Новая жизнь 3 (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 57

— Но менять страну и место проживания ради такого…

— А может и к лучшему. Чем черт не шутит, я в общем давно хотела на предложение Сайки согласится, даже паспорт сделала, но контракт со студией… и вообще. Наверное, нужно меняться. Да и студии напоследок пинка дать не помешает. — задумывается Кимико.

— Смотри, это дело серьезное. Я тут как Уинстон Черчилль — не могу тебе обещать ничего, кроме крови, пота и слез. Ээ… как он там говорил — мы будем драться в морях и океанах. Мы будем драться на берегах и на посадочных площадках. Мы будем драться, со все более возрастающей уверенностью — в воздухе. Мы будем драться на улицах и в полях, на холмах и в оврагах, мы никогда не сдадимся! Если необходимо — годами. Если необходимо — в одиночку.

Я немного помолчал, вспоминая старика Уинстона и добавил, глядя Кимико прямо в глаза: — я действительно только школьник. И если я скажу тебе что будет легко — я тебе совру. Если я пообещаю, что все будет хорошо… я не могу этого обещать. Может будет, а может нет. Но я могу тебе обещать одно — я не сдамся. Никогда. Мне вообще это не свойственно. Я может быть не самый умный и далеко не самый сильный. Наверное — не самый смелый и уж конечно — не самый трудолюбивый. Но есть одно качество, которое со мною всегда — я самый упорный. — я замолкаю и беру ручку, открыв тетрадь Кимико на чистом листе. Нам нужны союзники. Нам нужны партнеры. Нам нужны ресурсы. Нам нужен план. И я начинаю писать на чистом листе, мыслям тесно в голове, и я переношу их на бумагу, структурируя и проводя связи, формируя направления движений и стратегию достижения цели.

— Знаешь, а я начинаю понимать, что в тебе такого особенного — говорит Кимико, наматывая локон на палец: — ты — уверен в себе. Вот просто непрошибаемо уверен. И вроде нет никаких оснований для этого, но тебе почему-то — веришь. Я видела много мужчин и большинство из них не верит в себя. Есть те, кто пытается это скрыть за хамством и грубостью, но они все равно слабы — где-то вот тут — она показывает в центр своей груди: — а ты … ты или идиот, не знающий жизни, которого сломает первый же кризис… или ты — настоящий мужчина в свои … сколько тебе? Шестнадцать?

— Возраст — это только цифры — отмахиваюсь я: — кроме того одна моя знакомая сказала, что юный возраст — это недостаток, который гарантировано проходит со временем. А вообще мне семнадцать! Почти…

— Иногда ты как умудренный жизнью старый волк, а иногда — игривый щенок. Но оба они — настоящие. — говорит Кимико: — кто же ты на самом деле Кента?

— Вопрос не стоит так, Кимико-тян. Вопрос стоит так — кто ты такая, Кимико? На что ты готова ради своей мечты?

— На этот вопрос есть правильный ответ, не так ли? — улыбается Кимико: — и ты его знаешь…

— Тогда… — я откладываю ручку в сторону и протягиваю ладонь для рукопожатия: — партнеры?

— Партнеры. — пожимает мне руку Кимико: — чувствую, что я об этом еще пожалею. Но… все равно к Сайке давно собиралась, чего уж там… даже паспорт сделала…

— Что же, принципиальное согласие получено. Я подготовлю предварительный договор, и мы обсудим первые совместные действия, а также общее видение кампании… преимущества и недостатки нашего положения. Как несовершеннолетний я не могу быть официальным представителем, попросим помощи…много дел … — бормочу я и черкаю ручкой по тетрадке.

— Слушай, Кента, а ты уверен, что никакого Дара Любви у тебя нет? — спрашивает Кимико: — точно-точно?

Сидя за завтраком я задумчиво смотрю в тарелку с рисом, овощами и мелко нарезанными яйцами. В первый раз за эту жизнь у меня есть необходимость тщательно продумать свои действия, и это только в фильмах показывается какой-нибудь умник, который сидит за столом, заваленном бумагами, и вся стена в канцелярских кнопках, вырезках из местных газет и журналов, в фотографиях и красных нитках от гвоздя к гвоздю и вот вдруг — Эврика! Его осеняет, и он хватает лист бумаги и изображает лицом просветление и осознание.

