«Точка бифуркации» (СИ) - Батыршин Борис - Страница 13

- Радио с «Кронштадта» - подал голос Яша. – Они нас видят!

- Пеленг?

- Двадцать два и смещается влево.

- Так… - я прикинул взаимное расположение лодки, дирижаблей и броненосцев. – Пусть выдерживают прежний курс, а когда пеленг будет около трёх, сворачивают вправо и идут прямо на маячок.

Яша кивнул и торопливо забормотал в микрофон.

- Георгий передаёт: приготовьтесь к эвакуации. Когда подойдут к нам, сбросят верёвочную лестницу и возьмут нас на «Кронштадт».

Едва не выматерился – мы о таком не договаривались!

- Что это пришло ему в голову?

- А я доктор? – ответил Яша в полном соответствии с национальной традицией.

Неожиданно, конечно – но спорить я не собирался. С момента установления связи с «блимпами» командование операцией переходило к нему, и если Георгий решил забрать нас до нанесения удара, то так тому и быть.

- Ладно, им сверху виднее. Когда подойдут на полмили – упаковывай рацию и ждём. Любопытно, что это он ещё удумал?

- Эй, полегче! Опрокинемся к свиньям!

Угольно-чёрная туша «блимпа» возникла на фоне едва сереющего восточного неба не сразу – проявилась, как проявляется изображение на фотопластинке, которую окунули в проявитель. Я вскочил и замахал руками, не обращая внимания на тревожный окрик Яши.

Сверху, разворачиваясь, упал верёвочный с деревянными ступеньками-выбленками трап. Я оглянулся – напарник вытащил из-под банки мешок с рацией и торопливо запихивал в него приводной фонарь. Я взялся за выбленки и полез вверх. До гондолы, нависшей над лодкой, на глаз было метров пятнадцать.

- Давай мешок! - крикнул я, преодолев метра два, и свесился вниз, держась за трос левой рукой. Яша – он стоял, едва удерживая равновесие на банке – раскачал мешок и подбросил. Я перехватил парусиновую лямку, неловко действуя одной рукой продел в неё голову. Жёсткий угол радиопередатчика больно впился между лопаток, но сейчас было не до мелких неудобств. Лезть было не слишком трудно, лестница почти не раскачивалась - спасибо Яше, всем весом повисшему на нижнем её конце.

«Блимп» завис на высоте примерно десяти метров, едва слышно тарахтя движком - пара двухлопастных винтов справа и слева от кормовой части длинной гондолы неторопливо вращались на реверсах, удерживая корабль над лодкой. Один из воздухоплавателей, в кожаном шлеме, с лицом, наполовину закрытым очками-консервами, махал мне рукой. Когда я добрался почти до самого верха, он перегнулся через борт и ухватился за мою ношу, помогая мне влезть в гондолу. Я с облегчённым выдохом повалился на фанерное днище, отозвавшееся на неожиданную тяжесть негромким гулом.

- Иван? Семёнов? – спросил второй воздухоплаватель. – Ты, что ли?

Он сидел примерно посередине гондолы, держа руку на большом спицевом колесе, тросы от которого уходили вниз, под «палубу». По голосу я узнал Георгия.

- Он самый, кто ж ещё?

Штурман уже втаскивал в гондолу Яшу. Я подмигнул напарнику – мол, всё путём! – и поискал глазами второй дирижабль.

- Вон, два огонька справа по борту, видишь? – цесаревич, угадавший мои мысли, ткнул пальцем в темень за бортом, где примерно на нашем уровне висели две яркие бело-голубые точки. – Это «Свеаборг», до него футов двести.

Давление на ступни чуть заметно ослабло, будто днище гондолы у меня под ногами проседало, подобно полу в идущем вниз лифте.

- Жор, это только кажется, или мы опускаемся?

- А ты что хотел? – отозвался цесаревич. - Вы с мсье Гершензоном и вашим барахлом тянете на верных пудов девять пудов, вот мы и снизились. Но не бойся, так оно и задумано. Держись за что-нибудь, сейчас немного потрясёт…

Я послушно ухватился за какую-то трубку. Цесаревич толкнул вперёд медный рычаг, мотор загудел громче, раздался свист винтов. «Блимп» медленно полз вперёд. Я глянул вниз – лодка осталась позади, но водная поверхность всё ещё приближалось. До неё, насколько я мог определить, осталось метров десять семь… пять…

Я открыл рот, чтобы крикнуть, предупредить цесаревича, но в этот момент штурман вскинул руку и рванул на себя рычаг.

