Другой глобус (СИ) - "kammerherr" - Страница 14

Фрау отвела Отто в небольшую, пустую комнату с несколькими столами, предложив выбирать любой и, напомнив ему надеть перед работой перчатки, удалилась. Усевшись за стол у окна, Майнкопф стал изучать все полученное богатство.

Он начал с родословной — своей и Люксембургов, довольно скоро нашел то, что искал — и не удержался от громкого победного возгласа. Уж слишком непривычно было видеть свою фамилию, напечатанной в книге — и в какой книге! Толстая фрау испуганно заглянула в комнату, но Отто жестом успокоил ее — мол, все в порядке.

Фолиант, с которого он начал, был родовым деревом Люксембургской династии и в нем подробно прослеживались все ее ветви. Поскольку, со слов деда Майнкопф знал, что является потомком именно Карла IV, то с него он и начал — и тут же выяснилось, что заканчивается эта ветвь на его прадеде, Вилгельме Майнкопфе, который, между прочим, был военным министром при Бисмарке. Вернее, заканчивалась на момент издания книги — в конце прошлого века.

Попутно он узнал и еще один интересный факт про своих предков. Оказывается, одна из дочерей Карла IV была аббатисой Анежского монастыря в Праге под именем «мать Эмилия». Отто очень удивился, он не сомневадся, что королевские дети всегда становятся, если не королями и королевами — понятно, детей много, а трон один — то уж, во всяком случае, какими — нибудь высокопоставленными вельможами при дворе…

С пророчествами дело обстояло хуже. Вся огромная груда потрепанных и пожелтевших фолиантов, которую ему принесли, оказалась собранием сочинений каких-то магов и колдунов, да и предсказания их были какими-то расплывчатыми, неконкретными — как у цыганок. Похоже, сами они не были до конца уверены в своих пророческих способностях, а потому старались писать максимально общими фразами. Чтобы нельзя было за руку поймать на вранье.

Не хотелось больше иметь дело с толстой чиновницей, принимавшей у него заявку и наверняка в душе подсмеивавшейся над ним, но, в конце — концов, пришлось пожертвовать самолюбием — снова обратившись к ней, Майнкопф попытался «уточнить запрос» и объяснил, что ему нужно конкретно, но она только улыбнулась, на этот раз — совсем беззлобно, и сказала, что тоже безусловно верит в будущее Германии, но пророк, который мог бы его точно предсказать, скорее всего, еще не родился.

Делать здесь больше было нечего, и Отто спросил, может ли архив выдать ему справку о том, что он действительно является потомком Карла IV, если это написано в родовой книге Люксембургов. Толстая фрау подтвердила, но попросила привезти соответствующие документы.

Уже собираясь уходить, он вспомнил про «мать Эмилию», и скорее, просто из любопытства — как так, дочь императора, а служила «простой аббатисой» в каком-то монастыре — спросил, нет ли в архиве каких-то документов про нее. Оказалось, что есть ее дневник, но Отто поблагодарил и попрощался — читать дневник аббатисы у него не было ни времени, ни желания.

«И все-таки, надо искать — думал он по дороге обратно, в Берлин, глядя в окно. — Ведь даже ученые подтверждают — он сам читал об этом неоднократно в газетах — что люди со сверхъестественными способностями существуют. Медиумы там всякие, телепаты… Значит, должны существовать и пророки — ясновидящие. И раньше они тоже наверняка существовали. Надо искать — знать бы только, где».

С будущим он еще тоже обязательно разберется, но самолюбие уже было удовлетворено — чистота крови доказана. Душе хотелось праздника, а на полковничье жалованье нынче не разгуляешься. Поэтому Майнкопф прямо с вокзала отправился в «Ашингер» на Потсдамерплац. Он давно стал завсегдатаем этих «стоячих» пивных, которые в Берлине были буквально на каждом шагу — здесь было хорошее пиво, вкусная еда, а главное — дешево. Поэтому тут можно встретить и полковников, и рядовых, и заводских рабочих, и их начальников, и даже чиновников средней руки. Он любил поболтать с незнакомым человеком за кружкой пива — «Ашингер» позволял не отрываться от «простого народа».