В моем случае это выглядит так — частично похоже на всякую рекогносцировку, когда командир выезжает на поле предстоящего сражения лично и в бинокль изучает позиции противника, проходит по своим укрепленным пунктам и окопам, лично уточняет количество ресурсов и моральный дух воинов, смотрит на тип местности и качество грунта — в общем делает то, что по-хорошему должна делать разведка, но разведка может врать, может преувеличивать и уж совершенно точно — у разведки нет «командирской головы».

Следующая часть — это анализ. Установление невидимых связей между явлениями и событиями, между людьми и организациями, их иерархия и взаимосвязей. Кто тут является бенефициаром и что он сделает для удержания своей позиции или улучшения ее. Кто готов к изменению status quo, а кто — нет. Кто в цепочке взаимосвязей и иерархии является «слабым звеном», насколько стабильна вся система и где ее уязвимые части.

И уже следующим шагом является выработка стратегии войны и тактики конкретного сражения.

А со стороны это выглядит — словно я объелся мухоморов и сейчас пускаю ртом пузыри, разглядывая психоделических розовых слонов в стиле позднего периода творчества Сальвадора Дали. Видимо поэтому Сора проводит у меня перед лицом рукой, проверяя мою реакцию на раздражители.

— Опять улетел — жалуется она Юрико: — с самого утра таким вот ходит. Что с ним?

— Это у него творческий процесс — отвечает Юрико: — это он так творит. Не лезь ты к нему, видишь, у него переосмысление своей сознательной жизни и понимание того, что мы с тобой — богини. Это он жалеет о прожитых впустую годах, которые он не поклонялся нам с тобой. Сейчас он очнется и начнет нам осанну петь. И жертвы приносить. Мне бы в жертву очень пригодилось то белое пальто из Wacko Maria. Или, допустим — ожерелье оттуда. Ты знаешь, что они запустили своей брэнд дорогой бижутерии?

— Да? Не знала… и что как там? — интересуется Сора и я краем глаза вижу как Юрико достает глянцевый журнал и они склоняются над ним. Если бы дело было в другом месте, то Юрико просто достала бы смартфон, но на студии все вынуждены либо смотреть телевизор, либо читать журналы, которых тут великое множество — видимо для компенсации информационного голода.

Итак, думаю я, глядя на этих двоих кумушек, что мы имеем в сухом остатке? Информации пока недостаточно, сегодня я запрошу информацию у Кумы, у Косум с братиком Сомчаем и конечно же отправлю смс Натсуми и Ко. Но пока — мне известно, что так называемые «агенства» и «студии» в порно — на восемьдесят процентов структуры, которые сотрудничают с якудза. Потому что местные профсоюзы — это якудза. Так называемые «защитники простых людей». Отсюда и все эти страшные истории про то, как отец семейства влез в игровые долги, а потом его дочь или жену — заставляют «отрабатывать» его долги своим телом — либо в «Розовых Салончиках», которые здесь называют «Пинк Сарун», либо на съемках в порно. Или и так и эдак. Сперва я сомневался и предполагал, что такие вот истории — это городские легенды, но в последнее время склонен считать, что и так бывает. Почему сомневался — да потому что уровень преступности в Японии крайне низок. Читал недавно статью что в настоящее время уровень преступности по тяжким и связанным с насилием преступлениями — самый низкий за последние семьдесят пять лет. Здесь фактически нет опасности быть избитым или ограбленным и по сравнению с моей прошлой жизнью — окружающая жизнь безопасна почти абсолютно. Отсутствие насилия — порождает мифы и легенды, насилие тут как правило моральное. Те же издевательства над Томоко — никто к ней и пальцем не притронулся, заставляли делать все самой. На подкорке законопослушным гражданам вшит такой вот момент — тронул — заработал на срок. И не дай бог оказаться в японской тюрьме, вот уж где порядки так порядки. Стоять на коленях весь день, разучивая внутренний устав пенитенциарного заведения и гимн страны — это еще цветочки. А ведь есть люди, которых так годами стоять заставляют.