в итоге? Зря потраченное время. Лечение бесконечных ушибов, порезов и тепловых ударов — вот и все, что она делала полезного с момента, как вступила на землю Африки. Теперь нужно думать, можно ли из авантюры выбраться с минимальными потерями. Например, просидеть под обжигающим солнцем еще пару недель на “передовой”. Дождаться, когда германцы закрепятся на очередном рубеже и уезжать.

Да, господин Седецкий волевым решением прикомандировал всех троих медиков к своей роте, а потом переправил поближе к штурмовикам. Может, хотел таким образом наладить отношения с герром Шольцом. Формально — тот его начальник, хотя оба в одном и том же звании. Но, если попросить, то вряд ли будут возражать, чтобы девушка перебралась в Марзук. Там подобие нормальной больницы, даже врач вроде был. Досидит положенные три месяца под соломенной крышей и в обратную дорогу. Домой.

Последнее, что вызывало раздражение, так это один из рядовых. Молодой солдат, чем-то напоминавшей ей больничного спасителя. Хотя — тот был вроде как постарше, а этот — настоящий худой разбойник. Загоревший до черноты, в вылинявшей форме с белесыми солевыми разводами на спине и под мышками. Быстрый в движениях, мелькавший где-то в отдалении утром и вечером. В остальное время — пропадавший в бесконечных вылазках по округе. Но самое забавное — это громадный черный ворон, крутившийся рядом с парнем. Про птицу девушка уже слышала байки. Будто крылатый демон терпеть не мог капитана Седецкого и пару раз старательно нагадил тому на мундир. За что хозяину ворона изрядно досталось.

Здесь, в пустыне, ворон не сошелся характерами с духовником солдат, горбуном Герасимом. Почему они друг друга невзлюбили, непонятно. Но в первый же день птица дождалась, когда монах в обед встанет за чаем, каркнула и метко “отстрелялась” вонючим пометом по каменному “стулу”. Так сказать, дала понять, что терпеть не может мрачного калеку. Больше его не донимала, держалась как можно дальше. Впрочем, и ее хозяин тоже, сидел или рядом с пластунами, или вообще уходил к штурмовикам поиграть на чужой губной гармошке.

Подойти поближе и познакомиться нормально Сашенька постеснялась и теперь корила себя, что никак не может выбросить из головы подростка. Скорее всего, чей-нибудь родственник из штабных, раз сунули в самую дальнюю часть. Помотается по пескам, вернется к морю и поедет домой с медалькой. Не стоит он ее внимания, вот ни капельки.

Решив, что с этой проблемой она точно разобралась, девушка поправила сумку с бинтами и посмотрела по сторонам. Времени полдень, на холмах, как в духовке и заняться совершенно нечем. Может, напроситься за водой на дальний ручей? Хоть какое-то развлечение.

Трудно смотреть на себя со стороны. Поэтому Сашенька не замечала, что прежняя легкомысленная девочка постепенно исчезает, растворяется в прошлом, уступая место другому человеку. Александре Николаевне Найсакиной. Отвечающей за свои слова. Сначала думающей и только затем выполняющей данное обещание. Если бы ее видела мама, то подсказала бы, что дочь просто-напросто повзрослела.