Последний министр 4 (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 6

— Так вот ваша речь наталкивает меня на мысль и в принципе вселяет всяческое всеобъемлющее беспокойство, что опасения некоторых членов нашего правительства перед визитом в Петроград, являлись отнюдь небезосновательными, — продолжил английский лорд. — И Россия, прости господи, в лице своего монарха, ходит вокруг да около и ищет способы, как избежать исполнения взятых на себя обязательств перед международным сообществом... — Милнер поднялся со своего места, распыляясь и видимо пытаясь «укротить» Николая. — Смею вам напомнить, что выше я, как глава делегации Великобритании, оставил и вменил вам, Николай, заверения, что все пожелания России будут донесены до британского правительства и далее будут надлежащим способом исполнены, следуя интересам моей великой страны и воли ее граждан.

— Единственные интересы которые меня волнуют — это интересы России, — ответил Николай. — И я совершенно забыл, к своему глубочайшему стыду, что интересы есть не только у ваших граждан, но и у граждан моей страны! И они также определены, но не имеют ничего общего с происходящим.

— М-да! — всплеснул руками Милнер, похоже потеряв дар речи.

— И те обязательства, о которых вы говорите и к которым так настойчиво призываете мою страну, исполнены Россией сверх меры и укреплены пролитой кровью наших солдат, которые миллионами умирали на линии фронта, — заводился Император, подымая голос и меняя тональность. — Ради чего? Для того, чтобы попасть в кабалу и доказывать с пеной у рта свою пользу во благо ваших граждан? Ради того, чтобы спрашивать разрешение отправить на убой ещё миллион русских солдат и следом интересоваться сколько за такой убой Россия должна вам заплатить?! Хватит! Я слишком долго слушал то, что Россия должна и обязана. Настало время Антанте вернуть моей стране свой долг. А кровь смывается только кровью!

Милнер так и остался стоять с открытым ртом, совершенно сбитый с толку зубодробительной речью.

— Николай, послушайте меня, будьте так добры....

— Довольно! — грубо перебил Император. — Мы требуем, не просим, а требуем предоставить беспроцентные займы в тех размерах, которые станут достаточными для удовлетворения всех наших военных нужд. Мы требуем немедленно списать все долги, которые возникли у России за время войны перед казначействами ваших стран. Мы требуем сделать первоочерёдными военные заказы именно России, а не других стран. А главное, — Николай подался вперёд, нависая над членами иностранных делегаций. — Мы требуем зафиксировать уже сейчас, прописать кровью в международном праве признание Константинополя русским городом, а проливов неотъемлемой частью территорий Российской Империи... Завтра же это заявление должно попасть в прессу за подписью председателей ваших правительств.

Делегаты заохали, заахали — как же так, что такое говорит русский царь. Совершенно немыслимые вещи, не имеющие ничего общего с реальностью.

Слово взял Беляев. Михаилу Алексеевичу с самого начала не нравилось то, как ведут себя иностранные делегаты и теперь то он не собирался больше молчать.

— С этой минуты и впредь каждый иностранный гражданин, кто будет заподозрен в сношениях с лицами, неугодными политическому режиму, кто будет заподозрен в срывании проводимого Государем курса, независимо от своего статуса и положения, будет предан военному полевому суду и расстрелян на месте!

Николай тяжело дышал, взмок.

— Отныне и теперь это позиция России и наше участие в войне будет продолжено лишь в том случае, если все до одного требования будут неукоснительно соблюдены... объявляю петроградскую союзническую конференцию закрытой.

Повисла томная тишина. Никто из членов иностранных делегаций, включая их глав, не мог и слова выдавить после услышанного.

Зато все было понятно, куда уж ясней.

