Дипломатия и войны русских князей - Широкорад Александр Борисович - Страница 77

Убийств в Пскове почти не было. Всего-то убитых оказалось около 40 человек.

Кстати, стоит заметить, что не злодеи-шведы, а Иван III заколотил «окно в Европу» через Новгород, а его свирепый сын Вася и страшный внук Ванечка заколотили еще и все щели. Много веков Русь общалась с Европой почти исключительно через Новгород и немного через Псков. Немецкие и новгородские суда типа «река-море» ходили из Новгорода до Любека и далее. На западе же поляки, а на юге турки много веков блокировали русскую торговлю с Европой.

Самое удивительное для меня в истории России XVI века — это забитость русского народа и русской аристократии. Столько лет терпеть психически нездорового человека на троне! И ни одного реального заговора, ни одного настоящего покушения на коронованного садиста!

Создается впечатление, что в ряде случаев царь играл в поддавки с мнимыми мятежниками. Например, в октябре 1575 г. Иван устроил очередной фарс — отрекся от престола, а на трон посадил крещеного татарина Симеона Бекбулатовича, потомка касимовских ханов. Иван IV, юродствуя, затем писал челобитные новому «правителю»: «Государю великому князю Симеону Бекбулатовичу всея Русии Иванец Васильев с своими детишками с Ыванцом да с Федорцом челом бьют: что еси государь милость показал». Оперетта продолжалась 11 месяцев, после чего Иван «учинил» Симеона великим князем тверским.

Где и когда была лучшая ситуация для свержения тирана? Церковь тоже была недовольна царем. Кто мешал иерархам объявить, что в Ивана вселился бес и он перешел в басурманство, на отеческий престол посадил татарина-басурмана, ну а сам бежал неведомо куда. Царские воеводы подняли бы стрелецкие полки, князья привели бы из уделов собственные дружины... Вопрос, был ли у Ивана Страшного в такой ситуации шанс уцелеть?

И опять на кардинальный вопрос отвечает сам царь. Осенью 1565 г. Иван Страшный решил построить новую мощную крепость в Вологде — «город... камен и повеле рвы копати и подошву бити...». По замыслу царя, вологодский каменный кремль должен был быть таким же мощным, как и московский.

В Вологду согнали более десяти тысяч ремесленников и крестьян. Сооружение крепости возглавил английский инженер Хэмфри Локк. Закладка кремля была произведена в присутствии Ивана IV 28 апреля 1566 г. Место для кремля было выбрано не в старом центре города, а на холме ниже по течению реки Вологды при впадении в нее речки Золотуха.

По царскому указу Московский пушечный двор спешно отлил 300 пушек для строившейся крепости. Все их доставили в Вологду и свалили в кучу в ожидании окончания постройки укрепления. Пушки охраняли 500 отборных опричных стрельцов.

Как писал Р.Г. Скрынников, «параллельно со строительством крепости власти с помощью английских мастеров приступили к сооружению специальных судоверфей в районе Вологды. Первые суда были «деланы» на этих верфях в 1570— 1571 (7079) гг. Спустя пять — десять лет число их достигло двадцати. Флот, выстроенный в опричнине в разгар Ливонской войны, не имел никакого военного значения. Он состоял из очень крупных речных плоскодонных судов, непригодных для морского плавания. Хорошо осведомленный английский посол Д. Горсей пишет, что царь перевез в Вологду казну и построил много крупных судов и просторных барж, чтобы в случае беды вывезти семью и сокровища в Соловки, а оттуда на английских кораблях в Англию. Местный вологодский летописец подтверждает тот факт, что суда предназначались для отъезда царя в поморские страны.

Строительство судов в Вологде было одним из результатов длительных секретных переговоров с английским послом Т. Рандольфом, начавшихся в феврале 1569 г. в Москве. Царя интересовал прежде всего ответ английского правительства на его просьбу о предоставлении царской семье убежища в Англии. После официальной аудиенции в Кремле английский посол был приглашен к царю для тайной беседы. Глубокой ночью опричник Вяземский провел посла на Неглинную в опричный замок. Посол был переодет в русское платье. Ночное свидание продолжалось несколько часов.