- Сброс!

Под днищем что-то протяжно заскрежетало, гондола дрогнула, и почти сразу снизу раздался сильный всплеск.

- Первая пошла! Чуть правее, градуса три!

Дирижабль шевельнул рулями, словно кит хвостом, нос чуть заметно поплыл в сторону. Воздушный корабль всё ещё снижался,– хоть он и избавился разом от девятисот с лишком фунтов нагрузки, но и этот пузырь с лёгким газом обладал некоторой инерцией. Громкий всплеск, фонтан брызг, гондола завибрировала– «блимп» всё же ударился о волны. И в этот момент штурман рванул другой рычаг, с правого борта. Скрежет под днищем повторился, но шлепка на этот раз не было – видимо, в момент сброса торпеда была в воде. Дирижабль нехотя оторвался от поверхности и стал набирать высоту. Гул мотора усилился – оглянувшись, я увидел, как цесаревич навалился на штурвал, уводя нос «блимпа» в сторону моря.

- Четыре… три… два… - Штурман отсчитывал секунды, необходимые торпеде на то, чтобы преодолеть пять кабельтовых до борта британского броненосца. - Сейчас!

Поначалу ничего не произошло - но когда он привстал на своём сиденье, стараясь разглядеть, что творится впереди, ударил сильный взрыв. За ним последовал ещё один, гондолу тряхнуло.

- Попадание! - радостно завопил штурман. – «Свеаборг» тоже отстрелялся и тоже попал! Уносим отсюда ноги, покуда они не опомнились!

- …а потом мы обогнули остров Уайт и пошли на зюйд. На траверзе Шербура, милях в двадцати от французского берега нас уже ждал «Гамаюн» - чтобы не мозолить глаза англичанам, они снова подняли германский торговый флаг. В газетах потом писали, что русский царь продал кайзеру два новейших военных дирижабля, и как раз их испытания там и проходили…

- Так и есть. – отец согласно кивнул. - Я слышал, что в Германию отправили два аппарата в разобранном виде комплекта, включая двигатели. Дядя Юля поначалу протестовал, но Корф заявил, что они и так почти на две трети изготавливаются в Германии, так что скрывать особо и нечего. Вместе с дирижаблями туда направились инструктора – учить немцев обращаться с новой техникой. Так что, можно сказать, газеты не соврали.

- Ну, тогда нам до этого дела не было. Было уже довольно светло, «Гамаюн» принял «блимпы» и полным ходом двинулся на запад, вокруг Ирландии, и дальше, к берегам Скандинавского полуострова и в Архангельск. Немного опасались встречи с английскими крейсерами, но зря – один только раз увидели канонерку под «Юнион Джеком», но она быстро отстала. Хорошо, что здесь нет радио…

- Скоро появится. – сказал отец. – В войска и на флот уже пошли первые российские радиостанции, так что долго этот секрет сохранить не удастся.

Мы прибыли в Архангельск неделю назад, в первых числах ноября, пробившись через осенние шторма в арктических водах. Усталый «Гамаюн» (окончательно уже переквалифицированный в дирижабленосец Российского Императорского Флота) отстаивался в порту, залечивая раны, нанесённые ледяными ветрами и волнами Баренцева моря. Мы же с Яшей, а так же весь личный состав авиагруппы во главе с Георгием по железной дороге покатили в Питер. В грузовом вагоне, прицепленном к литерному составу, ехали оба дирижабля – в разобранном виде, разумеется.

В столицу мы прибыли сегодня утром, хорошенько выспавшись под стук вагонных колёс. Отец встретил меня на вокзале – и сейчас мы неспешно прогуливались по Невскому проспекту.

- Кстати, в позавчерашней Таймс» вышел большой репортаж об испытании двух военных дирижаблей. – сообщил отец. - Стартовали где-то близ Лондона, сделали круг над городом, прошли вдоль реки до устья Темзы и благополучно вернулись. Пишут, что на мероприятии присутствовал сам сэр Рэндольф Черчилль с сыном, причём тот находился во время полёта на борту одного из дирижаблей.

Я удивлённо хмыкнул.

- Это, что же, Уинни решил податься не в политики, а в воздухоплаватели? Ему же сейчас только тринадцать!