Стремнина - Бубеннов Михаил Семенович - Страница 68

Выслушав похвальбу Родыгина с опущенной от стыда головой, Морошка сказал невесело:

— Поглядим, что будет…

— Опять вы морщитесь? — с обидой отметил Родыгин. — Помню, и волокушу привел — вы морщились, как от кислятины.

— И не зря, — ответил Морошка очень спокойно, не изменяя своей прямоте, но и стараясь избежать новой ссоры. — С нею только время зря тратили. Она больше выворачивает со дна, чем сгребает.

Но Родыгин не принял тона, предложенного Морошкой, и голос его задрожал от гнева:

— Она не понравилась вам еще до пробы! С первого взгляда!

— Это правда, — миролюбиво признался Морошка.

— И самосброс — с первого?

— Ну-у…

— Но вы еще не видели его в работе!

— Его и так видно.

— Все, что я ни сделаю, все плохо, да? — Взгляд Родыгина был дерзок и гневен. — Может быть, вы недовольны тем, что самосброс изобрел я, а не вы? Оттого и морщитесь?

И хотелось, очень хотелось Морошке поглядеть в глаза Родыгина, чтобы надолго запомнить их выражение и блеск в эти секунды, да так стало неловко — легче провалиться сквозь землю. Потупясь, он ответил:

— Что ж, увидим в деле…

— А вот сейчас же и увидите, — сказал Родыгин решительно, до крайности разобиженный недоверчивостью Морошки. — Давайте два мешка с порохом. На левый борт.

— Сегодня надо бы закончить взрывные работы, — сказал Морошка удрученно. — А потом бы и попробовать…

— Я тоже не люблю откладывать, — ответил Родыгин. — Испытания не займут много времени. Сделаем один или два взрыва. Вот и все.

— Надо бы доделать главное дело.

— Только без паники!

Спорить с Родыгиным было бесполезно.

II

Пока шли сборы, Родыгин, несмотря на холодный прием Морошки, в самом радужном настроении вышагивал туда-сюда перед самосбросом, с разных точек ловя его в объектив фотоаппарата. Родыгин был совершенно уверен в успехе. Пусть он будет и не таким, как мечталось, но самосброс, несомненно, должен сыграть свою роль в зачистке прорези. Его описание надо как можно быстрее представить в трест. К описанию нелишне приложить и снимки — для наглядности. Потому и приходилось без конца щелкать затвором…

По реке тянуло легким, но пронзительным ветерком, и все, кто выходил на испытание самосброса, оделись потеплее — в разные пиджаки и телогрейки. Тут-то и оказалось, что на грузного Родыгина, да еще в кожаной куртке, ни один из спасательных жилетов натянуть невозможно, а если и натянешь, он не сможет двинуть рукой.

— А, ладно! — рубанул Родыгин ладонью. — Пойду так.

— Нельзя, — напомнил Морошка. — Нарушение техники безопасности. Вон он, горный инспектор, ходит, выглядывает…

— Плевать мне на него!

— Может, привязать жилет к груди?

— Для смеха, да? — обиделся Родыгин. — Отчаливай!

На самосбросе вышли, кроме Родыгина и моториста Егозина, Арсений Морошка, Вася Подлужный и Володя Полетаев, который должен был, освоясь с новым снарядом, впоследствии работать на нем самостоятельно.

У выхода в прорезь их догнала лодка изыскателей. Когда она поравнялась с самосбросом, Морошка помахал рукой Обманке, прося ее призадержаться, и спросил:

— Далеко?

— Тралить, — ответила Обманка. — В верхней части.

— Ну, а мы пониже будем. Заодно постерегите. У нас некого ставить на пост. Выручайте.

— Ладно.

Лодка изыскателей ушла вверх по реке.

Заряд из двух мешков, связанных воедино, лежал на площадке, свисающей над левым бортом. Вася Подлужный уже хлопотал около него, готовя к отпалке.

Поглядывая то в карту, то на берег, где у него было множество примет, Арсений облюбовал крупный камень на самой границе прорези. И все же пришлось довольно долго поработать наметкой, чтобы отыскать его на дне. Нелегко было и продержать самосброс чуть повыше камня, на клокочущей стремнине, ту минуту, какая требовалась, чтобы зажечь шнуры и сбросить заряд. Самосброс швыряло. Родыгин шумел на моториста, обвиняя его в нерасторопности. Худощавый, болезненный Егозин стыдился перед незнакомыми людьми и старался что есть сил удержать самосброс на струе, но все безуспешно. Очень не хотелось бедняге, да деваться было некуда: пришлось-таки уступить штурвал Морошке. Не сразу, но тот все же сумел продержать самосброс нужное время около камня.