Участники делегаций прикурили, а потом молча поднялись со своих мест, чтобы спешно покинуть Петроград и донести до своих правительств то, что раньше податливый русский царь, вдруг сошёл с ума. И совершает совершенно безумные вещи, неприемлемые для Антанты. Единственная рекомендация, которая отныне имелась у глав иностранных делегаций — рекомендация немедленно и всеми доступными способами устранить сошедшего с ума русского правителя. Который по их разумению отчего-то всерьёз возомнил, что варварская отсталая Россия может указывать что и как делать цивилизованному капиталистическому западу. Антанте теперь следовало срочно реагировать на происходящее, если они хотели сохранить стабильным Восточный фронт, на самом деле — главный фронт Первой Мировой войны. Потому как без участия в нем России ситуация могла сложиться в крайне неблагоприятном свете для иностранных господ.

Собственно, так ситуация и складывалась, полностью выйдя из под контроля иностранцев.

«...Я поступал по собственному разумению, решив действовать по обстоятельствам, которые, кажется, в последние полчаса начали захватывать инициативу, положив на лопатки и разум и логические расчёты».

Алексей Пехов.

События происходят в это же время и в том же месте.

Будь Александр Дмитриевич в своём кабинете в момент пламенной речи Николая, и он бы непременно поддержал своего Государя.

От и до.

От начала и до конца.

А для профилактики погнал бы англосаксонских мудаков обратно в их Ланданы и Парисы хорошими такими русскими подсрачниками. Ну и для пущей убедительности — парочку делегатов расстрелял бы ко всем чертям. Вот прям на месте.

Чтобы гостям забугорным хорошенько запомнилось. Ну а их «хозяева» из английских, французских и каких там ещё правительств, крепко намотали себе на ус — так как раньше было, отныне больше не будет никогда.

Но у Протопопова были свои, не менее важные дела, потому как министру внутренних дел следовало действовать на опережение и учитывать присутствие внутреннего врага. Взять инициативу — это здорово, но это только полдела. Завладев инициативой необходимо установить полный чуткий контроль над ситуацией. Иначе кровью и потом добытое преимущество можно легко потерять. Причём также быстро, как им завладел.

Поэтому следующие шаги Протопопова оказались нацелены на то, чтобы бить врага и желательно — в логове супостата. Для этого министр собрал небольшое экстренное совещание из доверенных себе лиц — позвал Федьку Каланчу, Павла Григорьевича Курлова, лидера правых Сан Саныча Ртмского-Корсакова и директора спортивного общества «Динамо» Пашку. Предстояло обсудить ряд важнейших вопросов, не терпящих отлагательства.

— Пал Григорьевич, с вас начнём, — живо начал Протопопов, обогащаясь к генералу. — Задача у вас следующая, милостивый государь.

— Слушаю внимательно, Александр Дмитриевич, — охотно откликнулся Курлов.

— В течение часа, а то и половины часа, необходимо сформировать две боевые расстрельные группы по пять человек каждая. Больше ненужно, нам важно сохранять оперативность. Группы следует вооружить и проинформировать о поставленных задачах. Каждой группе — выделить свой автомобиль.

— Какие задачи перед ним ставить? — уточнил Курлов. — Верхушку либеральную пострелять, стало быть?

— Проникнуть в здания, где заседают исполнительный комитет Земгора и ЦВПК. На месте стрелять гадов, — отрезал Протопопов.

— Кого именно стрелять? — опять уточнил генерал, который предпочитал уяснять все на берегу и действовать строго по предписанию.

— А кого застанут, того и стрелять, — сказал Федька Каланча, озлоблено улыбаясь. — Правильно говорю, Александр Дмитриевич? Посыл верный? Мы ведь в открытую воевать начали и пленных теперь не берём?

— Правильно, Федя, быстро соображаешь, — министр не колебался. — Мочить всех — без допросов, следствия и суда. Сейчас с ними нянчиться — это определённо лишнее. Поэтому церемониться мы ни с кем не будем.

— Годно, мне уже нравится, — заверил Каланча. — Жаль не моя задача.