Ответ королевы, переданный Рандольфом, едва ли мог удовлетворить гордого царя. Елизавета отвергла предложенную царем форму соглашения, при которой обе стороны брали на себя одинаковые обязательства о предоставлении убежища другой стороне, и которая не роняла достоинства царя. Посол заявил Грозному, что, по предположению английского правительства, «Дженкинсон не уразумел слов царя» или ошибочно его понял, поскольку королеве ничего не грозит и царю, кажется, тоже. Рандольф стал уверять царя, что «если бы в управление его произошло какое-нибудь несчастье, ...он будет дружески принят в наших владениях и найдет у нас надежную дружбу».

Переговоры с Рандольфом успешно завершились в июне 1569 г. в Вологде, после чего царь отдал распоряжение о строительстве флота в Вологде»[216].

Итак, идет тяжелая Ливонская война, успех которой мог круто изменить историю России, а неудача дорого стоила стране. А православный царь строит в глуши, на Севере, и крепость, и флот для войны с собственными подданными. Иван хорошо понимал, что его деяния вызывают всеобщее озлобление и дело может кончиться плохо. Понятно, что подобные «проказы» не прошли бы даром ни в одной стране Европы. Попробуй польский король казнить без суда и следствия хоть одного пана, и назавтра вся страна была бы охвачена рокошем. Польские рокоши — это восстания шляхты против королевской власти, причем право на рокош было закреплено в польской конституции еще в XV веке.

Да что казни... Когда какой-нибудь Луи поднимал налоги хоть на несколько сантимов сверх положенного по закону, на следующий день Париж покрывался баррикадами, а добродетельные буржуа закрывали свои лавки и выходили на улицы с алебардами и мушкетами.

Возникает риторический вопрос, а зачем Иван Страшный творил все свои бесчинства — громил торговые города, то есть убивал курицу, несущую золотые яйца; строил неприступные крепости, ту же Вологду, Александровскую слободу и др. для войны с собственными подданными; чуть ли не ежедневно учинял жестокие, но совершенно бессмысленные казни?

Ответ лежит в психике царя. Причем не обязательно быть сумасшедшим, чтобы садистски мучить и издеваться над окружающими. Я не буду говорить по Чикатило и других маньяков. Лучше оглянемся вокруг. И, я уверен, каждый увидит этакого Ивана Грозного — мелкого семейного тирана. Квартирный самодержец издевается над женой, дочерью, зятем и другими родственниками. Причем издевается бессмысленно, не обретая никакой материальной выгоды, а лишь получая удовольствие от оскорбления, унижения, доведения до истерики и т.д. Пусть он рискует остаться без жены, без единственной дочери, схлопотать «по мордасам» от зятя, но... удовольствие все равно дороже!

К сожалению и, на мой взгляд, к стыду русской нации, Ивану Страшному не понадобились стены Вологды, суда двинской флотилии и гостеприимство английской королевы. Царь благополучно умер «в своей постели» 18 марта 1584 г.

Историки уже несколько веков спорят, умер ли Иван своей смертью. Уже современники-иностранцы приводили различные версии смерти тирана: англичанин Джером Горсей писал, что «Иван IV был удавлен ближними боярами», другой, немец Боус, сообщал о смерти от малопонятного «пресыщения» (чем — едой, жизнью?).

Исаак Масса прямо называет Богдана Бельского участником этого преступления: «Богдан Бельский, бывший... в милости, подал ему прописанное доктором Иоаганном Эйлойом питье, бросив в него яд в то время, когда подносил царю, отчего он вскоре умер». Но очень характерна заключительная фраза этого источника, свидетельствующая о значительной доле сомнений автора записок: «Так ли это было, известно одному Богу»[217].

Интересные данные о вскрытии саркофага с останками Ивана IV и последующем их исследовании приводятся в книге современного историка Т.Д. Пановой: «Вот что увидели в 1963 г. присутствующие, когда тяжелая крышка саркофага была снята и оттащена в сторону. В гробу лежал скелет крупного мужчины. Царь Иван действительно обладал широкими плечами — боковые стенки гроба даже пришлось немного подтесать в этой части.