Как только Вася Подлужный поджег шнуры, а Родыгин, дернув за рычаг, свалил заряд в реку, Арсений передал штурвал Егозину, а сам выбежал на нос самоходки. Заряд взорвался хорошо, но камней выбросило мало. Поднялись к месту взрыва, и Морошка, ощупав дно наметкой, передал ее Родыгину:

— Целехонек…

— Что за чертовщина! — заволновался Родыгин, так и не собравшись пустить наметку в дело. — Ведь заряд сбросили точно над камнем! Точно ведь?

— Точно, — подтвердил Вася Подлужный.

— Так в чем же дело?

— А чего тут гадать: струей сбило, — ответил Морошка. — Заряд-то небольшой. Только коснется струи, его и несет. Хотя и с упреждением сбросишь — все одно пронесет мимо.

— Пошли за новым зарядом, — распорядился Родыгин.

Тут Арсений совсем помрачнел: дело-то закрутилось, и, видать, надолго, а остановить его уже невозможно…

Второй заряд сбросили еще с большим упреждением — с таким расчетом, чтобы при сносе его положило точно на камень. И правда, всем показалось, что сбросили удачно.

— Есть! — обрадовался Родыгин.

После взрыва, желая как можно скорее убедиться, что камень разлетелся вдребезги, он выхватил наметку из рук Морошки и начал сам ощупывать речное дно. Ширял он наметкой часто, стараясь охватить наибольший участок дна, и вскоре так взмок, что с его носа потекли капли пота. Но ему первому и суждено было узнать, что камень остался невредимым.

— Да он что, заколдованный? — взревел Родыгин. — Я своими глазами видел, как на него лег заряд!

— А пока шнуры горели… — заговорил Морошка.

— Тогда их укоротить!

— Нельзя, нарушение…

— Хотя бы немного!

— И мы в тот раз укоротили немного.

— Тогда заряд тяжелее сделать!

Третий заряд сделали из четырех мешков — всего лишь наполовину меньше тех, какие сбрасывали со спаровки. Родыгин заметно повеселел от своей выдумки: широкий и тяжелый заряд можно сбрасывать без упреждения, и он непременно продержится на камне до момента взрыва.

И вот Вася Подлужный сделал отпалку. Надо было без задержки сбрасывать заряд. Но тут неожиданно заело рычаг, с помощью которого опрокидывалась площадка. Мгновенно весь побурев, Родыгин начал дергать рычаг обеими руками изо всей силы, но что-то никак не давало ходу тягам, находящимся под площадкой. Свирепея, Родыгин закричал на недогадливого Егозина, и тот, сорвавшись с места, нырнул в трюм, но через какие-то секунды завопил там благим матом. Едва он начал ощупывать в полутьме тяги, ему прищемило пальцы. У Родыгина побелели и глаза и губы. Он все дергал и дергал рычаг, или надеясь на чудо, или, скорее всего, в замешательстве.

Глядя на главного инженера, растерялся и Вася Подлужный. Можно было оборвать шнуры — и вся недолга, а он закричал Володе:

— Бросаем!

Но заряд оказался не под силу двоим парням. А Родыгин, вместо того чтобы помочь им, продолжал дергать рычаг, ничуть не думая о том, что если вдруг случится чудо, он сбросит вместе с зарядом и людей.

Его силой оторвал от рычага Арсений Морошка.

Когда заряд наконец-то сбросили, моторист Егозин, орудуя одной рукой, немедленно погнал свое суденышко задним ходом вниз по реке, спасаясь от взрыва. И все равно самосброс здорово встряхнуло взрывной волной, над ним просвистели камни, а потом его заволокло дымом.

К берегу возвращались молча.

— Ну, ничего, ничего, бывает… — заговорил Родыгин успокаивающе, когда они оказались в запретной зоне. — В конечном счете все будет в порядке. Я уверен. Сейчас отрегулируем рычаги и тяги.

— И опять? — спросил Морошка.

— А что — испугались?

— Немного боязно.

— То рискуете, а то трусите?

— Да и зря все…

— Ну, это мы еще поглядим!