Когда — то — он даже помнит эти времена — кружка любого пива здесь стоила 10 пфеннигов, а за двадцать можно было неплохо пообедать. Отто верил в то, что эти славные времена обязательно вернутся, а пока что, заплатив почти марку за свое любимое «Шварцбир» и баварские сосиски с жареным картофелем, он огляделся, чтобы выбрать себе собутыльника.

За дальней от входа стойкой закусывал высокий мужчина, примерно его возраста, с глубокими залысинами, в широких, как водосточные трубы, брюках и таком же бесформенном пиджаке. Длинное, драповое пальто — видимо, его — висело рядом на вешалке. Приветливое лицо. С любопытством оглядывает зал. Типичный пролетарий — решил Майнкопф и направился к нему.

Спрашивать разрешения в таких заведениях не принято, компаньоны за стойкой уже «включены в цену» — Отто поздоровался и пожелал приятного аппетита.

— Хорст, — просто ответил мужчина, приглашая к знакомству. Майнкопф тоже представился.

— Уважаю военных, — признался Хорст, кивнув на мундир собеседника. — Им сейчас нелегко. Правительство их сделало виноватыми за все свои ошибки, и за проигрыш в войне. А ведь на самом деле, все дело — во внешней политике того правительства…

— Сейчас всем нелегко, — скромно ответил Отто любезностью на любезность.

— Ведь еще Бисмарк предупреждал, что Германии нельзя воевать на два фронта, — продолжал развивать собеседник, видимо, свою любимую тему, обнаруживая удивительную для своего внешнего вида эрудицию.

— Ну, что теперь говорить, — сказал Майнкопф, хорошенько приложившись к кружке и принимаясь за сосиску. — Та война — в прошлом, а теперь надо думать о будущем.

— Угу, точно! — поддержал Хорст. — Только с нынешним правительством никакого будущего у нас тоже не будет. Либералы мягкотелве! Тряпки! Только и умеют, что одни выборы за другими проводить!..

— Тише, тише, — Майнкопф улыбнулся и выразительно повел глазами вправо — влево, призывая разошедшегося собеседника к осторожности. Хорст осекся, соглашаясь, тоже отхлебнул пиво, и уже полушепотом, наклонившись к Отто, признался:

— Я теперь всегда за Гитлера голосую. И летом голосовал, и сейчас. Вот кто обеспечит наше будущее и сделает Германию снова великой!

— А вот это — правильно! — похвалил Майнкопф. Ему все больше нравился этот парень — очевидно, простой работяга, без этого интеллигентского выпендрежа, а в политической ситуации разбирается получше некоторых интеллигентов… Прямой, откровенный — именно такие голосуют за нас, и именно на таких опираемся мы! — И я уверен, что Германия вернет свое прошлое величие! — Разговор перешел на любимую тему Отто, и ему захотелось тоже быть откровенным с этим симпатичным рабочим. — Я уверен, что великая миссия нашей страны в мировой истории была известна еще в древности, — продолжал он. — И о ней записано в каких — нибудь трактатах древних мудрецов — пророков. Греческих там, или римских. Сейчас я как раз хожу по архивам, пытаюсь найти такие свидетельства.

— Да, это было бы здорово, — согласился Хорст.

— Только пока попадаются все какие — то шарлатаны, а не пророки, — признался Майнкопф. — Ничего конкретного, одна «вода» и общие фразы — точно, как у наших политиков. Но ведь были и настоящие пророки, были — я точно знаю!

Он снова сделал большой, долгий глоток пива. Хорст подождал, когда он оторвется от кружки, а затем сказал:

— Я раньше, еще когда в школе учился, тоже историей интересовался. Древней. Читал много книжек разных, исторических. И в какой-то прочитал, что есть одна рукопись… Вернее, была, потому что неизвестно, что с ней стало и вообще, сохранилась ли. Так вот, в ней как раз предсказывалось будущее. Только там сказано было, что она зашифрована.

Отто опустил обратно в тарелку уже поднесенный ко рту кусок сосиски.

— А автор?

— Баба, — сказал Хорст, не скрывая своего разочарования этим фактом. Монашка одна, Камиллой звали.

— Откуда же известно, что она — про будущее? Ее расшифровали?

— Вроде, нет… Но эта монашка, говорят, и раньше писала всякие пророческие трактаты. Не зашифрованные. Да и вообще, говорят, была ясновидящей.