Эскортница (СИ) - Вечная Ольга - Страница 40

В этот момент всем телом, каждой клеткой я ощущаю движение за спиной. Тихие шаги. Легкий скрип кресла. Вздрагиваю, морозец по коже, следом расслабляющие поглаживания горячих рук. Вкрадчивый голос:

— Сделай мне хорошо, Галчонок.

Киваю. Распрямляю плечи, пока Артём стягивает платье, полностью оголяя грудь.

Гладит, сжимает полушария, оттягивает соски — все то, что я обожаю. Дышу часто, но бесшумно, потому что стесняюсь, ведь за нами наблюдают. В каких-то трех метрах! Сама смотрю только на Артёма, чувствую под собой твердость его паха. Истомин слегка улыбается, его глаза темнеют.

Притягивает к себе и целует грудь. Боже. Я растворяюсь в ощущениях и не могу сдержать стон — так это приятно. Зарываюсь пальцами в волосы Артёма, тяну, прижимаю его лицо к себе. Он совершает толчок бедрами, я начинаю активно двигаться. Мы как актеры, только больше. Мы получаем удовольствие от того, как быстро заводим друг друга.

— Блть, она прекрасна.

Надтреснутый голос за спиной прокатывается по обнаженной коже.

Артём бросает взгляд на Петра, потом на меня, проводит рукой по моему горлу.

— Пососи у меня, ты красиво это делаешь.

Схожу на пол, снимаю платье и, оставшись в одном белье, опускаюсь перед Артёмом на колени. Он расстегивает ширинку, приспускает трусы. Я обхватываю губами головку и начинаю сосать.

В мыслях бахает: «На нас смотрят! Смотрят!» Но откуда-то берется уверенность, что Артём не позволит снимать на камеру, не позволит посмеяться или обидеть. Если и рисковать, то только с ним. Оглядываюсь — Пётр вертит в руках те самые мои трусики. Смотрит внимательно.

Я отворачиваюсь.

С огромным наслаждением ублажаю своего мужчину, беру глубоко. В какой-то момент Артём толкается сам, в горло, еще раз и еще. Глаза слезятся. Я быстро вытираю слюну с подбородка и хочу еще... но замираю, так как вновь ощущаю движение за спиной.

Пётр подходит совсем близко, наклоняется. Боже, все рецепторы работают на максимум. Он стоит вот так несколько секунд. Затем поглаживает меня по голове, плечам. Нежно ведет костяшками пальцев вдоль позвоночника. Касается груди, сосков.

Я распахиваю ресницы и смотрю на Артёма. Зрительный контакт длится несколько секунд. Артём едва заметно кивает, мой пульс достигает предела. Я вкладываю свою ладонь в руку Петра, и мы идем к креслу.

Вдвоем.

— Я влюбился, красавица. Безумно тебя хочу, — восхищенный шепот.

Пётр стягивает с меня стринги, и я забираюсь к нему на колени. В ушах шумит. Гудит. Бахает. Я вся — как расстроенная гитара. Мне дурно. Артём смотрит.

Надеюсь. Надеюсь, что смотрит! И что ему это нравится! В себе никак разобраться не могу. Разврат, алкоголь, запретность — от этого кровь кипит в венах, этот безумный коктейль ударяет в низ живота, и там жарко. Но и страх сильный. Вдруг четко понимаю, что, если Артём сейчас встанет и уйдет, я умру.

Боюсь смотреть в его сторону. Боюсь, что ему неинтересно. Что я обычная шлюха, которую он одолжил хорошему другу. Боюсь этого до истерики.

Пётр целует мою шею, грудь. Он красивый, приятный и очень нежный. Намного нежнее Артёма. Он легко мог бы стать чьей-то мечтой.

— Хочу тебя, — шепчет мне, жестом просит приподняться. Расстегивает джинсы.

— Резинку надень сам, — говорит Артём уверенно, как всегда спокойно. — Она не умеет.

Член у Петра тоньше, чем у Артёма, но с более крупной головкой. Я наблюдаю, как ловко Пётр упаковывает его в защиту, и хочу исчезнуть.

Разбиться на молекулы. Одновременно сжирает похоть, но боюсь... как никогда боюсь, что после такого она от меня и крошечки не оставит.

Оборачиваюсь к Артёму. Его лицо непроницаемо. Смотрю в его темные глаза. Чувствую максимальную заинтересованность. Облизываю губы. Приподнимаюсь и опускаюсь на член Петра.

Он входит в меня медленно, до упора. Стонет. Я закрываю глаза, принимая в себя чужого мужчину. Не Артёма. Другого. Щеки пылают. Губы пересыхают, перед глазами пятна.

Больно немного, не от размера, а... от неудобства. Не то совсем. Не так. Я иначе привыкла. Напрягаюсь, и от этого только неприятнее. Пётр дышит часто. Я делаю еще одно движение.

Артём встает и подходит к нам. Я быстро ловлю его взгляд, ищу поддержку. Смотрю и жду, что сделает. Его штаны застегнуты. Я думала, будет еще и минет.

Губы облизываю, дышу. Глаза почему-то слезятся.

Артём вновь обхватывает мое горло, чуть сжимает, как обычно это делает в момент возбуждения. Лайтовый БДСМ в нашей постели. От прикосновения его руки становится чуть легче, я стараюсь расслабиться. Я... у меня почти получается. Еще немного... и наверное, смогу получить удовольствие. Главное, чтобы он продолжал быть рядом. Терзаться ревностью. Во мне член другого мужчины! Главное, чтобы Артём не отходил ни на шаг.

Моргаю и вновь смотрю на Истомина, плавно двигаясь.

Я сделаю для тебя всё. Вообще всё, что только скажешь. Лишь бы ты был счастлив.

Артём подхватывает меня под руки, поднимает и прижимает к себе, как маленькую и невесомую.

— Тёмыч? — спрашивает Пётр, согнувшись пополам. — Блть, что?!

— У меня упал. Не пойдет, — говорит Артём.

После чего несет меня в спальню. И закрывает дверь.

Все не привыкну к тому, как рано темнеет на юге. Вечер только, а в комнате мрак. Прохладно, я голая и мерзну мгновенно. В гостиной мы отключали сплит-систему, здесь же работает градусов на двадцать.

Артём укладывает меня в постель, врубает ночник и подходит к окну. Трет лицо. Я подтягиваю одеяло к подбородку, пялюсь.

Он злой.

— Тебе не понравилось? — шепчу едва слышно.

Качает головой.

Я задыхаюсь. Восхваленные ранее пороки позорно прячутся по углам, опасаясь дальнейших слов и решений. Они всё провалили.

Артём продолжает:

— Совсем нет. Ты сделала мне больно, девочка.

Стараюсь дышать.

— Почему?

— Ревную. Е*учая ревность вышла из-под контроля. Это пздц хреново. По ощущениям.

Его потряхивает. Боже. Боже. Я просто бл*дь, Артём не ожидал, что взбесится.

— Да не бойся. Это во мне дело, не обижу. Сука, нутро скручивает. Если бы ты с ним кончила, я бы его убил.

Горькие слезы обжигают щеки. Я всхлипываю, Артём подходит, обнимает будто машинально. А потом как плитой своим телом придавливает сверху. Он по-прежнему полностью одет, только рубашка расстегнута. От касания горячего тела вздрагиваю.

— Тише, — говорит Артём вполголоса. Натянуто. Мрачно. — Полежим?

— Да, — отвечаю и обнимаю его крепко, отчаянно. Гашу ночник, вдобавок зажмуриваюсь.

Полежать в темноте — идеально. Не смотреть, не обсуждать. Только гладить шею и ерошить волосы на затылке. Ощущать тепло тела. Молчать.

Не знаю, закрыты ли у Артёма глаза. Понятия не имею, какие мысли в его голове бродят, но момент пробирающий. И наверное, для обоих.

Не все эксперименты заканчиваются удачно. Иногда участникам плохо. Сначала ему, а теперь и мне. По нарастающей.

— Тебе хочется Петру набить морду или мне? — интересуюсь.

Мы говорили об этом как-то давно, во время прогулки. Артём только смеялся.

Кажется, и сейчас усмехается. Выдает с давлением:

— Башку оторвать ему, да. Не сам бы это устроил — убил бы.

Я дрожу. Мы прижимаемся лбами, молчим, пропуская через себя столь сильное переживание. Ошеломляющее жгучими собственническими порывами и болью.

Артём говорит:

— Я разберусь, почему так случилось. Веселье явно не удалось. И я должен перед тобой извиниться.

— Не нужно.

— Ты ждала весь день. Готовилась, — перечисляет он сухо. — До сих пор сердце колотится. — Нащупывает пальцем венку на моей шее. — Как у птички. Я всё прекратил. С тобой так не получится. Извини, что обломал вам вечер.

— Ты что! — Я обхватываю его лицо. — Прекратил, и ладно. Я же ради тебя старалась.

— Всегда заранее понимаю, чего хочу, а что — недопустимо. С тобой ошибся.

Боже. Боже. Прижимаюсь к нему и целую в щеку.